Кенгуру, или Я тебя не понимаю

Изучая этот материал, я думала, что мне не придётся работать с такими клиентами, так далеко не зайдёт, но сейчас, на моих глазах, разыгралась сцена, классически описанная знаменитым нейрофизиологом. Возле меня сидели два разъярённых самца с запредельным уровнем кортизола, и ни один из них не слышал другого, что не могло вызвать ничего, кроме протеста.

– Герман Алексеевич, – я излучала само тепло, саму доброжелательность, – давайте спросим Игоря Владимировича, пусть он нам расскажет, у него, наверное, есть очень веские причины, раз он так поступил. Игорь, откройте нам страшную тайну, – я делаю круглые, испуганные глаза, – может, и нам надо избавиться от наших акций?

Герман смотрит на меня с удивлением и недоверием, но это не страшно, лишь бы не агрессия, иначе можно всё испортить. Игорь тоже как-то очень растерян, он явно не ожидал такого поворота. Но не выглядеть же придурком перед милой женщиной? Да, и с Германом их что-то связывает.

– Однако, ещё раз удивила, – подумал Герман, – и как это она так ловко всё перевернула, как будто с ног на голову? Но это не главное, важно другое – что она нравится мне всё больше и больше, и даже если б она была полной дурой, я бы не отпустил её ни за что!

– Я просто спасал свои деньги, потому что все знают, что вам скоро конец! – выдал Дударев.

– Боже, что он несёт, – простонала я про себя – глаза Германа опять заискрились злостью, и мне пришлось играть на опережение.

– Ну, не совсем так, – как можно мягче сказала я, – Вы не допускаете, что это ошибка? У Вас надёжные источники информации? Вы знаете, вот мне непонятно, почему Игорь Владимирович всем верит, а мне нет? А ведь я владею самыми точными данными.

Дударев уже немного начал втягиваться в игру, и ему понравилась моя позиция. С другой стороны, акции он уже сдал, и терять ему было нечего. А, хорошенькой женщине нужно доказать свою правоту и заодно утереть нос этому козлу Герману.

– Представьте, себе, из очень надёжных! Вот! – и он ловким движением руки, как фокусник из шляпы, вытащил из кармана то, что наша хвалёная служба безопасности не может найти!

Дударев передал мне свёрнутый листок бумаги: информационное письмо за подписью вице-президента банка-конкурента, в котором говорилось, что мы, Интерфинанс, и ещё четыре банка в ближайшее время прекратим свою деятельность.

Мы с Германом ошарашенно смотрели друг на друга: вот он, момент истины!

– Где ты это взял? – спросил Герман.

– Пришло по электронной почте, я просто распечатал.

– Вот гады! – выругался Громов. – Это же надо такое придумать, это бред, неправда и недобросовестная конкуренция!

Игорь засмеялся и опять превратился в «колобка».

– А ты где-то видел добросовестную? – Его глазки хитро заблестели, а лицо опять стало добродушным. И он с огромным аппетитом и удовольствием принялся уплетать томлёный говяжий бок в трюфельном соусе с грибами.

– И то правда, – согласился Громов.

Я быстро прикидывала в уме, что больше всех пострадали четыре финансовые организации, указанные в этом письме.

– Игорь, – спросила я, – Вы поверили и продали наши активы, а деньги отнесли им?

Дударев молча жевал и смотрел на меня, как бы решая, говорить – не говорить. Я продолжила:

– Так они Вас разыграли, у них дела не очень хорошо идут в настоящее время, очень много токсичных активов, им ЦБ дал срок месяц (это я знала точно, мне сказала Инна). У них начались предсмертные судороги, поэтому они и решились на такой трюк, всё равно терять нечего! Неужели Вы отдали им свои деньги?

Тот дожевывал великолепную говядину, был размягчён вкусной едой и алкоголем, и настроение у него снова было хорошее, но, видимо, на моём лице отразился ужас от содеянного им, потому что Игорь недоверчиво посмотрел на меня, но так как был калачом тёртым, ответил:

– Забрать-то я забрал, но им не отдал! – улыбнувшись при этом, а мы с Германом весело засмеялись.

– Отлично! – захлопала я в ладоши. – Тогда несите обратно к нам, не переживайте, всё будет хорошо! Да и заходить в акции сейчас – одно удовольствие, цены резко снизились, Вы будете в очень хорошем выигрыше! – изображая верх доброжелательности, предложила я.

– Только не тяни, – добавил Герман, – сейчас снова в рост пойдем. – И подмигнул Игорю.

После этого, естественно, надо было выпить за победу, и за удачу, и опять за женщин, особенно красивых! Настроение заметно улучшилось у обоих, всё-таки никто не хотел конфронтации. И расставались мы уже закадычными друзьями. Я всегда поражалась этому свойству русских людей сходится близко после дружеских посиделок. Потом Громов попросил меня немного подождать и пошёл провожать Игоря. Наверное, им было, что обсудить без меня, потому что он довольно долго не появлялся. Затем пришёл водитель Германа Алексеевича и молча, дал мне конверт.

Я с любопытством вскрыла его, там лежала пластиковая карта – ключ от номера на восемнадцатом этаже. И что мне с этим делать? Честно сказать, я была разгорячена вином, спорами с мужчинами и победой над Игорем, мне совсем не хотелось уходить домой. И потом, он мне очень нравился.

Меня никто не заставлял, не удерживал и даже не уговаривал, что, признаться, немного обидно. Чтобы потом ни о чём не жалеть, мне даже пришлось вспомнить основное правило принятия решения: для того, чтобы включить мозги, необходимо отключить эмоции. Как я ни старалась, разум не включался. Мои мозги с ужасом наблюдали со стороны за тем, что я делала, судорожно истеря при этом и обещая закончить жизнь суицидом! Но я их отключила! Вот так, представьте, я использовала самое главное правило с точностью до наоборот. Выбор я сделала, опираясь на эмоции, но абсолютно осознанно.

Лифт поднял меня на нужный этаж, электронный ключ пискнул, зелёный индикатор мигнул, и дверь отворилась, пропуская меня внутрь.

Тонкий прекрасный аромат сразу окутал меня, вся комната была заставлена необыкновенными букетами в огромных вазах, лепестки роз были рассыпаны по полу, дорожка из цветов вела к кровати. Это было очень красиво и романтично, как картинка из сказочных снов. Всё было настоящим, словно королевские покои, много хрусталя, позолоты, приглушённый свет и мерцание. Я не ожидала такой роскоши и немного ошалела после Инкиной хрущёвки. Надо же, просто «Тысяча и одна ночь»! Позже я узнала, что Герман Алексеевич любит театральные эффекты, красивые жесты, постановочные сцены, позиционируя себя этаким шахиншахом. Это был его обычный приём – ошеломить великолепием юную Золушку, чтобы она не успела опомниться. Признаюсь, это ему удалось.

Минут через пятнадцать Герман вошёл. Он улыбался и смотрел на меня. В его взгляде я уловила блеск вожделения, который всегда чувствую моментально, но он даже не скрывал, не маскировал этого, хотя бы из вежливости.

Где-то глубоко запрятанный, предательский страх шевельнулся во мне, я испугалась его мужской страсти и силы и боялась себя, потому что стеснялась быть глупой, неловкой, сказать или сделать что-то не так и испортить атмосферу волшебства, заполнившую пространство. Я не знала, что мне делать, всё-таки мы были чужими друг для друга люди…

Улыбаясь, он приблизился и сказал:

– Боже, как я рад, что ты пришла!

Я молчала, потому что была скованна неловкостью ситуации, и не понимала, что говорить. Любой звук казался мне фальшивым, но он тут же тонко почувствовал мое настроение:

– Знаешь, я всё время думал о тебе, я очень ждал эту минуту, – произнёс он мягким приглушённым голосом, бередящим душу, и я почему-то поверила ему. Наверное, потому что сама думала только об этом.

Я улыбнулась.

– Смешно! Надо же, какое совпадение, неужели так бывает?! – не без иронии заметила я, но это его «я очень ждал эту минуту» отпечаталось в голове и постоянно всплывало, как гимн счастью, как заглавный рефрен в моей сольной партии.

– Ты тоже этого хотела?! – не поверил мой мужчина, потом пристально посмотрел на меня. – Ты стесняешься себя, своих желаний? – догадался он, а я покраснела.

Он приятно негромко засмеялся, легко подошёл к очень красивому банкетному столику, на котором стояло шампанское в ведёрке со льдом, открыл бутылку, налил вино в бокалы:

– За невероятные совпадения! – глаза его искрились, губы улыбались, и я поняла, что мысленно он уже раздевает меня.

Его губы отчаянно притягивали мой взгляд, и я всё время на них смотрела, хотя понимала, что это глупо и этого делать не надо. Мне захотелось узнать их вкус, недоступный ранее. Всё оказалось гораздо проще, чем я думала. Герман потянулся ко мне, его руки легли мне на талию, и я инстинктивно прижалась к его лицу в поисках этих манящих, смеющихся губ. Это было очень вкусно, долго-долго и обжигающе, его желание постепенно передалось мне, медленно пробуждая воображение и чувственность, по моему телу прокатилась горячая волна, а сознание затуманилось.

– Ты необыкновенно красива, – произнёс он, целуя меня.

Больше он не говорил ничего. Я только успела отметить, что Герман очень хорошо знает, что делать, и мастерски выстраивает линию поведения. Ещё минута, и я была полностью в его власти и больше ничего не соображала. Ему нравилось расстёгивать каждую пуговичку на моей блузке, обнажать моё тело, снимать с меня одежду, вытаскивать шпильки и заколки из моих волос, распускать их и снова целовать меня. Мне это тоже нравилось, доставляло давно забытое удовольствие, я стремительно уносилась в мир блаженства, мир грёз, мир невероятного, острого сексуального наслаждения, которое возникает только в редких случаях, когда природа каким-то непостижимым образом включается в игру полов, вызывая между мужчиной и женщиной необъяснимое притяжение.

Да и зачем нужны слова? Что он мог сказать? Что любит меня, что не может без меня жить? Это было бы просто смешно и фальшиво! Я бы сразу это почувствовала, а так создавалась иллюзия нежности и любви, какого-то магического действия. Я ощущала себя Золушкой наоборот, не той, которую ищет принц, как в детских сказках, а другой, современной, которая сама ищет принца, находит его, но не может расколдовать. Очарование ночи рассеялось утром. Проснулась я в одиночестве и, вспомнив всё, с тревогой поехала на работу.

* * *

Наш визит к Игорю не прошёл даром, все вкалывали в ускоренном режиме. Герман Алексеевич немедленно обратился в ЦБ с требованием дать опровержение инсайдерской информации, распространяемой недобросовестными финансовыми организациями, а также в правоохранительные органы с просьбой о возбуждении дела против банка-конкурента за клевету.

Наша служба безопасности отработала по своим каналам и вместе с пресс-секретарём отправила подробные разъяснения в СМИ. Все эти действия возымели результат, падение акций было приостановлено. А через пять дней начался рост наших активов. Но самое главное, что ещё через три дня Игорь принёс нам свои деньги назад. Вот это было самой лучшей рекламой! Я уверена, что без совета с опытными финансистами он бы этого не сделал. Значит, наша репутация на рынке восстановилась.

Правда, до хорошего было ещё очень далеко. Вытаскивая банк из ямы, мы залезли в долги, и соотношение активов-пассивов было не в нашу пользу. Необходимо было срочно принимать меры. И, желательно, нестандартные, чтобы привлечь к нам клиентов.

Звонок телефона оторвал меня от работы – это была Инна.