И останется только пепел

– В качестве мести.

– Думаю, это возможно, – признала мать.

Нита не могла поверить своим глазам, видя полное спокойствие матери. По сути, именно она начала войну за территорию, которая привела к смерти отца Ниты, а Ниту продали на черный рынок. И она даже не извинилась.

– Ты шутишь? – Нита вскочила. – Ты, черт возьми, шутишь?

– Нита, сядь.

– Нет. – Нита сделала шаг в сторону, мотнув головой. – С меня хватит. К черту это все.

– Не говори ерунды. – Мать сделала еще один глоток. – Сядь, и мы сможем продолжить беседу как нормальные люди.

– Я услышала достаточно.

– Отлично, – пожала мать плечами. – Как надоест болтаться на улице и дуться, можешь вернуться сюда.

– Я не вернусь.

Нита сама оказалась потрясена сорвавшимися с ее губ словами. Она никогда раньше не бросала матери вызов в лицо. Всегда все делала у нее за спиной, скрывая свои проступки. Освобождала в ночи пленников, прятала деньги, отложенные на колледж, под матрас.

Но не в этот раз.

Ее мать только приподняла бровь.

– Ты смешна. Конечно же вернешься. Я тебе нужна.

– Не вернусь.

– Если ты забыла, – прошипела мать, наконец встав, – твое лицо в интернете повсюду, и все, кому это интересно, знают о твоих способностях. На твоей спине будто нарисована гигантская мишень. Я нужна тебе, потому что эти люди никогда не прекратят поиски. А я могу защитить тебя. Могу спрятать тебя.

– Я не хочу прятаться, – голос Ниты звучал холодно, а спину она держала прямо. – У меня есть планы на жизнь, и «прятаться» в них не входит. Я поступлю в институт. Я стану экспертом в области противоестественной биологии и буду выступать на конференциях.

– О нет, только не начинай снова. – Мать гротескно закатила глаза. – Даже если этому суждено произойти, тебя прежде похитят, убьют и съедят.

В этом была своя правда. Нита знала, что затея опасна.

Она понимала – на нее станут охотиться. Поэтому собиралась сделать максимум для того, чтобы все до смерти боялись ее и никакие деньги не соблазнили бы их напасть.

Нита вздохнула и развернулась, чтобы уйти. Мать схватила ее за запястье. Кроваво-красные ногти впились в кожу.

– Кто даст тебе тела для вскрытий? – прошипела мать.

– Сама найду.

– А деньги? – Губы матери скривились. – Ты же понимаешь, тебе нужны деньги, чтобы как-то жить.

– Я знаю. – За душой у Ниты не было ни цента. – Придумаю способ заработать.

Мать прищурилась. Они долго стояли и смотрели друг на друга. По спине Ниты бежала струйка пота, но она не собиралась проигрывать в этом противостоянии.

– Если ты сейчас уйдешь, то будешь уничтожена, – прошептала мать. – А я и пальцем не пошевелю, чтобы тебе помочь.

Нита сдержала дрожь – эти слова прозвучали будто пророчество.

Она стиснула челюсти и вырвала руку из хватки матери.

– Ты мне не нужна.

Потом она ушла. Взгляд матери прожигал ее насквозь, но Нита не обернулась.

Глава 8

Нита шла по улице, изо всех сил вдыхая бодрящий прохладный весенний воздух, пока легкие не начало жечь. Толпа людей поредела, это позволило ей идти быстрее, почти бегом, удаляясь от ресторана. Сердце колотилось, переполненное адреналином тело звенело. Ей казалось, что она выпила энергетический напиток – пьянящий и тошнотворный одновременно.

Нита не знала, куда идет, но ей было необходимо двигаться. Через квартал она оглянулась, будучи практически уверенной, что мать последовала за ней и держится не дальше трех шагов, по-акульи улыбаясь и готовясь разорвать Ниту на клочки за неповиновение.

Но никого не было. Только несколько пешеходов и попрошайка с флейтой, фальшиво исполнявший какую-то мелодию.

Нита продолжила путь, стремясь увеличить дистанцию между собой и матерью.

Она все еще не могла поверить.

Нита бросила вызов матери. Напрямую.

Невозможно.

Нита восставала против матери не в первый раз. Когда ей было двенадцать, произошел случай с дактом. Нита все еще иногда просыпалась от кошмаров о мертвых телах дактов, которые мать оставляла в ее кровати. Но тогда она действовала тайком – посреди ночи, не вступая в открытый конфликт.

Лишь однажды до этого момента она выступила против матери с поднятым забралом.

Ей было четырнадцать. Уже два года они жили в Германии, и мать поговаривала о переезде во Вьетнам – там могли найтись новые сверхъестественные существа. Ните нравилась эта идея, потому что тогда ей не пришлось бы препарировать такое количество тел единорогов. Вскрывать первого было интересно, четырехсотого – не очень.

Она решила: наступил подходящий момент – учитывая грядущие перемены, – чтобы созвать семейный совет и сообщить родителям кое-какие новости. Нита хотела рассказать им о своем решении поступать в колледж и попросить их разрешения сдать тест GED. Она уже нашла несколько мест для учебы и могла бы пройти тест в Ханое, так что последним препятствием являлось согласие родителей.

Ее отец присутствовал на «совете» по Skype, его лицо занимало весь экран ноутбука.

Он был рядом морально, но не физически, чтобы защитить ее, если что-то пойдет не так.

О да, все пошло исключительно не по плану.

Сначала ее мать рассмеялась, будто услышала какую-то шутку. Когда Нита продолжила настаивать на серьезности своих намерений, улыбка матери угасла, и она ответила «нет». Нита, злая, молодая и глупая, выпятила подбородок и высокомерно спросила: «Почему?» Она и моргнуть не успела, как мать схватила ее за запястье, притянула к себе так близко, что их лица оказались на расстоянии нескольких дюймов друг от друга, и прошипела: «Потому что я так сказала».

Нита не помнила, как мать отпустила ее, но наверняка отпустила. Она не помнила, как вернулась в свою комнату, чтобы поплакать, прижимая к груди пособие по подготовке к тесту. Ее память возвращалась сразу к следующему эпизоду: мать медленно вырывает из учебника одну страницу за другой, пока тот не превращается в пустую твердую обложку и стопку бесполезной бумаги. А потом мать шипит: «Если у тебя есть время заниматься такой чушью, то сможешь найти время и для других дел».

Нита не возражала. Следующий месяц она провела с матерью на охоте. Нита ждала в машине или снаружи здания, пока не закончится самое сложное, а потом приходила, чтобы помочь матери погрузить тело. Тела были грязными и окровавленными, и ее руки всегда пачкались в красном.

Нита постоянно носила перчатки для препарирования. Заранее нельзя было сказать, когда ее попросят расчленить тело так, чтобы оно уместилось в небольшой чемоданчик.