Голодная луна

– Может, кто-то из вас скажет, что я так говорю, потому что верю. Но вы тоже. Когда вы проснулись сегодня утром, вы же верили, что грабители не забрались ночью к вам в дом. Когда вышли на улицу, то верили, что вас не собьет наркоман на угнанной машине. И сейчас вы верите, что мы никогда не увидим ядерный гриб над этими пустошами и что никакое землетрясение не разверзнет эту адскую бездну.

Он уставился в темноту пещеры с излишним, по мнению Ника, пылом.

– Позвольте мне сформулировать свою мысль по-другому, – Манн снова поднял свои голубые глаза на присутствующих. – Кто из вас может сказать, что совсем не верует? Вы в самом деле готовы умереть в одиночестве, отказавшись от Господа? Христос умер на кресте ради вас, Он совершил этот акт веры, чтобы показать вам, как сильно Господь любит вас и хочет, чтобы вы пустили Его в свое сердце. А если вы откажетесь сделать это, то вы осуждаете Его на смерть в одиночестве вместе с вами, осуждаете Христа на смерть во мраке, и он вопиет: «Почему ты покинул Меня?» Вы можете считать себя христианином, вести хорошую безгрешную жизнь, но услышьте меня: нельзя взять от Христа то, что вам нужно, а остальное оставить нетронутым. Нельзя сказать: «Спасибо, Иисус, я получил от тебя все, что хотел, отдай остальное тому, кто больше в этом нуждается». Невозможно постичь умом свой путь к Богу. Если вы не пускаете Господа в свою жизнь, если не принимаете его полностью, как дитя, вы отворачиваетесь от Него, подобно Иуде.

Он вошел в раж, подумал Ник. Интересно, испытывает ли кто-нибудь из толпы отвращение к себе или чувство вины?

– Но Господь хочет, чтобы вы кое-что знали, – продолжал Манн. – Он хочет, чтобы вы понимали, что Он видит ваши сомнения, Он видит, когда вы боитесь покаяться в своих грехах, Он видит, когда вы не уверены в своей вере, и Он хочет, чтобы вы знали: хватит сомневаться. Один акт веры вернет Господа в вашу жизнь. Вспомните, разбойник на кресте лишь повернулся к Христу, и все его прегрешения были прощены, в этот же день он оказался с Иисусом в раю.

Его голос становился все громче и эхом отражался от стен пещеры.

– Разве вы не чувствуете, что Господь смотрит сейчас на вас? Он смотрит на вас и любит вас, словно вы единственный человек в этом мире. Ему известны все ваши проблемы, и сомнения, и искушения, и грехи, и Он хочет помочь вам, надо только позволить Ему сделать это, обратиться к Нему за помощью. Ему известно, когда вам кажется, что вы недостойны Его милости, что вы не можете жить по Его Заповедям. Поэтому Заповеди так многого требуют от вас, чтобы вы обратились к Господу, ведь если вы не впустите Его в свою жизнь, вы не сможете жить по Его законам. Разве вы не чувствуете Его любовь? Он молится, чтобы вы приняли Его. Все верно, Господь молится о вас. Ему нужен только знак, что вы впустите Его в свою жизнь, и я хочу попросить вас подать Ему этот знак. Давайте поднимемся для Господа.

Он уперся руками в бедра и, превозмогая боль, встал с колен. Его ноги подкосились, и он прислонился к каменной стене, сместив фрагмент кладки. Камень скатился по склону и упал в пещеру.

Он дважды ударился о ее стены, пока летел. Ник почувствовал, как толпа затаила дыхание, как и Манн. Они услышали тихий стук далеко внизу, а потом другой, слабый звук, с которым камень скользил дальше, во тьму. Манн ухватился за стену и уставился вниз.

Кто-то кашлянул, и Манн оторвал свой взгляд от пещеры.

– Я прошу вас подняться. Дайте знак, что готовы исповедаться. Не бойтесь того, что ваши грехи слишком ужасны. Не существует греха, который Господь бы не отпустил, а грех, в котором вы не исповедались, подобен очередному гвоздю в теле Христовом. Встаньте, покажите, что готовы исповедаться, если Господь призовет вас. Или я единственный здесь грешник?

Хор за его спиной встал сразу же. Несколько секунд местные жители продолжали сидеть, потом начали с трудом подниматься, и вскоре уже сотни стояли на ногах. Ник задумался, сколько человек вокруг него должны подняться, чтобы его не заметили. Сам он продолжал сидеть и почувствовал иррациональную благодарность за то, что по крайней мере полная женщина все еще сидела рядом с ним.

– Я выросла в христианской семье, – громко сказала женщина из хора, – но мы всегда подвергали сомнению слово Господа. Когда мои родители умерли, мне тоже хотелось умереть, потому что они не оставили мне достаточно веры. Я подсела на героин, пока слово Господне не спасло меня…

Как только она замолчала, заговорил бывший алкоголик, потом мужчина, избивавший жену и пятерых детей. Парад исповедей продолжился, и глаза Манна стали ярче, словно он питался энергией от публичных проявлений веры. Его маленькая фигурка почти сияла на фоне мрачного неба.

Вдруг молодая женщина, стоявшая рядом с Ником, обернулась, чуть не потеряв равновесие.

– Миссис Биван, я украла деньги из кассы, когда работала у вас в магазине.

– О, Кэти, ничего страшного, – сказала мать рядом с Ником, нервно махнув рукой.

Но Манн все видел.

– Ничего не стыдитесь, – крикнул он. – Чем скорее исповедуетесь, тем скорее будете прощены.

Кэти повернулась лицом к нему и толпе.

– Я предала женщину, которая мне доверяла. Она дала мне работу, чтобы я могла сводить концы с концами, а я ее обокрала, – крикнула она и разрыдалась.

– Это сущие пустяки, Кэти, по сравнению с моими прегрешениями, – возразила хозяйка магазина и отшатнулась от мужа, который пытался ее успокоить. – Я впала в грех похоти, – сказала она Манну, ее голос становился все громче. – Я занимаюсь такими вещами, которые не следует делать даже в браке. Мы с мужем смотрим порнографию в поисках новых идей, словно того, что создал Господь, недостаточно.

– Ты никогда не рассказывала о своих чувствах, – пробормотал ее муж, краснея. – Я и не догадывался, что заставляю тебя делать то, что ты не хочешь. Это мне следует исповедаться.

– Ваш брак будет гармоничным, если вы впустите в него Господа, – провозгласил Манн. Облака начали рассеиваться, и жажда исповедоваться разлилась по толпе вместе с солнечным светом. Жители города вдруг захотели признаться в гордыне, мстительности, утрате веры, зависти, пьянстве, эгоизме…

– Вы чувствуете любовь Господа? – воскликнул Манн. – Чувствуете, как он улыбается?

Ник видел, как умело проповедник воспользовался сменой погоды, но люди вокруг радостно закивали и заулыбались.

– Давайте же возблагодарим Господа, – наконец сказал Манн. – Мы благодарим Тебя, Господи, за то, что Ты подарил нам слово Свое и научил нас, как жить, объяснил нам все…

Вступил хор, которому нестройно вторили горожане. Когда молитва закончилась, Манн взглянул на солнце:

– Скоро будет самый долгий день в году, – сказал он, – и я верю, что к тому моменту ваш город станет истинной христианской общиной. Но Господь попросит вас кое о чем. Истинная христианская община не может придерживаться языческих традиций.

Полная женщина рядом с Ником пристально посмотрела на Манна.

– Знаю, вам это кажется безобидным старинным праздником, – сказал евангелист, – но христианство допустило ошибку, когда решило поглотить язычество вместо того, чтобы искоренить его раз и навсегда. Я хочу попросить вас об одной услуге от имени Господа. Не могли бы вы в этом году не украшать пещеру? Не надо отвечать сейчас, но разве панно, которое вы мастерите из цветов, оправдывает оскорбление Господа?

– Я отвечу, если больше никто не хочет. – Полная женщина положила руку на плечо Ника для опоры и встала. – Меня зовут Фиби Уэйнрайт и я организую украшение пещеры. Думаю, вы представляете мир черно-белым. Эта традиция – часть нас, и я уверена, что не одна так думаю. Например, некоторые дети, которым я помогла появиться на свет, теперь украшают пещеру вместе со мной.

Где-то в толпе Ник услышал шепот: «Она даже в церковь не ходит по воскресеньям». Остальные жители города казались смущенными и молча осуждали женщину за прямоту.

– Я не прошу, чтобы вы приняли решение прямо сейчас, – сказал им Манн. – В следующий раз, когда мы встретимся здесь, вы сообщите Господу свой ответ. Просто помните, язычество всегда было врагом Христа. Но город, где Господь вхож в каждый дом, выстоит против сил зла. И я прошу вас еще об одном: в следующий раз, когда мы встретимся здесь, я хочу, чтобы каждый из тех, кто поднялся сегодня для Господа, привел с собой того, кто еще не пустил Бога в свою жизнь.

Кто-то из членов хора ускользнул в палатку и вернулся со связками серебряных шаров с надписью «ГОСПОДЬ ЛЮБИТ ВАС». Они отпустили шары в небо, и те на несколько секунд закрыли солнце. Ник направился к первым рядам и достал диктофон из кармана. Он хотел задать несколько вопросов Манну. Не успел он выбраться из толпы, которая сжималась вокруг евангелиста, как кто-то схватил его за руку.

Глава седьмая

У остановившей Ника девушки было заостренное лицо, большие зеленоватые глаза и длинные черные волосы, которые развевались на ветру. Он даже обрадовался, что она его задержала, но тут она заговорила:

– Скажите, что вы здесь делаете?

У нее был нью-йоркский акцент. Без сомнения, одна из последовательниц Манна.

– Просто хотел с ним поговорить, – ответил Ник, махнув в сторону Манна.

– О чем? Что вы конкретно здесь делаете? Мы имеем право знать.

– Пока просто наблюдаю – если последователи Манна такие параноики, может, им есть что скрывать?

Она не сводила глаз с его диктофона.

– Я его не включал, если вас это тревожит, – успокоил ее Ник.

– Тогда зачем вы его вообще с собой взяли?

– Он всегда при мне. Профессиональная привычка. Теперь, если позволите, я бы хотел переговорить с вашим предводителем. Возможно, он не против дать интервью, даже если вы уверены в обратном.

Она снова схватила его за руку.

– Разве вы не из его паствы?

– Нет, я оказался здесь случайно. Просто проезжал мимо. Полегче с рукой, она мне еще пригодится.

– Простите, вот, спрячьте ее куда-нибудь подальше. – Она не сводила глаз с его диктофона и едва сдержала смешок. – Это точно не рация? Я думала, что вы таким образом координируете реакцию.