Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга вторая

Отказалась от предложения стать депутатом парламента от Шуши.

Британский генерал Шательворт[1016 - Шательворт – командующий английскими войсками в Баку, генерал.], которому, на приёме у губернатора, представили Гамиду ханум и рассказали её биографию, не скрывал своего удивления. Он только и мог, что сравнить подобную судьбу мусульманской женщины, с английскими женщинами суфражистками[1017 - Суфражистки (или, суфражетки, от франц. Suffragettes, – избирательное право) – участницы движения за предоставление женщинам избирательных прав.], которые борются за равные с мужчинами права.

Через несколько лет, будучи в Иране, когда её пригласили на официальный приём, Гамида ханум не захотела одевать чадру.

Но никогда она не стремилась стать более независимой, чем того требовала жизнь. Поэтому, после некоторых колебаний, она приняла предложение мужчины стать для него «другом и опорой», поскольку понимала, что ради такого мужчины, она готова многим пожертвовать.

Она сделал свой выбор, и осталась верна ему до конца жизни.

Сравнивая судьба Гамиды Джаваншир с Элеонорой Рузвельт и Гала? Дали?, невольно задумаешься. Возможно ли и у нас, чтобы жена Президента творила историю, а не была только красивой декорацией? Возможно ли и у нас, чтобы жена художника вдохнула в него жизнь, а не тратила силы на борьбу с враждебным миром?

Можно пережить отсутствие роскоши, замка в подарок, и многого другого, что было у Гала? Дали?. Можно обойтись простым жилищем, простой пищей. Речь о другом.

Останутся ли у нас когда-нибудь мужчина и наедине друг с другом, или обречены всегда оставаться «наедине со всеми», и постоянно защищаться от попыток окружающего мира вмешаться, заставить подчиниться.

Возможна ли у нас Элеонора Рузвельт?

Возможна ли у нас Гала? Дали??

А нам остаётся только отдать должное Гамиде Джаваншир, и не пытаться ретушировать её портрет. И перестать считать, что мы из другой культурной галактики, и у нас невозможны Элеонора Рузвельт и Гала? Дали?.

…о том, о чему нас не принято говорить

Гамида ханум в своих «Воспоминаниях» очень деликатна, она не меньше других понимает, не следует говорить о том, о чём говорить у нас не принято.

Я касаюсь этой темы не по той причине, что собираюсь заинтриговать читателя. После Фрейда – не только Фрейда, но и одного Фрейда достаточно – пора перестать стыдиться самих себя, пора забыть о табуированных темах. Без «слишком человеческого» трудно понять мотивы многих поступков человека, тем более людей великих и сложных, – сегодня это уже аксиома.

Другой вопрос, можно ли сохранять деликатность, не проявляя излишнюю стыдливость? «Жёлтая пресса» как раз умело эксплуатирует отсутствие открытости, предпочитая взгляд из «замочной скважины». Как не парадоксально, ханжество её главная питательная среда.

Как-то в разговоре с моим другом и коллегой, мнением которого дорожу[1018 - Зейнал Маммедли – азербайджанский эксперт по проблемам СМИ. Добавлю, что Зейнал Маммедли рекомендовал мне книгу воспоминаний соратника Мирзы Джалила по журналу «Молла Насреддин» Али Назми «Прошедшие дни» (издана в Баку в 2008 году), с которой ранее не был знаком. Али Назми более откровенно говорит о некоторых человеческих слабостях Мирзы Джалила.], назвал брак между Мирза Джалилом и Гамидой ханум «дневным браком», имея в виду фригидность женщины и сексуальную потенцию мужчины. И я, и мой друг, понимали, что это некоторое преувеличение, просто метафора, что в этой метафоре есть и ирония, и лукавая насмешка над «человеческим слишком человеческим», но в целом со мной согласился.

Отдаю себе отчёт, что это «фантазии», надеюсь «документальные фантазии», которые позволяют что-то понять во взаимоотношениях Гамиды ханум и Мирза Джалила.

Из чего я исходил?

Прежде всего, воспитание отца. Сугубо мужское. Никаких нежностей, пистолет, скаковая лошадь, прочее в таком же духе. Отец даже заявил, хорошо, что дочь растёт без матери, не будет дурного влияния.

Гамида ханум пишет о том, что её брат, тайком от отца, встречался с матерью. Встречалась ли с ней она? Она об этом не пишет, скорее всего, не встречалась. Во всём оставалась дочерью своего отца.

Добавим полную изоляцию от окружающих. Какими бы не были эти «окружающие», там росли её сверстники и сверстницы, там происходила реальная жизнь, которой она была лишена.

Вспомним «Ангела за моим столом» и осознаем, что она была лишена даже самых безобидных «непристойных» разговоров[1019 - О «непристойных разговорах» в фильме «Ангел за моим столом» – см. опус 12, разд. 4].

Первый реальный мужчина в её жизни становится её мужем. Понятно, военный как её отец, выправка, св. Владимир с мечами и бантом, св. Станислав с мечами и бантом. Ей 16, ему 38.

Мне могут возразить, эти доводы ничего не означают. Одни и те же основания могут рождать различные последствия.

Не спорю, но я ведь претендую только на «документальную фантазию», на то, чтобы преодолеть табу, которые в XXI веке кажутся анахронизмом.

Например, задуматься над тем, что первую встречу с Мирза Джалилом Гамида ханум описывает во всех подробностях, а о бравом офицере не слова. А ведь это не мало, не много, 12 лет семейной жизни.

Случайно? Знает, что Мирза Джалил стал известным, а полковника царской армии Ибрагима Даватдарова все забыли?

Вряд ли для Гамиды Джаваншир, какой мы её знаем и понимаем, это могло иметь решающее значение.

Толчок моей «документальной фантазии» дало и газетное интервью внучки Гамида ханум, Мины Даватдаровой.

Насколько мне известно, в последние годы жизни Гамиды ханум больше других общалась именно с ней.

…Гамида ханум умерла в 1955 году, по моим расчётам Мине было в это время около 20 лет. Они вполне могли вести взрослые разговоры…

Мина Даватдарова рассказывает о таком эпизоде:

Однажды, будучи в селении Кяхризли, Мирза Джалил стал ухаживать то ли за служанкой, то ли за гувернанткой. Гамида ханум позвала его к себе в кабинет, положила перед собой пистолет (всё тот же пистолет!) и предупредила, если он будет позволять себе подобное здесь, в её имении, она его просто застрелит.

…Уже после написания этого текста, удалось побывать в селении Кяхризли, где открыт дом-музей Гамиды-ханум Джаваншир. Только здесь я понял, что такие определения как «гувернантка», «кабинет», «имение», обманывают, поскольку в моём воображении возникают усадьбы русских помещиков, о которых могу судить по Российским фильмам.

Или дома бакинских миллионеров-нефтепромышленников. Например, как можно судить по книге Банин «Кавказские дни»[1020 - Подробнее о воспоминаниях Банин, см. в разделе 7, «Дневник».], территория вокруг летней дачи Асадуллаевых на Апшероне простиралась на несколько гектаров, только в летнем доме было двадцать комнат.

Дом «помещицы» Гамида ханум, которая жила практически в это же время, совсем другой, четыре комнаты, фактически проходные, скромная веранда, ни о какой «гувернантки» или «кабинете» говорить не приходится.

Скорее всего, в этом тесном пространстве, стоило Мирзе Джалилу проявить самые первые признаки ухаживания, как немедленно было доложено «помещице», не столько «жалоба», сколько хороший повод посудачить. «Помещице» не оставалось ничего другого, как немедленно вмешаться. А она давно привыкла решать все вопросы по-мужски, прямо и без экивоков.

Остаётся сказать, что перед домом две очень высокие чинары, между ними два больших камня, которые, как подсказали работники дома-музея, приволок (как?) сам Ахмед-бек, поскольку даже летом они сохраняют прохладу.

И задуматься над тем, если так жила «помещица», то как жили все остальные…

Кто мог рассказать Мине Даватдаровой об этом эпизоде, как не сама бабушка. Но в своих воспоминаниях Гамида ханум этот эпизод опустила, одно дело устный рассказ, другое дело – письменное слово. Внучка же не сочла нужным его скрыть, возможно, ещё и по той причине, что была доктором медицинских наук, венерологом, и «человеческое, слишком человеческое» её не шокировало.

Понимаю, меня могут упрекнуть в том, что выуживаю скабрезности, но ещё раз повторю, «желтизна» не в самих фактах, а в наших головах. Наша «стыдливость» зачастую продолжение нашей забитости и наших комплексов.

О Гала? Дали? написаны книги, сняты фильмы, ещё напишут, ещё снимут, потому что источники «говорят», а люди готовы их услышать. У нас, даже когда источники «говорят», мы стараемся их не слышать.

Но если моя «гипотеза», назовём её так, не преследует цель просто позлословить, а что-то понять в трудной судьбе нашей великой соотечественницы, не будем торопиться её опровергать.

Можно ли найти намёки «про это» в «Воспоминаниях» Гамиды ханум. Прямых нет, только косвенные. Не буду их выискивать под микроскопом, только то, что лежит на поверхности.

Сначала отказалась от предложения создать семью, и не было в её отказе никакого женского кокетства. Была сильной, независимой, сама решала все свои проблемы, сугубо женские «игры» её не прельщали.

Позже согласилась, потому что стала понимать масштаб Мирзы Джалила, стала осознавать, что она женщина, имея в виду не обычные женские «штучки», а высокое призвание быть опорой для настоящего мужчины, который в ней нуждается.

Другой пример, слова доктора Керима Мехмандарова[1021 - Керим-бек (Абдулкерим) Мехмандаров – востоковед, журналист, общественный деятель.], которому доверяла:

«… будь осторожна. Тебе придётся его оберегать и многое ему прощать».

И далее Гамида ханум откровенно признаётся:

«в тяжёлых жизненных ситуациях, я вспоминала ценные советы моего любимого врача и буквально заставляла себя прощать Джалила, не вмешиваться в его личные дела».