Пуд соли, или 12 Шагов в «Северном сиянии»

– Вот и я точно так же подумал! На том и порешим! Ответственным за помойку будет Доктор!

Все сидящие за столом облегчённо заулыбались и глядя на свирепо-угрюмое выражение лица, вновь назначенного ответственным за помойку, старались сдерживать громкий смех. Батя проклинал судьбу с Бородатым затейником и был готов оторвать непутёвому сынку голову и даже не смотрел в его сторону чтобы не раскочегаривать себя и не натворить дел. На последнем перекуре Япончик под иронично-саркастические реплики Пины, Фаги и Боцмана изо всех сил извинялся перед Доктором, объясняя, что всё это «прокладки»[283 - «Прокладки» – (жарг.) козни, интриги, подлые замыслы.] хитрожопого Подснежника, а он в душе не чаял за такой поворот событий. Сынок торжественно поклялся в присутствии многочисленных уважаемых свидетелей, что не бросит батю одного в беде на новом безусловно стратегически важном для его выздоровления объекте.

И действительно на следующий день он добровольно вызвался на помощь Доку, и они несколько дней кряду вместе до обеда на жгучем крещенском морозе благоустраивали помойку наращивая её борта и увеличивая вместимость для отходов, так как ближайшая техника для сбора мусора смогла бы сюда подъехать не раньше, чем через полгода только когда спадёт половодье и просохнут просёлочные дороги в этой болотистой местности. Гемба привлекаемый помаленьку к помощи волонтёрам помог им с дефицитными пиломатериалом и гвоздями. Но истинная цель этого тренинга была совсем иной и известной одному лишь Главному Терапевту, который не поленился выходить в стужу на улицу и лично «подливать» главному герою то объявляя запрет на посещение ему сортира во время хозов, то вынося ему наказание в виде четырёх штрафных дежурств с доселе не виданной в «Северном сиянии» формулировкой «Месть консультанта по просьбе родителей».

Таким образом этот светоч наркологической психотерапии мастерски нанёс тройной удар по эмоциональному состоянию своего пациента. Командировка на помойку нанесла очередной ущерб его самооценке и породила новую волну страхов его оценки окружающими. Доктор в силу отсутствия и повреждения менисков в коленных суставах лишившись способности сидеть на корточках с самого начала пребывании в Центре приспособился с уведомления волонтёров посещать сортир по большой нужде именно на хозах чтобы не спешить самому и не задерживать остальных на коротких перекурах. Лишение возможности человека с больными коленями более-менее сносно удовлетворять простую физиологическую потребность в опорожнении кишечника породило гнев, ненависть и обиду по отношению к этому самодовольному самодуру. А включение в это уравнение хоть и косвенно ещё и его родителей снова пробудило в нём неуёмную жажду жестокой мести причём всем подряд без разбора. Главный герой снова погрузился в мрачные размышления считая часы, оставшиеся до пересменки и изредка злобно радуясь, когда в фокус неутомимого оздоровителя попадал кто-нибудь другой.

А попадали в этот самый фокус периодически все без исключения, и никто из пациентов лекаря Подснежника не был застрахован от очередной «пилюли трезвости». Причём вид и содержание этих самых пилюлей не переставал удивлять разнообразием и изощрённой изобретательностью, но, как ни странно, в подавляющем большинстве случаев они оказывали ожидаемый терапевтический эффект.

Некоторое время на Тортуге довольно беззаботно проживал Полуродственник приходящийся дальним родичем самому Ефиму Ильичу. Великий Вождь всех нарков взял перед своими родственниками обязательство помочь заплутавшему сорокалетнему нарколыге и алконавту встать на путь истинный. Поначалу его пребывание в деревне не омрачали никакие ужасы выздоровления, и он был причислен к привилегированному контингенту. Доктору доподлинно не было известно, в чём оступился непутёвый родич хозяина заведения, но в том, что он хроманул основательно не было никаких сомнений.

Прямо с порога после его перевода на Первый дом на него обрушилась интенсивная терапия во всем её изобилии. Разоблачённого самим Главным Терапевтом в бездействии по Программе, сопротивлении лечению и потворству тяге его назначили дежурным и ответственным за собаку. На незнакомом доме он быстренько «посшибал все углы» и «собрал все кочки», обвесился брёвнами, пятилитровками и гирями, а по вечерам он стал выполнять перед Доктором, как ответственным за физкультуру по тысяче упражнений в качестве последствий за свои проступки и для работы с тягой. Даже у не особо сентиментального контролёра физподготовки сердце начинало сжиматься от сострадания при виде задыхающегося и обливающегося потом немолодого торчка после пары – тройки сотен приседаний и отжиманий. И Док без палева делал тому скощухи, что, впрочем, никак не влияло на проводимую терапию, так как отмеряли лекарства Полуродственнику с царского плеча – с размахом! Да с таким размахом, что с лихвой хватало даже на окружающих.

Его анализ чувств, который он научился писать за долгие месяцы, проведённые на Пятом доме, был признан полным говном и гружёными за его АЧ с персональной ответственностью были назначены тот же Доктор и Фага. Постоянно налипая за невменяемого пассажира Фага проклиная судьбу-злодейку уже на полном серьёзе, начал предлагать Доку «сводить того за баню»[284 - «Сводить за баню» – (жарг.) в данном контексте побить, унизить физически для улучшения усвоения («всасывания») информации.] для прочистки «всасывающего» устройства и улучшения его восприятия. Неуклонно «вылетая» на бесконечных дежурствах Полуродственник на регулярной основе, зарабатывал для группы ночные групповые последствия, которые выражались либо в коллективной писанине, либо в хоровых чтениях «Синей книги». Периодически групповая ненависть обрушивалась на него где-нибудь в полчетвёртого ночи отвязными матами, свирепыми угрозами, коллективным презрением и хоровыми оскорблениями.

Но и долго злиться на этого беспомощного бедолагу не получалось. Ребята прекрасно понимали, что это как раз тот случай, когда человеку действительно в плане выздоровления помочь уже нечем – точка невозврата была пройдена. У автора этих строк навсегда сохранился в памяти сюжет как сорокалетний мужик, чуть не плача лазал на четвереньках по грязному полу чилинария и наощупь пытался найти выпавшую у него из глаза контактную линзу. Тогда ему на выручку пришла Булка усердней всех матерившая недотёпу минувшей ночью во время очередных бдений, посвящённых его исцелению.

В этой связи необходимо отметить, что Глеб Валерьевич очень широко применял методы групповой терапии и неустанно повторял, что помощь одного зависимого другому обладает ни с чем несравнимым терапевтическим эффектом. Доктор уже давно понял, что ловкий проходимец постоянно подталкивает своих подопечных к конфронтации, противопоставляет их друг другу, но целью данных манипуляций, по его мнению, было недопущение образования дружественных союзов между пленниками во избежание побегов и бунтов.

Кока-Кола без особых осложнений отчитав свой Первый Шаг и в юношеском порыве закрепив свои намерения оставаться трезвым «ответив сокровенным»[285 - «Ответить сокровенным» – (жарг.) выразить готовность вступить в гомосексуальную половую связь посредством собственного заднего прохода в случае невыполнения взятых на себя обязательств.] перед двумя консультантами вернулся на Второй дом. А на смену ему оттуда прибыл ВИЧевой длинный фитиль Февраль с нататуированной во всю спину смертью с косой остро нуждающийся в экстремальной помощи. Февраль, пребывая в образе бывалого урки умудрялся даже наводить ужас на некоторых находящихся в ребе придурков. Так, например, Альпинист в панике ломился от фитиля в сарае Второго дома после того, как тот с наигранным вожделением восхитился его задницей. Исполняя роль ярого приверженца воровских понятий и уголовных традиций, он по прибытию на Первый было попробовал выступить оппозицией к действующему режиму, но был молниеносно раскушен, унижен, запуган и доведён до истерики со слезами. И претендующий некогда на роль уголовного авторитета Февралёк для качественной работы со стереотипами согласился быть назначенным местным «полиционером», а точнее ответственным за дисциплину после перемещения Японца волонтёром на Тортугу.

Были и ещё всякие интересные клиенты, но поскольку повествование о каждом ширике, побывавшем в «Северном сиянии», не входило в планы автора этой книги, пожалуй, стоит ограничиться уже упомянутыми. Этого вполне достаточно чтобы подтвердить тот факт, что грань между так называемыми ломкой образа и срыванием маски с зависимой личины, и банальным унижением и оскорблением личности так тонка и даже призрачна, что ой как далеко не всегда подлежит идентификации и определению.

«Бомж» и прочие тренинги (странные забавы)

Глебу Валерьевичу Самохвалову безусловно нравилась его работа, о чём он, впрочем, сам не уставал повторять и за двенадцать лет скитаний по реабилитационным центрам в качестве как пациента, так и целителя у него накопился весьма солидный багаж знаний и практического опыта, которыми этот щедрый человек и делился теперь без малейшего сожаления с пациентами «Северного сияния». Как уже неоднократно говорилось ранее он был поистине неутомимым выдумщиком и затейником в плане отвлечения вверенного ему контингента от «мыслительной жвачки»[286 - Мыслительная жвачка – липкие, тягучие, затягивающие мысли или навязчивый внутренний диалог, являющийся наряду с навязчивыми мыслями и навязчивыми состояниями проявлением так называемого, обсессивно-компульсивного расстройства (ОКР). ОКР – это невроз навязчивого состояния, психический недуг, вызывающий постоянное возникновение в голове человека одной и той же информации, которая может стать причиной нехарактерных для человека поведения и поступков.], «улётных приключений[287 - Улёт – мысленное перемещение в благоприятную обстановку, сопровождающееся кратковременным изменением чувств на более приемлемые.]», тяговых процессов и стимулирования подопечных в движении навстречу их исцелению от проклятой зависимости.

В его манере общения, изучения собеседника и формах подачи информации прослеживалась определенная образованность на пересечении сфер психологии и педагогики, о чём любил упоминать он сам и время от времени подтверждая это утверждение говорил Большой. Так же он был мастером импровизации, нередко пытаясь выдать случайную удачную терапевтическую находку за «домашнюю заготовку», что сильно попахивало шаманизмом. Это обстоятельство не раз обсуждалось Доктором в доверительных беседах с Боцманом, Асланом и Подробным. Помимо этого, в натуре Мудрого Учителя отчётливо прослеживался весьма контрастный дуализм: когда он притягивал то хотелось его слушать, внимать его советам, следовать по указанному им пути, но когда он отталкивал то амплитуда отторжения аж зашкаливала и порой доходила до желания разорвать его на куски.

О различных групповых мероприятиях, проводимых Алтайским Шаманом в пределах дома, было подробно рассказано ранее. С наступлением зимы благодаря снижению риска того, что какой-нибудь отмоток пустится в бега в мороз по сугробам, всё чаще групповые тренинги стали проходить на свежем воздухе. В организации этих зимних забав Великому Магистру помимо волонтёров, обеспечивающих прежде всего контроль периметра, неизменно помогали Аслан и Фага, чей реабилитационный опыт вполне успешно конкурировал с его собственным, и они как правило заранее знали смысл, секреты и тонкости каждой групповой игры.

Иногда после появления барышень на Первом сразу по окончанию релакса вместо привычного обливания устраивались пятнадцатиминутные танцы на пятаке между банями. Танцульки спросонья совсем не вкатывали Доктору, тем более что он трезвым последний раз пускался в пляс на дискотеках в пионерском лагере и в средней школе. А вот логически-физические командные развлечения типа игры «Коврик» были ему очень даже по душе. Смысл игры был предельно прост. Для проведения тренировки весь «могущий» контингент Первого дома разделился на три команды. Команда в полном составе располагалась на небольшом коврике, который в процессе игры за минимально возможное время необходимо было перевернуть ворсом к снегу, не покидая его пределов никому из игроков. Разогревшись на тренировке, игроки затем поделились на две команды, что значительно усложнило выполнение игрового задания, так при том же ограниченном размере коврика стоящих на нём стало в полтора раза больше. Всем было весело, азартно и интересно, огромное количество эмоций было выплеснуто во время выполнения практически невозможного задания для исполнения условий которого, приходилось вскарабкиваться друг на друга и замирать в совершенно невообразимых позах. Проигравшая сторона прокатила победителей на своих спинах по кругу в ограде Первого дома.

Однажды в самом разгаре зимы в преддверии Нового года Аслан вызвал Доктора, Боцмана и Японца на улицу перед началом очередного тренинга. На улице стояла умеренно морозная погода, обильно выпавший накануне снежок был сгуртован в большие сугробы для изготовления в дальнейшем Новогоднего снежного городка. Для простоты описываемое мероприятие будет обозначено как «Удиви нас, и мы тебе похлопаем». Смысл его сводился к тому, что каждый поочерёдно выходящий из дома реабилитянин получал вводную информацию о том, что он должен сейчас продемонстрировать какое-либо своё знание, умение, талант чтобы стоящие на улице арбитры поаплодировали ему от удивления. В задачу же так называемых арбитров входил элементарный повтор действий удивляющего. Задание считалось выполненным, когда выступающий, проанализировав происходящее вокруг соображал наконец, чего от него хотят и хлопал в ладоши, а лже-арбитры в свою очередь естественно повторяли за ним это действие. Далее выполнивший задание присоединялся к массовке и для удивления народа или на этакую «Минуту славы» приглашался следующий самородок.

Здесь необходимо добавить, что, проходя это испытание многие ребята раскрылись с несколько неожиданной и даже можно сказать с неординарной стороны… Со спортивной молодёжью всё было предельно понятно. Что Хам, что Китаец, едва выслушав вводный инструктаж тут же принялись лихо крутить нижний брейк с выходами, заходами и прочими усложнениями. Но если у Вавы с головой было не сильно «напутано»[288 - «Напутано» – (жарг.) не в порядке с чем-либо, в данном контексте с головой.] и он, подключив к процессу мозги достаточно быстро допёр до того, что от него требовалось, то полоумного Китая пришлось принудительно останавливать минут через двадцать и направлять в сторону разгадки, так как уже все вдоволь извалялись в снегу имитируя его танцы, а он ни на миллиметр не приблизился к выполнению задания. В зависимости от степени поражения головного мозга и природной смекалки у ребят по-разному получалось справиться с заданием. Кто-то, как и Вава быстро «вкуривал»[289 - «Вкурить» – (жарг.) здесь: сообразить, догадаться.] самостоятельно, кто-то, как например Булка справлялся после маленькой подсказки, но вот совсем всё сложно было, как и в случае с Китайцем у великанов.

Первым «порадовал» коллектив Пина вышедший из дома на тренинг примерно в середине группы. Секунд двадцать поморщив мозг в поисках своего уникального дара и окинув взглядом с высоты своего роста поляну он стремительно разбежался по диагонали двора и «топориком» воткнулся в здоровенный сугроб и войдя в него с головы по пояс начал болтать торчащими из снега ногами. Далеко не все отважились повторить этот отчаянный поистине каскадёрский трюк и не только из страха свернуть себе шею. Например, Доктора остановило то обстоятельство, что экскременты маленького Бублика повсюду были в снегу, ведь собачку кормили просто на убой и гадила она по всему двору ой как исправно. Пина вылез из сугроба под дружный хохот собравшегося народа отряхнул голову с лицом от снега, кое как отрыл свою шапку и не дождавшись аплодисментов расстроился и сиганул таким же «макаром» в следующий сугроб под новый взрыв хохота. После он как большая гусеница начал ползать по глубокому снегу то полностью зарываясь в нём, то выныривая из него, а массовка с истеричным хохотом дружно повторяла это безумие за ним. Пока наконец наевшаяся вдоволь снега Булка не взмолилась чтобы он похлопал. Пина сообразив какую хрень только что исполнил от души посмеялся с ребятами над своей «тугодумостью» и извинился перед всеми, за то, что им пришлось набрать полные одежду и обувь снега.

Но настоящий трэш ожидал уже практически всех вышедших на улицу Перводомников в финале тренинга в исполнении Кваги. Этот тупоголовый исполин был изначально напряжён, раздражён и всем недоволен. Выслушав задание и состроив «каменное» лицо, он несколько дольше чем Пина находился в поиске вдохновения для свершения чуда, затем проследовал в маленькую баню, набрал ведро ледяной воды и пройдя с ним в обливалку вылил его на себя находясь при этом прямо в одежде. На групповой приступ хохота на улицу выглянул и сам Великий Магистр, немедленно присоединившись к общему веселью над идиотизмом Квакена. Глеб категорически отрицательно помахал головой на немой вопрос ведущих игру по поводу обливания и массовка ограничилась имитацией «подвига» алкобота с пустыми вёдрами. Кракен не удосужившись сконцентрироваться и задуматься над смыслом задания и ощутив себя не более чем объектом для насмешек и всеобщего издевательства ненавидя всех вокруг лютой ненавистью вылил на себя ещё пару вёдер воды и прыгнул в сугроб. Главный Консультант, буквально захлёбываясь от смеха обречённо махнул рукой обозначив безнадёжность пациента и распорядился закругляться с игрой пока детина не простыл.

Но кроме всего прочего Глеб Валерьевич был человеком, и не просто человеком, а «Наркоманищем» с большой буквы, поэтому нередко на проводимую им комплексную терапию, безусловно необходимую в работе с зависимыми накладывался нехилый личностный отпечаток. Ему так же, как и всем находящимся в этом месте было свойственно «колоться чувствами» и это было особенно заметно, когда проявлялись во всей красе признаваемые им самим характерные дефекты его собственного характера – высокомерие, гордыня и сарказм. Всегда бросалось в глаза не скрываемое им получаемое садистское удовлетворение от унижения беспомощных и робких пациентов таких как Кот, Стасик, Полуродственник, Февраль. Об Киску он вытирал ноги как об коврик зазывая при этом всех, кого не лень чтобы посмотрели, Стасику выдавал по сто двадцать гербов за каждое посещение сортира, Полуродственник просто молился целыми днями напролёт о том, чтобы дожить до вечера, а Февраль с Кока-Колой панически до колботряса боялись Великого и Ужасного.

Одним из самых «любимых» его пациентов в смысле сложности возвращения к нормальной жизни в ремиссии болезни был конечно же Аслан. Как уже говорилось ранее этот неисправимый кайфожор всю свою жизнь лечился и всю свою жизнь срывался и по-другому видимо просто не представлял себе своего существования. Асланчику в той или иной степени Великий Магистр уделял время на каждой неделе своего нахождения на смене за первые полгода пребывания Доктора в Центре о чём так же уже неоднократно упоминалось. За всё это время Глеб ни разу не похвалил Асю и даже напротив постоянно предъявлял ему претензии за бездействие по программе. И вот обкатав до Нового года тренинг «Бомжа» по суткам на Ваве, Фаге и Лангетке, закрепив условия его проведения трёхдневками на Японце и Полуродственнике Целитель примерно в начале февраля нарядил в бомжа Аслана. Целью данного тренинга было обозначить пациенту границу нравственного падения или так называемое «дно».

Только в случае с Асланом помимо круглосуточного ношения специально отобранных для этого специфичного тренинга грязных и вонючих вещей и повидавшей ещё царя шапки-ушанки ему запрещалось есть за столом положенную порцию и спать на кровати. Сидя всё время на полу в пределах чилинария для того, чтобы не оскалиться с голода Асланчик, бывший некогда совладельцем и директором подобного же заведения вынужден был просить у своих соседей объедков их еды. Старший повар Гемба конечно же подкармливал своего товарища, попавшего в беду, но тем не менее жёсткое требование Бороды о том, что Ася должен был побираться необходимо было исполнять. Спать ему позволялось только на жёстких деревянных лавках.

Поскольку почтенного дядю Витю крепко недолюбливающего своего бывшего старшего брата уже спровадили к тому времени к «своим» на Тортугу, то Аслану сочувствовали в доме все без исключения и как могли старались ему помочь, поддержать его. Доктор, игнорируя категорический запрет исправно подогревал собрата куревом, изрядные запасы которого уже образовались к тому времени у «куркулистого» мужика, очень сильно негодовал по поводу происходящего беспредела и боялся даже представить для себя подобную участь. В его тогдашнем представлении все меры были хороши для недопущения подобного унижения.

Несколько дней спустя Диктатор пошёл на уступки и несколько ослабил издевательство над Асиком смягчив условия тренинга и разрешив бомжу «зарабатывать» себе еду. То есть в обмен на черпание помойных ям, очистку дорожек от снега и льда, колку дров, рисование очередной наглядной агитации он получал возможность что-нибудь съесть или изредка покурить. Но больше всего Аслан был заинтересован в стирке. Стирать бельё он был готов всем трём домам, так это была единственная возможность помыться и отдохнуть от зловонных отрепьев, в которых он вынужден был круглосуточно двигаться.

Но это было только видимое послабление. По лечебному плану, составленному Алтайским Врачевателем и утверждённым самим Вождём сложному пациенту, предстояло пройти, пожалуй, самую неприятную лечебную процедуру. Отгоняв уже недели полторы в образе бомжа однажды на лекции Аслан был приглашён на кухню. Там два волонтёра со Второго дома Томский и Шайба, преследуя какую-то свою корысть и поведясь на посулы устроителей этого грёбанного заведения разбили всё лицо в кровь беззащитному Аслану, который судя по аккуратным костяшкам на руках и не дрался то толком никогда в жизни. Тренинг «Бомжа» на этом для него был закончен, а жёстко и даже жестоко замотивированный на дальнейшее выздоровление Аслан принял кухню у Гембы ставшего волонтёром. Очень многим ребятам тогда сильно не понравилось, как поступили с Асланом, а Томский с Шайбой не взирая на их волонтёрский статус были определены Доктором в конкретные «чмошники», тем более что многие потенциальные палачи наотрез отказались исполнять этот приговор.

Кстати, Гембе прежде, чем занять вожделенный волонтёрский пост, открывавший ему дорогу в город, пришлось пройти ещё один круг ада. В один из выходных дней Главный Терапевт собрал группу в полном составе и усадив бывшего десантника на «лобное место» заставил того прочитать вслух письмо от его матери, в котором она сетовала на свои финансовые трудности и крайнюю нужду матери его собственного отпрыска. Женщина наводила непутёвого сына на мысль, что неплохо было бы продать его шикарную в хлам разбитую «Audi», для покрытия необходимых расходов вместо того, чтобы тратить деньги на оплату автомобильной стоянки. Гемба с ходу категорически отверг предлагаемый матерью план действий, но ловкий Престидижитатор[290 - Престидижитатор – (устар.) фокусник, отличающийся ловкостью рук; манипулятор.] мастерски вывернул ситуацию и подключил к обсуждению проблемы тонко настроенное общественное мнение. И уже через час бледный и подавленный владелец люксового авто был готов с ним расстаться под нажимом коллектива и в результате чудесного пробуждения крепко дремавшей до сей поры совести.

Очень любил Глеб Валерьевич кашмарить девочек каждый раз подчёркивая при этом, что он не ведётся на уловки торчух и барышням не стоит надеяться на поблажки с его стороны. Булка мучительно продвигалась в прочтении своего Первого Шага, который она с горем пополам написала буквально под диктовку Боцмана. Каждая её читка с участием Злого Гения превращалась в яркое шоу со слезами, соплями, смехом и прочими проживаниями чувств. Умке продолжали устраивать театрализованные представления на читках, но она преодолевала эти трудности уже гораздо проще так как стала к тому времени всеобщей любимицей потому как проявила себя великолепной поварихой. От дома к дому ходили легенды про её зачётные борщи и салатики. О злоключениях же Малины подробно будет рассказано чуть позже.

Активно стали практиковаться на Первом доме ежевечерние театральные миниатюры в исполнении реабилитян или так называемое мероприятие «Сценки». В рамках этого мероприятия ребята имели возможность в конструктивной юмористической форме указать друг другу на характерные для каждого из них дефекты характера. Доктор, изредка участвуя в домовой самодеятельности неизменно погружался в образ Великого Магистра и вызывал смех даже у своего прототипа. Абсолютным победителем за всё время проведения «Сценок» была единодушно признана весёлая пародия в исполнении Умки «Булка лезет на пальму», в которой она раскрылась для всех с необычной стороны мастерски показав непомерное ЭГО, показушность и манипулятивность всеми любимой Булочки.

Француз (ещё один «выздоровленец»)

Этого солевого торчка привезли примерно за месяц до Нового года. Тщедушный с виду ширик двадцати восьми лет с непоставленным баритончиком и вроде как отбывавший незначительный срок в лагере сразу занырнул в образ «разудалого жиганца», отрицающего собственные проблемы как таковые, придерживающегося определённых традиций уличной субкультуры и не принимающего всего происходящего в реабилитации. Кстати, последнюю свою позицию он подкреплял тем, что уже бывал в другой ребе на Алтае, где его как «несгибаемого» лупили палками почём зря, но ему это не помогло, а даже напротив усугубило его положение. Если раньше он радовал себя исключительно благородным хмурым веществом от Афганского производителя, то теперь скатился в некоей наркоманской иерархии до жалкого почитателя Китайской синтетики, от которой к тому же ещё и «шизил»[291 - «Шизить» – (жарг.) вести себя неадекватно, поддаваться мощным приступам паники, страха и паранойи.] не по-детски.

По прибытию в его вещах был обнаружен пакет с солью которой Борода затем пару дней кряду сводил с ума всех любителей этой отравы. Французу сразу пристегнули сестру как тревожному, и он недовольно бурчал с утра до вечера по этому поводу. Как уже упоминалось ранее по счастливому стечению обстоятельств он очень быстро избавился от отягощения и после этого потихоньку начал приоткрываться своим новым соседям. При своих довольно скромных физических параметрах двигался он всегда с гордо поднятой головой и выпяченной колесом или дугой грудью. Поэтому второй его погремухой стала «Дуга» запущенная Гембой, чьего покровительства Француз, осмотревшись вокруг сразу начал добиваться. Дугу поселили на нижний ярус центрального шконоря у окна в зале, а его соседом сверху со временем стал Китаец. Китай, не поддерживающий общение с кем-либо из группы после мордобоя и своего публичного унижения подключив всё своё первоначальное обаяние взял новичка схожего по возрасту и по манере поведения под «своё крыло» и вскоре образовалась дружеская пара прямо «не разлей вода».

Дуга в манере вести себя и своих разговорах так нарочито исполнял «порядочного бродягу», что вызывал у Доктора абсолютное недоверие и стойкую антипатию. Главный герой, немало повидавший на своём веку, чуял в этом молодом человеке приспособленца и конъюнктурщика. В годы его молодости такие типажи становились пионерскими и комсомольскими вожаками говоря на публику красивые вещи, а сами растопырив только в «нужном» месте и только перед «достойными» людьми свои «полужопия» заглатывали по самое не балуйся. Француз, угадав с Гембой в качестве старшего товарища, но лопухнувшись с выбором Китайца на роль корефана поспешил исправить досадную ошибочку.

Сделал он это вполне в стиле вышеописанных липовых лидеров устроив небольшой скандальчик с несостоявшимся корешем не переросший, однако в полноценную драку. Больше всех пострадал в той ситуации полоумный Китай. По совокупности совершённых им в последнее время правонарушений, а именно за регулярный не скрываемый онанизм на девчонок прямо на проходящих мероприятиях, недвусмысленные предложения физической близости Булке и свору с Дугой он опять выхватил по мордасам от Глеба с формулировкой причины жестокого наказания «за возжелание сестры» и был посажен на галоперидол[292 - Галоперидол (жарг. – «галка») – сильнодействующий антипсихотический нейролептик.]. От действия «галки» Китайская дурашка стал целыми днями «залипать»[293 - «Залипать» – (жарг.) находиться в заторможенном состоянии, застывать на одном месте не реагировать на внешние раздражители. Характерно для лиц находящихся под воздействием опиатов.] и пускать пузыри слюней на потеху всем.

Док, раскусив гнилую натуру новобранца и прекрасно видя, что его правильные речи идут в диаметральный разрез с совершаемыми им поступками, начал подтрунивать над пареньком усиливая постепенно напор сарказма по мере увеличения степени защиты с его стороны. Дуга сперва попробовал огрызаться сам, но быстро понял, что они выступают с вредным мужиком в разных весовых категориях и в прямом, и в переносных смыслах. Потом он принялся пытаться манипулировать Гембой, но эффект оказался обратным от ожидаемого. Гемба не собирался подтирать обосравшемуся малышу задницу. А Доктор напротив уже не видел берегов и стал подбрасывать ябеде побольше льда на обливании. Именно Дуга тогда поплакался Подробному сдав Доктора с его ледяным развлечением. Но Француз сдал в этот момент с потрохами и самого себя обозначив себя заурядным ябедой и стукачком.

Внимательно наблюдавший за жизнью группы Глеб Валерьевич, изучая повадки молодого человека на протяжении первых полутора – двух месяцев не трогал его особо, дав очередной жертве собственной терапии вдоволь порезвиться и проявить себя во всей красе. И вот технично выдержав паузу до читки какой-то из первых письменных работ Француза Диктатор, расчехляя завравшегося трусишку враз от всех многочисленных образов заставил того практически повторить подвиг генерала Карбышева на обливалке с той лишь разницей, что не дал-таки героически погибнуть несмышлёному мальчишке.

После применённой в несколько подходов по различным схемам обильной акватерапии трясущегося и захлёбывающегося собственными соплями от холода и страха молодого человека отпаивали горячим чаем под неспешные рассуждения Великого Учителя о пользе честности и нецелесообразности отстаивания фальшивой маски. Скрюченный в три погибели Дуга, сидя на лобном месте активно соглашался с Наставником во всём заискивающе глядя тому в глаза и услужливо кивая кабиной и ему было плевать на то, что о нём подумают окружающие: лишь бы этот ужасный деспот не подвергнул его ещё каким ни будь изощрённым пыткам!

Подобно упомянутым выше пионерским вожакам Француз наутро как ни в чём не бывало стряхнув с себя, не поморщившись ставший тесным ему кафтан уличного жиганца несмотря на то, что его вчерашнюю работу требовалось переписать проснулся ярым «выздоровленцем»[294 - «Выздоровленец» – категория реабилитян нарочито показушно демонстрирующих свои приверженность трезвому образу жизни и сотрудничество с лечебной командой.]. Дуга на каждом углу твердил о своей заинтересованности в исцелении от проклятой зависимости и как он благодарен Глебу за то, что тот раскрыл ему глаза, и он больше не намерен страдать за несуществующие принципы и идеалы. Доктор конечно же не смог удержаться от того, чтобы вволю поржать над этим мастером художественного переобувания. Что было весьма опрометчиво с его стороны, так как помимо того, что Дуга пожаловался Подробному на сарказм ещё и сразу после лекции восходящая звезда стремительного выздоровления был приглашён в консультантскую на длительную доверительную беседу с Главным Духовным Наставником.

Недоброе предчувствие не обмануло главного героя и после релакса он внезапно был посажен на читку очередной дополнительной работы. Рядовое ничего не значащее мероприятие с подачи Великого Магистра обернулось попыткой обвинить взрослого мужика в подростковом поведении в части угнетения слабых и беззащитных, в роли несчастной жертвы конечно же преподносился Дуга. Кроме того, Премудрый Наставник предпринял попытку «вкрутить банан в ухо» собравшейся аудитории дабы выставить Дока недалёким ограниченным выскочкой и лопухом.

Но вот тут-то непререкаемый авторитет Директора реабилитационного центра и поджидал неожиданный и даже неприятный сюрприз. Во-первых, в умственных способностях «великовозрастного подростка» за полгода принудительного воздержания от употребления химических веществ наметился значительный прогресс. Он всё это время благодаря врождённой тяге к знаниям внимательно слушал и конспектировал лекционный материал, участвовал во всевозможных читках и анализируя полученные сведения систематизировал их в своём «чердаке» знаний. Во-вторых, ему надоело молчать, а доведённые порой до абсурда представления этого деревенского ТЮЗа своей предсказуемостью и дебилизмом начинали вызывать полное отторжение вплоть до рвотного рефлекса. И Доктор, подталкиваемый задавленными на Маэстро обидами постепенно разогревая себя уверенно двинулся в контратаку складно подкрепляя обозначенную позицию цитатами из Глебовских же лекций.

В какой ни будь другой аудитории можно было бы с уверенностью признать выступление Дока безусловным успехом потому как немногочисленные подпевалы Главного Терапевта за невозможностью оспаривать учение их сенсея и под напором праведного гнева чтеца направо и налево «прививающего им стыд и вину»[295 - «Прививать чувства» – (жарг.) совершать заранее продуманные манипуляции для возникновения у оппонента определённых чувств.] были вынуждены заткнуться. Добрые приятели главного героя такие как Боцман, Фагундес, Гемба одобрительно улыбались, благоразумно скрывая собственное удовлетворение от происходящего публичного уничижения ненавистного Лекаря. А сам Великий Магистр, припёртый к стенке железобетонными доводами и пару раз угодивший на глазах у всех в логические ловушки расставленные Доктором, раскраснелся и куря одну за одной сигареты, бесконечно нервно входя и выходя из зала грубо огрызался на своего оппонента. Вот кто-кто, а он сейчас точно сильно смахивал на обиженного подростка что прекрасно видел Док, у которого, как ни странно, на душе было хорошо и спокойно, и ясная картинка происходящего не искажалась сквозь призму чувств.

И подобно капризному ребёнку, топающему ножкой подводя итог этой беспрецедентной читки психолог с большой буквы Глеб Валерьевич Самохвалов повелел работу переписать и влепил непокорному пациенту четыре штрафных дежурства за препирательство с персоналом. Так же группа ежевечерне должна была теперь голосовать был ли старый нарк замечен за сарказмом под суровые последствия. Поэтому в данном месте ни о каком успехе или победе резидента над консультантом не могло быть и речи. И конечно же Доктора задела эта мелкая пакость со стороны консультанта, но такая мелочь не мешала ощущать себя победителем и испытать чувство собственного достоинства, давно уже позабытое им.

С этого момента главный герой в упор не замечал Француза, да и тот обходил его стороной. Облачившись в личину выздоровленца Дуга активизировался на всевозможных мероприятиях, обличал проявления зависимости в своих товарищах, раздавал в виде обратных связей советы и делился с окружающими срывным опытом. Играл на стадионе с азартом в футбол нещадно критикуя чужие промахи и ошибки, целыми днями двигался на позитиве обозначая неуклонную работу с чувствами, исправно отражаемую в анализе. И только немногие люди в доме в том числе Глеб на опыте и Доктор на собственном примере понимали, что с ним происходило на самом деле.

Каждое утро Французика начиналось с поиска простыни, которая за ночь сбивалась в комок и улетала под подушку, под кровать, в ящик или ещё куда. Соседи всегда смеялись над лазающим с выпученными глазами вокруг собственного шконоря Дугой в поисках простынки. А настолько неспокойный сон свидетельствовал о беспощадных солевых тягах, лупивших его по ночам. Эти самостоятельные непроизвольные процессы были логическим продолжением его повседневных тягулек, которые он гонял целыми днями для поддержания своего позитива, потому как иначе ежедневно радоваться в этом унылом месте у него пока не получалось.

Их с Китайцем шконарь вообще был самым главным источником громко раздававшихся в ночи звуков. То сама расшатанная койка поскрипывала под ворочающимся вокруг своей оси Дугой. То Француз начинал стонать или разговаривать с кем-то в своих тяговых сновидениях. Китаец тоже мог постонать и поплакать во сне. А то где-нибудь часа в три ночи пронзительный Китайский смех поднимал всех чутко спящих в доме. Дело в том, что полоумный Китаец безбожно дрочил и не только по ночам, а при достижении оргазма ночью он всегда садился на своём шконаре заворачивался в одеяло подобно гималайскому монаху и заливался от смеха.

Но не только работой с чувствами и выздоровлением от химической зависимости жил Первый дом. Происходило в нём ещё много чего интересного и сейчас как раз пришла подходящая пора вспомнить о развитии отношений, зародившихся в Новогоднюю ночь между Морозом и Булкой. Да, да ведь это была не разовая случка как у собак, а прямо настоящая love story[296 - love story – любовная история.]! Молодые влюблённые целыми днями летали где-то в облаках, мечтали, строили друг другу глазки и мило улыбались. Конечно, созданный ими прецендент мог быть взят на вооружение и прочими реабилитянами ведь в доме оставались ещё целых две незанятых барышни. И что тогда? Занавесочки на кроватях и материнский капитал?! Такого расшатывания режима Великий Магистр не мог допустить ни в коем случае.

Влюблённым был объявлен запрет на общение, специально для них было проведено несколько внеплановых захватывающих мероприятий на которых им было доходчиво разъяснено, что они вовсе не пара и что искра, полыхнувшая между ними это не чистая и светлая любовь, а банальная грязная похоть. Но как известно запретный плод становится слаще вдвойне, а в случае с наркоманами запрет это вообще дополнительная мотивация к действию. И вот Мороз и Булка смиренно покивавшие «гривами» на публичных слушаньях, посвящённых их порочной связи и торжественно пообещавшие вязать с любовью стали втайне обмениваться страстными вздохами, мимолётными томными взглядами и романтическими записочками. Конечно же «прошаренный»[297 - «Прошаренный» – (жарг.) ушлый, опытный, сообразительный.] Глеб Валерьевич был готов к такому повороту событий, и его агенты влияния своевременно докладывали ему о противоправных действиях со стороны сердце-страдальцев, а иногда и перехватывали их эпистолярии.

И конечно же он применял в этом случае свою излюбленную коллективную терапию. За их романтические шалости вся группа или неделями сидела на скамейках, что было невыносимо для задниц и спин, или ночи напролёт хором читала «Синюю книгу», или дружно писала гербы до рассвета, или все эти замечательные виды времяпрепровождения дополняли друг друга, объединившись в комплексную групповую терапию. На групповых последствиях конечно же Булка с Морозом подвергались злобным нападкам со стороны своих соседей, но особенно выделялся, стараясь лаять погромче и кусать побольнее тот самый Француз. И почему-то не сговариваясь взрослые Доктор с Боцманом независимо друг от друга пришли к выводу что слив информации по поводу пылкой африканской страсти в консультантскую это его рук дело.

На период второй половины зимы пришлось очень много групповой терапии. У Глеба как раз родилась маленькая дочка и он стал больше времени проводить в городе с семьёй, а неуклонным проводником его воли стал молодой Консул Зефир. Однажды на групповых последствиях примерно в полчетвёртого ночи Доктор пойдя отлить в мочеточник увидел в открытую дверь консультантской поистине Божественное видение. Обессиливший от молитв и медитаций Юный Духовный Лидер с ангельским выражением своего упитанного лица закинув одну руку за голову, а вторую засунув в трусы и возложив её на причинное место сладко почивал и по движению руки в трусишках было понятно, что наблюдал он при этом воистину сказочные сны. После вся группа сходила похихикать над своим Духовным Наставником, что безусловно скрасило беспонтовые ночные бдения.