Вечность и Луна

Расгард вспоминает и хмыкает, отворачиваясь.

– Точно. Ты же не переносишь вахту. – Расгард замечает, как Йохан изумленно вскидывает брови. Оглядывается вокруг. – Твое счастье что темные ее почти не используют.

Хвазад хмурится, отшатываясь от чего-то видимого только ему. Расгард с упоением наблюдает, как горят оранжевым его глаза.

– Не тебе говорить.

Он пожимает плечами и ведет лошадь дальше.

– Я не умру, если мне в чай подсыпать иссохшую траву.

Хвазад выдыхает, опуская ворот – видимо вахтовые полянки остались позади.

– Смотря какую. Вот подсыплю тебе наперстянки, и что тогда?

Расгард хмыкает.

– Уж от одной чашечки такого чая не умру, только взбодрит да все.

– Ну-ну. Ты даже не смог меня под маскировкой узнать, как узнаешь о яде?

Расгард кривится, не желая признавать, что Хвазад отчасти прав. Реши он его отравить, Расгард вряд ли бы среагировал вовремя.

Хвазад отводит рукой преграждавшие дорогу ветки невидимых деревьев. Говорит абсолютно серьезно.

– Вот. А ведь я давал тебе подсказки.

– Я в курсе. Просто не хотел ломать твой план.

Хвазад смотрит на него.

– И как? Понравилось? – Он щурится и отчего-то улыбается. Расгард на секунду закатывает глаза.

– Мог бы подготовиться получше.

– Куда уж лучше? – Хвазад недоумевает, а Йохан настораживается. – Я ради тебя привел целый отряд светлых, разоблачил тебя, и ты недоволен?

– Не знаю, как ты смог привести лишь отряд, не сообщив при этом инквизиции, но благодарности не дождешься.

Хвазад смеется.

– Они сообщили инквизиции, прежде чем отправится на облаву.

Расгард хмурится, и останавливается. Лошадь замирает, Йохан вздрагивает. Повисает тишина.

– Так ты и был той инквизицией, которой все сообщили. – Хвазад улыбается, подтверждая предположение. – И не только, еще подделал указ Микеля, чтобы тебя, вернее Леса, взяли с нами?

– Да.

Расгард кривится.

– С каких пор ты проник к светлым?

Хвазад снова смеется, и ведет дергающую ушами лошадь вперед.

– Если ты думаешь, что я все эти столетия тихо мирно где-то сидел, ни во что не вмешиваясь и ни о чем не зная, то я в тебе разочарован, Рас. Не ты один меняешь личины.

– Но… – Расгард хмурится, пытаясь понять. – Ты же не умеешь?

Хвазад смотрит куда-то в сторону, чуть щурясь. На лице – привычная темная улыбка.

– За сотню лет и не такому научишься. Особенно когда даже после твоей смерти за тобой следят.

Расгард устало трет лоб. Йохан, казалось, вообще слился с пространством вокруг, стараясь по максимуму не влезать в важный разговор.

– Только не говори, что Микель – это ты.

На них оборачиваются из-за громкого хохота. Хвазад закрывает лицо рукавом, пытаясь сдержаться, его глаза горят хитрым пламенем. Наконец он выдыхает.

– Нет. К поведению твоего начальства я не имею никакого отношения. И могу морочить только низеньких светлых. – Он пожимает плечами, возвращается вся та привычная собранность и серьезность, за которую не один маг называл Хвазада мрачным. – Все же ты прав, лица я менять не умею. Я же не сбрасывающая шкуры змея.

Расгард шипит, почуяв выпущенную вместе с подколкой силу, но свою держит. Пока.

– А я не великий, которого убили сразу же.

Они замирают, взгляды схлестываются друг с другом над крупом лошади, как отточенные клинки. Хвазад ухает.

– Не я воткнул тебе кинжал в спину.

– Ты идиот, если веришь в светлые чувства темных.

Хвазад качает головой с неестественно оранжевыми глазами – верный признак готовой сорваться бури, – но лишь выдыхает. Радужка медленно темнеет. Привычно.

Хвазад улыбается.

– Что спорить о делах минувших дней? Благодаря той моей смерти ты и достиг уровня великих. Потому что кое-что украл. – Он растягивает слова, щекочущие Расгарда своей силой. Тот не отстает. Шипит.

– И правда. Оказался достаточно силен, чтобы не умереть, как третьесортный маг.

Они оба улыбаются, почти по-человечески дружелюбно. Йохану не по себе от их направленных друг против друга сил, но он молчит, лишь отчаяннее вцепляясь пальцами в деревянный борт – в ладонях заседает пара заноз. Ссора великих – не то, во что он может вмешаться. Дальше они идут в тишине, лишь цокот копыт раздается между ними.

Они не разговаривают вплоть до самого постоялого двора, к которому их отправили сторожевые тени. Молчат и дальше, заходя внутрь – Йохан сам берет три комнаты, расплачиваясь протянутым Расгардом золотом, – поднимаются наверх, Хвазад хлопает дверью. Расгард шипит, хлопая своей не тише. Йохан замирает в одиночестве. Иной мир тянет его наружу, и раз так повелось, он следует его воле, натягивает поглубже капюшон и осторожно, словно вор, спускается обратно в общую залу, выскальзывает на улицу, теряясь в сотнях неслышимых голосов. Они опьяняют, и ему хочется броситься в этот омут с головой, захлебнуться, попробовать недостижимый плод. Йохан вздрагивает, унимая трясущиеся руки, оглядывается по сторонам, словно крыса, и юркает в темный переулок. Он уже знает, как пахнет пролитая темным кровь, и оттуда ей разит больше всего. Тени смыкаются за его спиной, любезно приглашая на сцену. Занавес.

Глава 9.

Расгард оглядел свою маленькую комнатку на втором этаже и первым же делом проверил на наличие магии – низкоуровневые следилки рассыпались под его пальцами снопом искорок. Расгард не хотел, чтобы так вышло, они с Хвазадом давно не путешествовали вместе, прямо как в старые добрые, но этот ухарь сам нарвался, Расгард не жалел о чужих задетых чувствах, хотя его задели не хуже. Ему до сих пор снилось убийство Хвазада. Как он вонзает в него кинжал. Как ощущает бегущую по рукам вместе с силой кровь. Он ненавидел об этом вспоминать. Ненавидел. Пальцы сами нащупали тот самый злополучный кинжал под плащом, но вынимать его Расгард не стал. Просто огладил лезвие, в чехле, стиснул рукоять, да так и оставил, подходя к окну. За проемом лежала улица с рядом фонарей, между которыми пролегали длинные полосы теней. Как следовало темным, здешние жители предпочитали оставлять мраку достаточно пространства. Расгард прислонился лбом к теплому дереву. Вдох-выдох, отогнать от себя навязчивые ощущения липнувшего к коже иного мира, отогнать прочь чужую силу, заполнявшую комнату прямо за стенкой вместе с грохотом чего-то, разлетавшегося осколками и собиравшегося вновь. Расгард оторвался, окинул комнату скептическим взглядом: громить тут было нечего.

Он вышел, запирая за собой дверь магией – местные не смогут пробиться через защиту, – и с ноги распахнул соседнюю.