Семейное проклятье

Бедняжка Рене, совсем осипшая от крика, вышла на дорогу уже в сумерках. Личико её опухло от слёз, девочка дрожала от холода. Она уже не пыталась найти брата и сестру и бесцельно брела вдоль дороги, кутаясь в жалкий платок. Пожалуй, ночь скоро раскинет над ней свои крылья и останется лечь, да помереть в ближайшем овраге.

Рене свернула с дороги, и тут же кубарем покатилась в канаву, споткнувшись о придорожный камень. Но вместо колючих веток, девочка свалилась на что-то мягкое и тёплое

– Эй, кого это носит ночью по дорогам? Неужто с неба свалился мешок полный золотых луидоров? Послышался хриплый женский голос.

Рене с испугу не могла и рта раскрыть. Груда тряпья, на которую она скатилась, вдруг зашевелилась и чья-то рука схватила её за плечо.

– Ого, девчонка! Что же ты шатаешься по ночной дороге, одна одинёшенька?

Взошедшая луна осветила канаву скудным светом и Рене увидела толстую женщину, в неряшливой одежде и рваном чепце. Малышка вновь захлюпала носом, и от радости, что за весь день встретила хотя бы одного человека, выложила незнакомке всю свою коротенькую историю.

Толстуха вздохнула и прикрыла Рене полой своей накидки.

– Вот, бедняжка! Ты так меня растрогала, что пожалуй, придётся сделать пару глотков винца. – С этими словами, незнакомка выудила из кучи грязных тряпок бутылку. – А ты пожалуй, с голоду помираешь? На, возьми, у меня осталась горбушка хлеба и яблоко.

Рене, у которой с утра маковой росинки во рту не было, мигом расправилась с угощением. Женщина вновь сделала щедрый глоток из бутылки, и запах сидра защекотал нос.

– Отец всегда говорил, что вино можно пить только в праздник, – робко пробормотала девочка.

– А сегодня и есть праздник, – захохотала женщина. – Нынче день дурачков, которых выставили из дому. И не смотри на меня с таким удивлением, глупышка. Каждому понятно, что родня избавилась от лишнего рта. Сколько же тебе лет, маленькая простофиля?

– На день всех Святых исполнится семь, мадам.

– О, в твои годы, я соображала быстрее Как тебя зовут, малышка?

– Рене Шайо, мадам.

– А меня можешь называть тётушка Фанни. Вообще, меня назвали Фантиной, а злые языки кличут Мадам Попрошайкой, ну Господь их накажет за лишнюю болтливость. Ладно, пойдём, постараемся найти ночлег. И радуйся, что повстречала меня, уж со мной то не пропадёшь.

Фантина и впрямь уверенно двинулась по ночной дороге и вскоре путники набрели на скромное крестьянское жилье. Мадам Попрошайка напросилась переночевать в хлеву и хозяева из сострадания к девочке, что дрожала от холода, согласились их приютить.

Уже сквозь дрёму, уставшая Рене услышала голос Фантины:

– Тебя видно Господь послал, малышка. Люди охотно пожалеют девчонку с хорошеньким личиком. Не станешь развешивать уши, так заживёшь припеваючи, безо всякого труда. Должно быть, ни единожды будешь благодарить свою тётушку Фанни, что научила тебя уму разуму.

Вот так, Рене и стала жить у Мадам Попрошайки и ничуть не жалела о том, что семейка Шайо так подло выкинула её из дому. Фантина оказалась права, люди охотно давали милостыню миленькой девочке, с красивыми серыми глазами. Рене нравилось, что никто больше не кричал на неё и не взваливал тяжёлую работу. Да к тому же, гораздо интереснее ходить по разным местам, чем кружить между домом, дровяным сараем и амбаром.

Конечно, не всегда дни были удачными, иной раз приходилось делить пополам жалкую лепёшку Зато в иные деньки, они объедались сладостями. Как только в деревне или городке, эта парочка задерживалась надолго, и горожане становились не столь щедрыми, Фантина и Рене перебирались в другое место. Жаль только, что Мадам Попрошайка, иногда любила хватить лишнего, тогда им приходить ночевать чуть ли не под открытым небом. Не могла же Рене тащить на себе грузную тётушку Фанни.

Самое славное время наступало в пору ярмарок и базаров. Вот где, попрошайкам и воришкам всех мастей было раздолье. Правда по началу, девочка никак не решалась стащить с лотка приглянувшуюся мелочь, или еду. Но Мадам Попрошайка лишь посмеялась над её сомнениями:

– Ну и простофиля же ты! Пусть платит тот, у кого есть деньги. Будь ты дочкой знатных господ с кошельком полным монет, другое дело. А раз у тебя и кошелька отродясь не водилось, так бери даром. Да смотри в оба, что бы не попасться. Иначе получишь тумаков, или угодишь в тюрьму.

– А вы бывали в тюрьме, тётушка? – Испуганно спросила Рене.

– Пришлось, когда была помоложе и поглупее. Отвратительное местечко, надо сказать. Не желаю я очутиться там вновь.

Девочка не стала расспрашивать подробности. Уж если тётка сказала, что это отвратительное место, стало быть, и спорить нечего. И Рене отчаянно трусила, каждый раз, когда рука её тянулась за румяным яблоком, или атласной ленточкой.

Когда девочка подросла, просить подаяние стало труднее Раньше, достаточно было заунывным писклявым голоском попросить хлеба, как жалость к маленькой сиротке охватывала каждого проходящего. А теперь, добродетельные крестьяне и горожане, лишь сурово качали головой: «Экий позор. Девчонка двенадцати лет вполне может заработать себе на хлеб, а не попрошайничать у дороги. Пусть наймётся помощницей к прачкам, или пасти свиней. Да мало ли работы найдётся для порядочного человека».

– Тётя, – как то сказала Рене. – А что если, мне и впрямь наняться в работницы? Думаю, платы хватило бы на нас обеих.

– Ты что, перепутала воду и вино, когда пила из кувшина, девочка? Иди, иди, наймись в прачки, или работницы. И полдня не пройдёт, как ты сбежишь. Охота тебе стоять по колено в холодной воде и колотить деревянным вальком господское белье? Или по нраву придётся гоняться день – деньской за свиньями, что вечно разбегаются кто куда. Будешь надрываться целый месяц за пять жалких медяков и крошечный отрез грубого полотна. Да в придачу три монетки из пяти потратишь на новые сабо, ведь старые ты собьёшь на работе. Хозяева будут погонять тебя руганью, или отвешивать оплеухи за нерадивость. Уж поверь мне, глупая девчонка, если бы работа была так хороша, а плата щедрой, неужто я не нанялась бы в работницы?

Рене поразмыслила и решила, что тётушка, пожалуй, права. Уж бить баклуши целыми днями, куда веселее И вновь парочка начинала свой нескончаемый путь по дорогам.

Мадам Попрошайка была мастерица выдумывать трюки по части добывания деньжат. Как-то проходя через очередной городок, Фанни умудрилась стащить нарядное платье, вывешенное для просушки. В другом месте ей в руки попался чепец обшитый кружевом и чудесная накидка из тонкой шерстяной ткани.

– Вот, примерь, Рене. Готова поклясться, что в этом наряде сойдёшь за господскую дочку.

Пришлось девочке тщательно умыться и как следует расчесать свои длинные каштановые волосы, что блестели на солнце и закручивались крупными кольцами. Как только она нарядилась, Фанни всплеснула руками от радости.

– Ну, что я говорила! Кто поверит, что ты маленькая попрошайка? Ни дать ни взять, господское дитя. Эх, Рене, моя красавица, теперь, пожалуй, наймём повозку, да поселимся в лучшей комнате трактира.

Нарядная девочка часами прогуливалась вдоль торговых ярмарочных рядов, но потом, замерев на месте, начинала беспомощно озираться.

– Помогите! – Кричала Рене. – На помощь, воры украли мой кошелёк!

– Эй, что случилось?

– Да вот, кто-то обчистил бедняжку.

– Ах, незадача! Не надо было ребёнку из знатной семьи гулять без провожатых.

– Верно, надо было хоть нянюшку с ней отправить. Вот проклятые воришки!

Рене продолжала вопить на всю ярмарочную площадь и вдобавок заливаться фальшивыми слезами. Толпа сочувствовала, окружив бедняжку плотным кольцом. В это время, тётушка Фанни совала в свой мешок, всё, что попадалось под руку.

И только когда раздавался крик какого-нибудь торговца:

– Братцы! У меня украли товар! Не иначе здесь целая шайка орудует!

– Точно! Сначала обокрали девочку, а теперь и нас!

Люди кидались проверять свои кошели и товары, а Рене и Мадам Попрошайка исчезали, смешавшись с толпой.

Так продолжалось больше года, но однажды, старый крестьянин, закричал, указывая на Рене пальцем:

– Эй, люди! Я уже видел эту пройдоху девчонку! Стоит ей появиться, как товары исчезают, словно по волшебству. Ишь выдаёт себя за господскую дочку. Да где вы видали господ в деревянных сабо?

Счастье, что торговцы опомнились не сразу. Ну и натерпелись же страху Мадам Попрошайка и Рене, пока со всех ног удирали из города. Когда беглянки, наконец, решились остановиться в роще, подальше от опасного места, то битый час не могли отдышаться.

– Ну и дела, – пробормотала Фанни, – пожалуй, надо поблагодарить Святую Урсулу, что выбрались без потерь.

– Вот беда, тётя, что же теперь делать? Должно быть, слава о нас разнеслась по всей провинции. Эдак нам скоро и носу не высунуть из лесу. Не станем же мы жить в норе и грызть жёлуди

– Ха, как бы ни так, красавица! Придумаем кое-что получше. Мы хорошенько припрячем твою нарядную одежду, она нам ещё послужит. Осталось запастись терпением, да на рассвете отправиться в путь.