Мой нежный хищник

Она едва могла сдержать возглас разочарования, когда увидела, что Волк опустил лапы с кровати и отвернулся. «Нет, нет, не уходи, только не сейчас, я не смогу сейчас быть одна… побегу за тобой следом!»

Но Волк и не собирался никуда исчезать, как бы ни так. Волк отлично знал, что эта длинная ночь будет целиком принадлежать ему… как и страстная женщина, что с трепетом сейчас следит за каждым его движением. Волк ликовал…

А Катя успокоенно выдохнула, обнаружив, что серый приятель всего лишь обошел кровать и забрался на нее с другой стороны, всерьез намереваясь устроиться на ночлег рядом с хозяйкой. Теперь они лежали рядом и смотрели друг другу в глаза.

Катя натянула одеяло до самого носа и начала изливать наболевшее:

– Вот послушай, я теперь даже не знаю, как мне к тебе обращаться, как с тобой говорить. Я беспокоилась, когда ты побежал на звуки охотничьего рога, боялась, как бы тебе не причинили вред в лесу, а потом вдруг исчез Веймар. Я стала за него переживать, а он, оказывается, это ты… как все запуталось, это же надо еще уложить в голове, что Веймар и есть волк. Ты меня, правда, сейчас понимаешь, дай какой-нибудь знак.

Волк поднял голову с явным намерением лизнуть Катину щеку, но вместо этого ткнулся прохладным носом в плечо.

– Ну уж нет, не подлизывайся в прямом смысле этого слова. И вот чего ты сейчас добиваешься, ответь? Почему не рискнул прийти ко мне в обычном виде? Думаешь, я не буду ругаться с волком? Ты все просчитал, да? Знаешь, что мне нравятся зверюшки, даже такие лохматые и клыкастые…

К ее великому изумлению и ликованию, хищник покачал головой, со всем соглашаясь.

– Какой же ты у нас умный, красивый – замечательный во всех смыслах. И такой почти деликатный, нежный… И кого же мне теперь больше любить из вас двоих – человека… или зверя?

От такой постановки вопроса Веймар растерялся и тут же насторожился:

«А не начать ли мне ревновать к самому себе, точнее к своей звериной ипостаси? Кто бы мог представить, что моя женщина будет больше благоволить Серому?»

Зато Волк был просто вне себя от счастья, еще бы, хозяйка только что его похвалила и даже совершенно правильно расставила приоритеты. Зато Веймар немедленно остудил его пыл:

«Уж кое в чем ты мне точно не соперник, дружище! Тебе-то, пожалуй, придется ограничиться только облизыванием ручек Возлюбленной. А вот мне, если Боги будут сегодня благосклонны… мне, вероятно, позволят гораздо больше и эту возможность я не упущу, уж поверь мне!»

А Катя даже не представляла, какие споры сейчас ведутся на другой стороне постели, поскольку ее откровенно клонило в сон после всех вечерних перепитий.

– О-о-х… Ну, ты хотя бы достаточно чистый, чтобы забраться в постель к леди… даже если она еще не совсем леди? Ладно, просто лежи смирно и не вздумай приставать с поцелуями… хотя бы до утра…

Уже закрывая глаза, Катя поудобнее взбила подушку и пробормотала, засыпая:

– Я люблю вас обоих, даже не сомневайся, вы оба дороги мне, Веймар – навсегда.

Кажется, только этих слов ему и не доставало для полнейшего выздоровления. К рассвету на мощном теле и следа не останется от недавних «царапин». На рассвете он полностью будет готов к любви во всех наилучших ее проявлениях.

Глава 16. «Мой нежный хищник…»

Знай, друг мой гордый, друг мой нежный,
С тобою, лишь с тобой одной,
Златоволосой, белоснежной,
Я стал на миг самим собой.

    Н. Гумилев

Катя с удовольствием потянулась, выбираясь из-под теплого одеяла, и тут взгляд уткнулся в обнаженную мужскую грудь – идеально гладкую и мускулистую.

– Ай…

Рядом на постели, вытянувшись во весь высокий рост, возлежал Веймар, причем, кажется, абсолютно голый, будучи лишь слегка прикрыт краешком цветного покрывала. Несколько мгновений Катя лишь ресницами хлопала, пыталась понять, как это великолепное тело, вообще, оказалось в ее спальне.

Потом она снова ахнула, осознав, что барон столь же сосредоточенно изучает ее саму, задерживая взгляд на белоснежном плечике, с которого опять сползла широкая в вороте ночная рубашка.

– А где же волк?

Веймар даже зарычал от досады, просто не мог сдержаться:

– Тебе больше нравится зверь лесной в твоей постели? Я заметил… учту! Ну, что же, я могу ласкать тебя и в зверином обличье, если пожелаешь. Однако, сейчас мне хочется быть рядом с тобой в облике человека, уважь мою просьбу.

– Немедленно покинь кровать и не рычи.

– А волка ты не прогоняла! – веско заметил Веймар.

– Он гораздо воспитаней тебя и никогда так сердито со мной не разговаривает! – выпалила Катя и смутилась от того, насколько странно прозвучало ее обвинение.

Барон улыбнулся, закидывая руки за голову, продолжил деловито осматривать занавеси над постелью, рассуждая вслух.

– И почему я совсем не обижен? А, пожалуй, стоило бы прийти в немыслимую ярость. Подумать только, моя невеста выбрала серое клыкастое чудище! Предпочла лохматого зверя мужчине в расцвете лет.

Задетая его насмешливым тоном, Катя сменила нечаянный гнев на милость и прильнула к груди любимого:

– Потому что, ты и есть зверь! Самый нежный мой хищник.

– Может, пришло время тебе в этом окончательно убедиться, желанная…

Веймар приподнялся и одним быстрым движением стащил рубашку Катерины до пояса, а потом, опустив ее на постель перед собой, начал покрывать шею и грудь жадными поцелуями. Обнаженное колено барона уверенно разместилось между ее ног.

Катя сперва попробовала протестовать столь бурному натиску, но когда Веймар накрыл ее своим телом, у нее не осталось сил сопротивляться. Не сдерживая стонов удовольствия, она таяла под нетерпеливыми ласками, тихо шептала:

– Я тоже тебя хочу… возьми…

Когда он проник языком между ее полураскрытых губ, разум, казалось, вовсе оставил голову, передавая управление древним инстинктам. Веймар целовал страстно, неистово, то отрываясь на мгновение от ее рта, чтобы жарко лизнуть шею, то снова возвращаясь к лицу. И она доверчиво подалась навстречу, раскрываясь, впуская его в себя, крепко прижимая к своему телу, вцепившись дрожащими пальцами в налитые силой плечи.

Поймав столь горячий отклик, Веймар больше не мог сдерживаться, он вошел в нее стремительно и так глубоко, как смог, чувствуя, как сладостные ощущения близости целиком заполнили сознание. Катарина была сейчас настолько тесная, влажная, трепещущая и готовая для него, что он замер на миг от нахлынувшего блаженства. Казалось, впредь он никогда не сможет ощутить нечто столь же восхитительное, как первое соединение с избранницей.

А потому хотел как можно дольше задержаться в этом удивительном состоянии, продлить его и убедиться, что она тоже готова разделить с ним божественные ощущения, – зверь в нем заворчал от удовольствия, заставляя излиться в мощном движении к самым сокровенным глубинам ее тела.

– Я был с тобой как мальчишка – слишком быстро… – виновато простонал Веймар, зарываясь лицом в густые пряди ее волос.

Катя довольно рассмеялась, поглаживая его слегка вспотевшую спину.

– Будем считать, что сегодня я лишила тебя невинности, мой юный волк.

– Хм… Я слишком долго тебя хотел, каждый день, каждую ночь представлял как беру тебя везде – в лесу, в замке… в каждой из комнат, даже на кухонном столе, посреди твоих аппетитных пирожков. И ты покорная и ласковая таешь в моих руках…

Катины глаза светились от счастья, припухшие губы лукаво улыбались. Она положила голову на грудь Веймара и потерлась носом о его напрягшийся сосок, а потом несмело лизнула его языком. Барон прищурился, чувствуя, как быстро реагирует тело на робкие ласки.

– Ты ведь не думаешь, что мы уже завершили любовные игры?