Панкейковый город, вокруг которого сплошной песок

– Прошу, не бей… Я так устала… Сжалься… Просто погладь, мне так не хватает ласки. – просила Наталия, сквозь слёзы.

Стефан еле как сопротивлялся этим красным, измученным, помутнённым глазам.

– Если бы я мог, то давно убил бы тебя, правда, но… Не могу этого сделать без одобрения. – настаивал Стефан, не двигаясь с места.

– Так скажи этому ублюдку – пусть кончает со мной! Я достаточно намучилась! Посмотри на меня! Я разве похожа на человека?! Осталось во мне хоть что-то человеческое!? Скажи Стефан!? – она набросилась на него. – Скажи мне, Стефан! Я похожа на человека!? – её грязные зубы испугали Стефана, и тот испустил лёгкий крик и на который откликнулись два охранника. Ударами дубинок, они прижали Наталию к противоположному углу её камеры, третий помог Стефану подняться. – Убейте меня! Убейте! – кричала Наталия, в надежде, что её муки прекратятся.

ХЭРОЛЬД КЕРР

Хэрольд, в конце концов, узнал о неверности Наталии. Он недолго рвал себе волосы на голове и уже четвёртый месяц встречал каждый восход солнца с короткостриженой блондинкой – Риммой Адриановой. Эта мелодичная девушка с эмфатическим взглядом и выпуклыми щёчками, любила носить парики, заплетая на них разного рода хвосты и косички, порой и банты. Простая студентка, отличница, с которой он встретился, когда от скуки решил сходить на пары. Между ними сразу возникла особая связь. Они пропустили этап дружбы, и сразу перешли к отношениям. Римма знала, откуда Хэрольд, почему он здесь и кем он является и это не помешало ей полюбить его.

Обычно эта парочка очень долго нежилась в постели. Римма забиралась на Хэрольда, её упругие и миниатюрные груди упирались в его мужскую грудь. Она всегда просыпалась раньше и начинала с поцелуев, с самого низу, доходя до его лица, и нежно покусывала его губы до тех пор, пока Хэрольд не проснётся, а когда он просыпался, их день начинался с утренних кувырканий.

– Успеете нанежиться! – выкрикнула ворвавшаяся девушка с лицевым протезом. – Хэрольд! Отец зовёт. – она швырнула ему рубашку.

– Сестра… – только и сказал он, натягивая рубашку и при этом, успевая целовать Римму.

Хэрольд зашёл в зал, где сидел отец с его сестрой и двумя братьями.

– А вот и он! – провозгласил хвастун Торвалль.

– Доброе утро. – сказал спокойный Фроде.

Сестра Элла шуточно ударила его по ребру, а Франко, его отец, попросил сесть рядом.

– Доброе утро! – потягиваясь и зевая, сказала Римма.

– Доброе. – поддержали все.

– Отец. – начал Хэрольд.

– Сын. – отец пожал руку сына. – Ты уверен, что мы должны спасать её?

– Да, отец. Ваши семьи заключили союз. Наш брак должен объединить червей. Никто не заставляет меня с ней жить, а уж тем более спать. Просто пройти несчастный брачный обычай.

– Такой уж несчастный? – ревностно спросила Римма.

– Не переживай так, студентка. Мой братец полностью принадлежит тебе! У него слюни текли при виде Наталии, но когда он узнал, что эта сучка изменяла ему с тюремным преподавателем музыки, вся любовь отпала. – заступилась Элла.

– Надеюсь. – смущённо промолвила Римма.

– Какой план, отец?

– Твоих братьев взяли на работу, на испытательный срок, но нам и этого хватит. – начал отец, скрепив руки между собой. – Их уже ознакомили с тюремной картой, и им удастся оставить для нас лазейку в виде сброшенного каната.

– Пойдёт. – отозвалась Элла.

– Тебе вроде не давали выбирать.

– Опять ты за своё. – Фроде нервно буркнул на Торвалля.

После сделанного замечания Торвалль спародировал брата, вытянув губы и скруглив глаза.

– Прекратите. – вежливо попросил отец. – По верёвке мы попадём в тюрьму и окажемся в уборной, где Фроде и Торвалль оставят для нас свои электрошокерные кастеты.

– А они чем будут орудовать? – спросил Хэрольд.

– Неужто ты переживаешь за нас, братец? – слащаво спросил Торвалль.

– Разве что за Фроде. – съязвил Хэрольд.

– Спасибо. – поблагодарил Фроде. – У нас будут дубинки, не переживай.

– Хорошо, брат.

– Наталию держать в заброшенном психблоке. – продолжил отец. – Камера нам неизвестна, поэтому придётся проверить все! Фроде и Торвалль выпустят нескольких заключённых, которые бросят на себя всё внимание. Как найдём Наталию – сбежим через пожарную лестницу в медблоке, решётка откроется, когда активируют срочную эвакуацию для стороннего персонала. Все подробности расписаны здесь. – отец раздал всем по листку. – Ознакамливайтесь. – отец встал, потерев колени. – Римма, будешь яичницу? – спросил он, у прижавшейся к стенке девушки.

– Да, мистер Керр. – застенчиво произнесла она.

– Тогда прошу на кухню.

ВИНЦЕ МАДЬЯР

Мадьяр выжидал Пиранью у чёрного выхода, с которого он всегда выходил из своего клуба.

Пиранья вывалился из клуба в два часа ночи, перебирая ногами, Мадьяра удивило отсутствие ступы. Походка Пираньи выдавала, что одна из ног не его родная, но держался он неплохо.

– Отличная нога. – отметил Мадьяр, выйдя из тени выброшенных тканей шатра.

– Мадьяр!

– Что ты сделал со мной!? – Мадьяр пришпорил Пиранью к стенке.

– Ты живой… – лицо Пираньи расплылось от шока. – Неужто винцо говёное… Это мне всё кажется, малышка Дени, я пойду тусоваться с тобой, мы будем играть в нашем шатре до утра…

– Что ты несёшь!?

– Ты танцевала на барной стойке, виляя задом, я сразу подметил, что он стоящий…

– Пиранья! – взревел Мадьяр и залепил ему кулаком в глаз, размозжа его в сливу.

Пиранья скатился по стенке, а Мадьяр отошёл, энергично вдыхая и выдыхая ртом, в надежде получить как можно больше свежего воздуха, который освежит его помутнённый в пылу гнева, разум. Но вместо очищения, Мадьяр поплыл вглубь своих воспоминаний.

– Ты высокий – пользуйся этим! Цепляйся за мячи, скидывай их своему напарнику по атаке, а он должен вбегать в штрафную и завершать момент или откликайся на дальние забросы, а там, либо выкатывать под вингера или решать момент самостоятельно. – объяснял Мадьяр, своему 15-летнему игроку в бело-чёрной форме.

Он видел прошлое, держась на расстоянии, издалека, картинка была настолько расплывчата, что он видел только размытые цвета.

– Я думал, что достоин большего уважения, Пиранья Хиггинс! – Мадьяр выпятил руку держащую пистолет с дулом, смотревшим в грудь Пиранье.