Она сняла морской головной убор и распустила волосы.
– Геер Джонсон, у Вас есть имя?
– Да, конечно. Меня зовут Уильям, – сказал я.
– Уильям, давайте выпьем вина.
Я согласился, а красавица Скайлер протянула мне бутылку.
– Это французское. Привозят отцу из Бордо. Открывайте! Бокалы на камнях.
Я открыл бутылку и разлил вино по бокалам, а один протянул Скайлер.
Мы сели на тёплые африканские камни, и девушка затянулась своей трубкой.
– Никогда бы не подумал, что Вы курите.
– Да, уже пять лет. Втайне от отца, конечно. Он убьёт меня, если узнает. Хожу курить сюда по вечерам. И пить вино. Об этом знает только служанка.
Она сделала глоток, ну и я тоже.
– Хотите попробовать трубку?
– Я не курю… и никогда не курил.
– Попробуйте! Отличный американский табак!
Я не смог отказать прекрасной мефрау, поставил свой бокал, затянулся и закашлялся, разумеется.
– Запейте!
Я запил вином и затянулся ещё раз. Табак оказался ароматным и до жути приятным.
– Мне нравится, – сказал я. – Но где Вы берёте табак? Геер Гульд, вроде, не курит.
– Уильям, на Горее можно купить не только негров.
Она посмотрела мне в глаза. Луна блеснула на её крупных зрачках и я почувствовал, что невидимая сила тянет меня к прекрасной девушке.
Я поцеловал её в губы, и наш поцелуй был долгим и страстным.
Трубка выпала из моей руки, но свой бокал Скайлер не выпускала – вот что значит аристократическая выдержка.
А потом… Честно сказать, я не хочу отнимать ваше время на рассказ о том, о чём и так все знают. Или догадываются, если совсем юны. Да и зачем ставить в неловкое положение дочь губернатора?
Скажу лишь, что поначалу моряцкое платье на Скайлер смущало меня. Близость с морячком могла скомпрометировать Джонсона – на небольшом островке в океане слухи разносятся с космической скоростью, знаете ли. Но в какой-то момент я забылся и перестал-таки думать о пустяках.
Иначе я поступить тогда не мог. Или-таки мог?
А потом мы сидели на камне, молчали, смотрели вдаль, пили вино и курили трубку. И, не поверите, я почувствовал себя счастливым. И даже на какое-то время забыл о Патриции.
На горизонте показался корабль.
– Корабль, – сказал я.
– Он хочет на мне жениться.
– Кто?
– Вальдер, конечно. Об этом все знают.
– Ну… Он достойный джентльмен. И хороший друг.
– Но я не хочу выходить за него.
– Почему?
– Запах. Мне не нравится его запах.
Я не принюхивался к Вальдеру, но запах голландца, как мне казалось, ничем не отличался от запаха других приличных людей в эпоху потрошения и работорговли. Встречались, конечно, и совсем невыносимые запахи, но и к ним можно привыкнуть, знаете ли.
Я читал, когда ещё учился в университете, что запахи имеют особенное значение для людей. Человек может недолюбливать другого человека из-за его запаха, но сам может даже не догадываться о причине своей неприязни.
А Скайлер знала, поэтому я посочувствовал Скайлер. И Вальдеру, пожалуй, тоже.
– Я понимаю, – сказал я.
– Мне уже почти двадцать пять, а я ещё не замужем! Мне здесь скучно и одиноко.
– А что отец?
– Отец это понимает. Предлагал выйти за какого-нибудь военного, но все они – недалёкие упыри.
– Но почему он не отправит тебя в Европу?
– Боится отпускать от себя. Да и денег нет. Мы бедны для Европы. Теперь вот Вальдер…
Скайлер загрустила, а мне было жаль девчонку.
Но что я мог сделать? Если мы с Вальдером найдём и продадим матимба, то ван Гульд отдаст Скайлер за Вальдера, и она задохнётся в его объятиях.
Или привыкнет?
Я утешил-таки себя мыслью, что мефрау привыкнет и всё со временем устаканится. Эта мысль мне так понравилась, что я решил не думать о неприятностях доброй девушки.
– Всё будет хорошо, – сказал я.
– Почему ты так думаешь?