Ночные всадники. Нарушители закона (сборник)

– Как нет? – вскричал Билли Унгвин. – Разве у нас не растет здесь самая большая сосна в мире?

– Вы хотели бы срубить старое дерево? – спросила изумленная Кэт.

– В своем ли вы уме? – резко спросил Дэй. – Срубить старую сосну? Кто же решится сделать это? У кого хватит храбрости?

– Нужна только хорошая пила, а не храбрость, – возразил Билли Унгвин.

– Ого! А индейская легенда? Вы не найдете в деревне ни одного молодца, который решился бы коснуться этого дерева пилой. Вы говорите вздор.

– Вздор? – воскликнул Билли Унгвин, покраснев от гнева. – Хорошо же, я не пильщик, но говорю вам, если эта сосна понадобится для постройки, то я свалю ее. Я сделаю это, хотя бы мне угрожала смерть.

– Это случится наверное, – многозначительно заметил Дэй.

Кэт не нравился такой оборот разговора, и она постаралась переменить его.

– Нет, нет! – воскликнула она с несколько насильственным смехом. – Хуже всего, когда вы, мужчины, начинаете спорить. Вы обыкновенно злобствуете при этом так же, как и женщины. Не все ли равно, искусство или архитектура? Мы все гордимся этой хорошенькой маленькой церковью. Этим все сказано… А теперь я должна уйти. У меня заседание комитета.

Она простилась с ними и, пробираясь по бревнам, перескакивала с балки на балку. Занятая сохранением равновесия, она не заметила Файлса, стоящего тут же и смотревшего на нее. Она так была поражена неожиданностью, когда наконец увидела его, что, наверное свалилась бы между балками, если б ее не удержали две сильные руки.

– Я очень огорчен, мисс Кэт, что напугал вас, – сказал он серьезно. – Я думал, вы знаете, что я здесь.

Кэт постаралась как можно скорее высвободиться из его рук. Она почти грубо оттолкнула его и, вероятно, ни с кем из жителей деревни она не стала бы так обращаться. Но тут она рассердилась, сама не зная почему, и слова благодарности, сказанные ею Файлсу за то, что он поддержал ее, звучали чересчур холодно. Однако ее раздражение скоро улеглось, и она уже спокойно заговорила с ним.

– Я слышала, что вы поселяетесь в Скалистых Ручьях? – сказала она. – Все волнуются по этому поводу.

– Думаю, что волноваться еще нечего. Это придет позднее, может быть… для некоторых, – ответил Файлс. – Я тут пробуду некоторое время.

Кэт оглядывалась кругом. Она искала предлога, как бы отделаться от него.

– Вы идете туда? – спросил он, указывая на деревню.

– Да. У меня заседание комитета. Я и то опоздала, – ответила она.

– Тогда, может быть, вы позволите идти с вами? – сказал он очень почтительным тоном.

Кэт была смущена. Файлс возбуждал в ней самые противоречивые чувства. Его присутствие раздражало ее, и она отчасти боялась его, но в то же время он ей все-таки нравился. Но в этом она ни за что не созналась бы даже самой себе.

– А как же ваша лошадь? Ведь вы приехали верхом? – возразила она.

– О, о ней нечего заботиться! – ответил он. – Она сама пойдет за мной. Вы знаете, я мог бы идти целые мили, и она бы никогда не покинула меня.

Они шли некоторое время молча. Наконец Кэт снова заговорила:

– Я думаю, что здесь наступит горячее время теперь, когда вы приехали сюда. Многие почувствуют себя не совсем спокойно благодаря вашему пребыванию здесь и старанию положить предел нарушениям закона.

Она улыбалась, говоря это, и с легкой иронией взглянула на своего собеседника, лицо которого было очень серьезно. Он думал о Чарли Брайанте и о дружбе Кэт с этим молодым человеком. Эти мысли были ему неприятны, но он постарался как можно хладнокровнее и спокойнее ответить ей:

– В этой долине есть люди, для которых мое присутствие не составляет разницы, – сказал он. – Ну, а другие… их лучше избегать. Я нахожусь здесь, чтобы исполнить известную работу, и не уеду, пока не выполню ее. Это мой долг, моя обязанность. Если люди по своей доброй воле не хотят исполнять закон, то мы должны заставить их подчиниться или же они подвергнутся наказанию. В этом заключается наша работа везде; мы боремся с нарушителями закона во всех областях и в конце концов достигаем цели всегда.

«Вот как он старается идеализировать свою полицейскую деятельность?» – подумала Кэт, украдкой поглядывая на его красивый, правильный профиль. Его серьезное, мужественное лицо нравилось ей; он, вероятно, честный и даже гуманный человек. Он был бы ей симпатичен, если б… если б не его профессия! Полиция нужна, но только для борьбы с настоящими преступниками. А он считает себя обязанным защищать даже несправедливый закон и карать его нарушителей…

– Вы не услышите хороших вещей о полиции в этой долине, – сказала она, – и у нас существуют, быть может, другие взгляды на полезность вашей деятельности. Вы приехали сюда, когда у нас тут мир и спокойствие, и вы ищете тут не настоящих преступников, а нарушителей закона трезвости, контрабандистов, поставляющих спирт. Но за этот спирт они заплатили, а не похитили его. Вам нужно поймать с поличным, с грузом спирта, не так ли? Вы имеете время теперь осмотреться, прислушаться к толкам в деревне и составить себе мнение, которое, может быть, будет совершенно неправильным и приведет вас на ложный след. Вы будете гоняться за призраком вследствие сложившейся у вас идеи под влиянием разговоров в деревне. Может быть, вы уже делаете это теперь. Нарушители закона, который вы поддерживаете, действуют на свой собственный риск и не боятся наказания, которое ожидает их в случае неудачи. Но я знаю, как обманчива бывает внешность, и если, ища виновника, вы причините, хотя бы нечаянно, большой вред невинному, то это разобьет мое сердце…

Кэт посмотрела на запад, где на вершине холма среди зелени виднелся дом Чарли. Даже на таком расстоянии можно было различить две фигуры, стоящие на веранде. И она, и Файлс, который тоже смотрел в эту сторону, знали, кто это был.

– Вы думаете о Чарли Брайанте, – проговорил наконец Файлс после небольшой паузы. – Вы его имеете в виду, предостерегая меня.

– Может быть, – отвечала Кэт, смело глядя на него.

– Но отчего?

– Отчего? – воскликнула она с жаром, не давая ему договорить. – Оттого что Чарли больное, слабое существо, заслуживающее сострадания и помощи более сильного человека. Оттого что он кроткий, страдающий человек, который благодаря своей слабости презирается и осуждается большинством тех, кто достаточно силен, чтобы противостоять соблазну, и мог бы помочь ему. А главное оттого, что, несмотря на все недостатки, он – честный человек.

Файлс помолчал с минуту, глядя на домик на вершине холма, потом спросил:

– И это все?

– Нет, не все! – вскричала Кэт с той порывистостью, которая иногда увлекала ее. – Не все! В течение пяти лет я старалась помочь ему избавиться от когтей демона, который держит его. И я знаю, как бесплодны были мои усилия. Но, мистер Файлс, я люблю Чарли, люблю его, как будто бы он был моим братом или даже моим сыном. Я готова была сделать все на свете, чтобы спасти его, и откровенно говорю вам, если полиция будет стараться обвинить его в каком-нибудь преступлении, совершенном в долине, то я буду бороться всеми средствами – правильными или неправильными – все равно! – и не допущу ее достигнуть своих целей.

Кэт вся раскраснелась от волнения, охватившего ее, глаза ее сверкали. Это был смелый вызов, брошенный ею закону и его исполнителю. Но Файлс не думал об этом; он любовался ее красотой, ее мужеством и машинально повторил ее слова: «как брата или даже как сына…»

– Да… да… – с волнением подтвердила Кэт и остановилась, с трудом переводя дыхание.

Она взглянула на своего спутника, и ей вдруг стало ясно, что он думал только о ее последних словах, о том, как она относится к другому человеку. Только это одно имело, по-видимому, значение в его глазах.

– Прощайте! – сказала она коротко и протянула ему руку. Стэнли Файлс пожал ее и молча пошел своей дорогой, сопровождаемый своей верной лошадью, которая шла за ним мерным шагом.

Глава XIX

Билл делает открытие

Энтузиазм Билла, так же как и его оптимизм, потерпели большой ущерб за короткое время пребывания его в долине. Ему трудно было оправиться после тех ударов, которые были нанесены его надеждам, и он не мог восстановить своего душевного равновесия.

На третий день после его ночной прогулки и невольного купания в реке он опять сидел утром в одиночестве, так как Чарли после довольно продолжительного угрюмого молчания объявил, что у него неотложная работа и он должен уйти на целый день. А Кид Бланей, его работник, покормив и напоив своих лошадей, тоже ушел под тем же предлогом.

Билл остался один и чувствовал, что ему надо воспользоваться своим одиночеством, чтобы хорошенько обдумать все, что так неожиданно обрушилось на него и так сильно угнетало его душу. То, что случилось прошлой ночью, уже не оставляло больше сомнений в том, что Чарли – нарушитель закона, преступник. Полиция подозревает его, и все уверены в этом, за исключением Кэт Сетон. Чарли сам почти сознался ему, и теперь тайна уже исчезла. Все стало ясно Биллу, несмотря на горячее заступничество Кэт, отрицавшей вину Чарли. Несомненно, Чарли был участником в контрабандной торговле спиртом и был главой шайки. Ранчо служило ему только прикрытием для отвода глаз. Его преступление, если оно было в действительности, зависело только от успешного нарушения закона. Для такого простосердечного человека, как Билл, было ужасно убедиться в том, что его брат, которому он был так предан, – не более как самый обыкновенный мошенник, преследуемый законом.

Накануне вечером он сделал открытие, которое окончательно сразило его. Он видел, как брат его доставил хозяину кабака запас контрабандного спирта. Случилось это так. После тех приключений, которые ему пришлось испытать в первую ночь своего приезда, Билл решил быть осторожнее. Чарли уехал верхом тотчас же после ужина, а Биллу захотелось воспользоваться его отсутствием, чтобы повидать сестер Сетон. Они обе, в особенности Эллен, были в его глазах тем солнечным лучом, который освещал эту мрачную долину и делал возможным пребывание в ней.

Обе сестры, по-видимому, были обрадованы его приходом, и Билл никогда в жизни не проводил более приятного вечера, чем тот день, особенно когда Кэт оставляла его вдвоем с Эллен, такой веселой и жизнерадостной. Тяжелые мысли и подозрения, так угнетавшие его весь день, исчезли, и к нему как будто вернулось душевное спокойствие. Оно бы не нарушилось, если б ему не пришло в голову, когда он ушел от сестер, зайти в трактир О’Брайена, чтобы выпить пива, продажа которого была разрешена законом.

Билл быстро пошел по дороге в деревню, мечтая о прелестной девушке, которая совершенно очаровала его своим остроумием и веселым нравом. Но, задумавшись, он повернул не туда, куда нужно, и подошел к трактиру не с той стороны, где находился вход. Увидав в заднем окошке желтоватый свет, он догадался, что по ошибке попал на дорогу, по которой подъезжали к нему телеги, подвозившие какой-нибудь груз. Желая обойти кругом, он наткнулся на низкую проволочную изгородь, окружающую постройки позади главного здания. Освещенное окно находилось прямо против него, когда вдруг он заметил вблизи какое-то движение и услышал голоса, говорившие шепотом.

Он притаился. Луна еще не взошла и было темно. Туманные очертания строений заднего двора едва виднелись среди окружающего мрака, и только свет лампы, падающий из окна, давал возможность кое-что различить поблизости.

Вдруг Билл увидел фигуру человека, худого и высокого, на которого упал луч света. Он нес что-то на плече, и Билл без труда различил, что это был небольшой бочонок. Тотчас же за этим человеком шел другой, тоже высокий и худощавый, также с бочонком на плече. Билл в тот же момент догадался, что он был свидетелем доставки контрабандистами спирта хозяину кабака, и с величайшим интересом наблюдал то, что совершалось перед его глазами. Он не узнал никого из этих людей, и в душе его вспыхнула надежда, что Кэт права и Чарли не имеет дела с ними.

Вскоре контрабандисты исчезли в темном отверстии дверей сарая. Билл слышал их хриплый шепот, но не уловил ни одного слова. Он решил подождать, пока они выйдут из сарая; он хотел окончательно убедиться, что Чарли не с ними. И вот из сарая вышел третий человек. Он был гораздо меньше ростом и гораздо тоньше. Его лица и волос нельзя было разглядеть под его широкополой шляпой, но его темная фигура и широкие штаны для верховой езды были ясно видны. Сердце Билла вдруг сильно забилось. Он узнал в тусклом свете ту самую фигуру человека, которую видел прошлой ночью у большой сосны. Ошибки тут не могло быть. Хотя он не мог видеть лица этого человека, но ему достаточно было видеть фигуру. Он был теперь уверен, что то был его брат и что Кэт была неправа, а все, подозревавшие Чарли, были правы. Да, Чарли был контрабандистом, за которым гонялась полиция.