Голодная луна

Ник уставился на мунвеллский телефонный номер, написанный почерком Дианы. Записная книжка задрожала в его руке.

– Спасибо, – сказал он, почувствовав необъяснимое спокойствие, словно теперь, когда его страхи наконец материализовались, ему стало понятно, что нужно сделать. Он дошел до лестницы и побежал вниз.

Дождевые капли веснушками покрывали тротуары и нежно касались его лица, пока он бежал к автомобильной стоянке. Когда Ник забрался в «Ситроен», ему показалось, что сон ему больше не нужен, хотя отражение, которое он мельком увидел в зеркало заднего вида, свидетельствовало об обратном: большие темные глаза устало глядели с круглого лица с выступающими скулами, широкими носом и ртом и квадратным подбородком, который всегда казался выбритым недостаточно тщательно. Он завел машину и поехал к окраине Манчестера.

Стокпорт-Роуд была забита грузовиками, направлявшимися в Пик-Дистрикт. Группа бойскаутов задержала движение на пять минут, и Ник потерял счет количеству светофоров, загоравшихся красным как раз при его приближении. За Стокпортом Манчестер заканчивался и начинались пригороды с узкими извилистыми улочками и террасами, плотно застроенными домами. То тут, то там попадались промышленные здания, сдаваемые внаем, их длинные глухие известняковые стены желтели под дождем, как глина. Запыленные автомобили, за рулем которых сидели старики, ехали четко по середине дороги и притормаживали перед пешеходными переходами, даже когда рядом никого не было. Нику казалось, что он никогда не доедет до гор, возвышающихся над шиферными крышами. Наконец дорога стала прямой и широкой, и Ник изо всех сил нажал на педаль газа. Обогнав четыре медлительные машины, он помчался в сторону вересковых пустошей.

Пологие склоны блестели под хмурым небом полудюжиной оттенков зеленого цвета, напоминая лоскутное одеяло. Вереск сиял пурпуром, известняковые заплатки прорезали зелень; каменные стены с неровными краями разделяли округлые склоны, делая их похожими на старинный рисунок с изображением человеческого черепа. Дорога становилась уже и поднималась все выше, а мосты через реки были шириной с автомобиль. Стен по краям дороги больше не было. В пятидесяти футах внизу виднелся ржавый остов разбитой машины, пробившей барьер на крутом повороте. Вскоре заграждения исчезли, и только рвы отделяли дорожное полотно от крутых холмов, на которых овцы жевали колючую траву и пялились желтыми глазами на автомобиль Ника. На протяжении нескольких миль ему не попалось ни одного строения или дорожного знака, и он наконец понял, что больше не знает, куда едет.

Он остановил машину на ровном участке дороги и заглушил двигатель. Боковые окна были испещрены пунктиром дождевых капель, размывавшим горные вершины впереди. Дворники на ветровом стекле монотонно стучали и скрипели. Он взял в руки атлас автомобильных дорог и открыл страницу с картой Пик-Дистрикт.

Спустя какое-то время он заложил страницу пальцем и, нахмурившись, открыл алфавитный указатель. Мункойн, Мун, Мунзи… Ник несколько раз перечитал названия населенных пунктов на букву «М», на случай если нужный ему по ошибке напечатали не согласно алфавитному порядку. «Городок точно где-то там», – сказал он себе, и снова открыл карту. В общих чертах он понимал, где находится – там, где главных дорог было мало и они располагались далеко друг от друга; зеленое пятно рядом с Шеффилдским шоссе – скорее всего лесистые склоны впереди. Ник перевернул атлас и наклонил голову, как будто таким образом мог разглядеть его лучше. У него было ощущение, что нужное название есть там, на этой странице, но он по какой-то причине не может его увидеть. Ему захотелось закричать, наброситься на невидимого монстра, сделать что угодно, лишь бы разрушить околдовавшие его чары. Ник закрыл глаза и попытался расслабиться. Внезапно он осознал, что не понимает, что именно ищет.

Он вслепую ударил по клаксону, который тонко завыл на пустынной дороге. «Диана! – крикнул он, и его голос глухо прозвучал в замкнутом пространстве салона автомобиля. – Диана из Мунвелла». Ник вспомнил ее длинные черные волосы, развевающиеся на ветру над вересковыми пустошами, бледное заостренное лицо, большие зеленоватые глаза. На мгновение его воспоминания стали четче, и он вспомнил день, когда встретил ее, – вспомнил, как уезжал из Мунвелла через старый лес за соснами.

«Да», – выдохнул он, завел машину и продолжил свой путь под дождем, который барабанил по крыше и скрывал вершины гор. Он должен доверять своей интуиции: лес впереди был тем самым лесом из его воспоминаний. Ник верил в то, что инстинкты до сих пор вели его в верном направлении. Тысячи сосен цеплялись за отвесный склон. Они напоминали Нику зеленую армию, гигантские стрелы в известняковом колчане, зеленые ракеты. Он чуть не проехал мимо дороги, нырявшей в лес через каменистую расщелину, по крутым мшистым стенам которой струился поток воды.

Деревья сомкнулись над его головой и перекрыли шум дождя, как будто он въехал в туннель. Он выключил дворники и остался наедине с гулом двигателя. Время от времени капли дождя пробивались сквозь ветви над головой и стекали по ветровому стеклу, хотя неба видно не было. Спокойствие и зеленый полумрак убаюкали его, и он не заметил, как сосны сменились дубами и ясенями. Дорога, спускавшаяся под уклон в лес, теперь поднималась в гору, и деревья становились все ближе. То ли облака, то ли ветви деревьев сгущались над головой; стало так темно, что он включил фары. Освещенные электрическим светом ряды деревьев напоминали ему стены пещер, их стволы походили на каменные выступы, с которых капает вода. Он смотрел вперед, высматривая небо; он мог выехать из леса в любой момент, если это тот самый лес – несомненно, так оно и есть. Должно быть, из-за его усталости ему казалось, что время идет медленнее. Он сильнее надавил на педаль газа и вцепился в руль. Глаза болели от напряжения, он старался не отрывать взгляда от влажных темных стен-деревьев. Внезапно они исчезли, и он оказался под рваными мчащимися тучами.

Неогороженная дорога вела вверх, к горизонту, усеянному скалами, острыми, как хребет динозавра. Теперь он вспомнил, что за этими скалами дорога резко уходила вниз и влево, к каменным глыбам размером с автомобиль. Как только он доберется до хребта, то сможет увидеть Мунвелл, расположенный над долиной, и единственную дорогу в город, ведущую через вересковые пустоши. Машина мчалась вперед, и Ник убрал ногу с педали газа. У него возникло тревожное впечатление, что облака, несущиеся над его головой, замерли.

Он должен добраться до Мунвелла прежде, чем усталость сыграет с ним еще какую-нибудь шутку, по крайней мере он так объяснял себе происходящее. Больше всего на свете Ник хотел увидеть Диану, убедиться, что она в безопасности. Быстро, но не слишком, сказал он себе и осторожно нажал на педаль. Впереди не было слышно шума автомобилей. Он выключил фары и увереннее надавил на газ. В этот момент машина и окружавший ее пейзаж исчезли в слепой темноте.

Глава вторая

Ранее, в том же году

Как только класс Дианы добрался до вересковой пустоши, дети начали требовать отвести их к пещере. Находясь вдали от школы, они почувствовали себя свободнее и отбросили условности: рыжеволосый Томас смешил своих приятелей дурацкими шутками, Салли поправляла перемотанные изолентой очки на носу и моргала, как бабуля, требуя от своей подруги Джейн крепче держаться за ее руку. А Ронни вытащил рогатку из кармана мешковатых брюк, доставшихся ему в наследство от брата, но быстро спрятал ее, когда Диана бросила на него предупреждающий взгляд.

– Посмотрим, хватит ли нам времени на пещеру, – сказала она сорока трем ученикам. – И не забудьте подробно описать в ваших тетрадях все, что видите.

– Чтобы мистер и миссис Скрэгг видели, что мы усердно учимся, – сказала Джейн.

– И тогда они узнают, какие вы замечательные ученики.

Возможно, эти дети мало чем отличались от ребят, знакомых с законами улиц, которых она учила в Нью-Йорке. Во всяком случае, такими они и должны были стать, когда перейдут в класс миссис Скрэгг. Эта перспектива ожидала нескольких учеников после летних каникул. Дети в состоянии держать удар, говорила себе Диана, но ей хотелось плакать при мысли о том, что они попадут на три года в руки миссис Скрэгг.

Небо расчистилось. Казалось, что яркий свет майского солнца изменил ландшафт, осветил вересковые пустоши и оттенил каменные стены, а облака на горизонте окрасил в зеленый цвет, превратив их в горные вершины, пронизанные сверкающими потоками. Звуки города остались позади, и два шоссе, соединявшие Манчестер и Шеффилд, между которыми Мунвелл был единственным городом на многие мили, оказались вне зоны видимости и слышимости. Диана постояла мгновение, засунув руки в карманы своего кардигана на молнии. Солнце светило ей в лицо. Безмолвное просветление пейзажа напомнило ей о том, как она впервые оказалась в Мунвелле и наконец почувствовала, что вернулась домой.

Облака закрыли солнце, и ей захотелось разогнать их руками, но вместо этого она обратилась к детям.

– Кто помнит, что я рассказывала о солнечном свете?

Дюжины рук взметнулись вверх, сопровождаемые выкриками: «Мисс, спросите меня, мисс». Она надеялась услышать ответ от Эндрю Бивана, но он спрятался за матерями Салли и Джейн, вызвавшимися помочь присматривать за детьми во время прогулки.

– Салли, ты подняла руку или опустила? – спросила Диана.

– Подняла, мисс, – обиженно сказала Салли и сняла ненадежные очки. – Вы рассказывали, что здесь меньше солнечного света, чем где-либо в Англии.

– Верно. Из-за облаков и туманов. И по этой причине вам ни за что нельзя… ну же, вы сами все знаете.

– Приходить на пустоши без взрослых, – нестройным хором подхватили дети.

– Именно. Не забывайте, некоторым людям приходилось блуждать на этих пустошах несколько дней. Теперь давайте присядем где-нибудь и начнем работу. А потом посмотрим, как пойдет день.

Она повела их по заросшей травой тропинке на насыпь, где дети расселись группами среди вереска. Диана болтала с матерями и ненавязчиво наблюдала за работой детей. Пейзаж продолжал притягивать ее взгляд: земля, поросшая вереском и травой, простиралась на мили вперед. Это неземное однообразие лишь изредка нарушалось каменными стенами или пересохшим руслом ручья, цветом и текстурой напоминавшим потрескавшуюся жженую пробку. Тропинка вела вниз так плавно, что можно было и не заметить, когда вершины скроются из виду, оставив в поле зрения лишь вересковые пустоши, простиравшиеся до самого горизонта. Склоны снова осветились солнцем, и Диане показалось, что ей мысленно удалось этого добиться. Возможно, она чувствовала себя здесь как дома потому, что ее семья родом из Пик-Дистрикта, хотя теперь семьи у нее совсем не осталось.

Вскоре почти все дети нарисовали или написали что-то в своих тетрадях. Букет из вереска у Эндрю получился непропорциональным, но красочным. «Молодец, Эндрю», – сказала она, прежде чем он успел зачеркать свой рисунок. Диана старалась не скупиться на похвалы. Потом она улыбнулась и сказала:

– Хорошо, теперь встаньте парами за мной и возьмитесь за руки.

Она повела их к развилке. Впереди склоны вздымались, словно пробуждающиеся великаны. Одно ответвление тропинки вело вверх по вересковым пустошам, другое огибало Мунвелл и проходило мимо пещеры, которая, по-видимому, и дала название городу. Пещера словно находилась на дне чаши и была окружена несколькими сотнями ярдов земли, покрытой вместо вереска и травы голым песчаником. Она подошла к краю чаши и подняла руку, чтобы остановить детей.

– Дальше нам нельзя.

В двухстах ярдах от них, в центре каменной чаши, зияла пещера. Вероятно, кому-то когда-то показалось, что она выглядит достаточно широкой или глубокой, чтобы в ней могла поместиться луна. На самом деле это была выбоина шириной в пятьдесят футов, окруженная каменной стеной. Придя сюда в первый раз, она перелезла через стену и увидела, что дна не было видно даже в летний полдень; внутренняя поверхность стен, гладкая и скользкая, словно покрытая жиром, погружалась прямо во тьму, от которой веяло холодом. Умом девушка понимала, что у шахты есть дно, но у нее было чувство, что эта пещера была бесконечной. Несмотря на то, что дети находились далеко от края чаши и им ничего не угрожало, Диана пожалела, что привела их сюда.

– Никогда не заходите дальше этого места, ладно? – сказала она, и ребята пообещали этого не делать.

Потом дети начали кричать, надеясь услышать свое эхо. Некоторые голоса отражались от стен пещеры, но не все. Наверное, дело в высоте тона, подумала Диана. Она увидела, что Ронни достал рогатку, и хотела было погрозить ему пальцем, как услышала крик матери Салли: «Эндрю!»

Диана развернулась, опасаясь худшего. Но Эндрю всего лишь вернулся к тропинке и склонился над каким-то животным, выползшим из чаши. Дети столпились вокруг него.

– Фу, это ящерица, – пропищала Салли.

Джейн отшатнулась с отвращением:

– У нее нет глаз.

Диана поспешила за учениками, чтобы рассмотреть ящерицу. Но Эндрю сделал шаг вперед и наступил на ящерицу каблуком своего ботинка. Он огляделся, словно ожидая одобрения от других детей, но они попятились от него.

– Наверное, она вылезла из пещеры, – сказала Диана, взглянув на месиво из белой кожи и внутренностей. – Очень жаль, что ты раздавил ее, Эндрю. Очень редко подобные животные вылезают из своих укрытий. Не страшно, – добавила она быстро, заметив, что губы мальчика задрожали. – Пока мы здесь, можешь рассказать нам, как ты помогаешь украшать пещеру.

Его бледное и худое личико с едва заметными бровями выглядело обиженным.

– Я делаю картину из цветов, – пробормотал он в надежде, что никто его не услышит.

– Вы берете лепестки, так? А потом соединяете их, словно пазл.

По всему региону местные жители украшали колодцы панно, сделанными из лепестков и растений. Этот обычай объединял язычество и христианство и символизировал благодарность за воду, которая оставалась чистой во времена эпидемий чумы. В прошлом году в канун летнего солнцестояния Диана наблюдала, как жители города торжественно несли цветочные панно к пещере, где сложили их в единую композицию. Тогда ей казалось, будто она перенеслась в прошлое, подальше от тревог современного мира.

– Лепестки, – прошептал Томас своим приятелям и хмыкнул.

Диана поняла, что рядом с зияющей пещерой ей неспокойно.

– Думаю, нам пора возвращаться, – сказала она.

– Кругом палатки, – пробормотал Эндрю и притворился, что ничего не говорил.