Писец. История одного туриста

Но на пути к пыльной дороге, которая вела к моему заветному камню, я увидел вооружённых людей. Они пригнулись и неслись к нашему лагерю с бешеной скоростью. Я подумал, что они не желают быть замеченными, раз бегут и молчат.

Я хотел спрятаться в кустах, чтобы меня не убили между делом, но мой Kewpie запаниковал. Я не смог справиться с ним, и мы побежали в лагерь.

– Они уже здесь! Либеры спустились! – кричал Kewpie как резаный, хотя бегуны к нему и пальцами не притронулись, потому что бегал он быстрее них.

Солдаты повскакивали, а кое-кто даже успел выхватить гладиус. Я подавил-таки своего Kewpie и схватил свой рожок. Я не знал боевого клича, поэтому заиграл какую-то мелодию из школьного репертуара.

Ко мне подлетел один из центурионов.

– Ты что? Скотина! Отдай!

Он схватился за дудку и попытался выхватить её из моих рук, но я вцепился в инструмент железной хваткой, как пёс цепляется за кость фазана, когда я пытаюсь её отобрать. Всё-таки этой дудой я зарабатывал себе на жизнь, и она же обеспечивала мне отличный статус в обществе смелых воинов! Полагаю, вы меня понимаете.

Моё сопротивление разозлило центуриона, и он даже замахнулся на меня своим коротким мечом, но кто-то из нападавших спас-таки нас с Kewpie от глубокого ранения, потому что метнул свой пилум с завидной меткостью и проткнул им храброго офицера насквозь.

Пока я соображал что мне делать, и куда бежать, начался бой. Но, скорее, эта была резня, потому что напавшие парни распарывали животы и отрубали головы, забивали солдат щитами, а те от неожиданности не могли дать достойного отпора доброму неприятелю.

Вопли и печальные стоны вперемешку с отборной матерщиной на разных языках раздавались отовсюду. Это обычная картина для тех случаев, когда вооружённые мужчины встречаются, чтобы выяснить отношения, скажу я вам. Кто-то назвал это «войной». Но я бы назвал это «особыми мероприятиями по сокращению численности особей одного вида». Вероятнее всего, сами боги создали этот элементарный механизм для простоты регулирования и удобства контроля.

На моих глазах вспороли брюхо тому самому пареньку, который мечтал жениться на сестре моего Kewpie и подарить ей серьги. Он встал на колени, схватился своими руками за окровавленный живот и пытался не позволить своим кишкам вывалиться наружу. В глазах его был дикий ужас вкупе с детской непосредственностью. Он как будто разбил кувшин с гарумом, но испугался материнского гнева и старался собрать всё в начальное состояние. При этом он шевелил губами и повторял какое-то слово.

Вероятно, мой Kewpie питал к пареньку дружеские чувства, или он мечтал поскорее отдать сестру замуж, потому что Марцеллус заорал и кинулся на убийцу паренька.

Я даже не успел опомниться, но уже сидел на злодее и бил его по голове своим рожком. Марцеллус рычал как нубийский лев, а из его рта на лицо поверженного воина капала слюна.

Звук от ударов кочевал от ноты «ля» к «си», но не далее.

Kewpie бил по неприятельской голове до тех пор, пока труба не потеряла свою изящную форму, а лицо убийцы завидного жениха не превратилось к кровавую кашу.

Но Kewpie на этом не остановился – он нащупал ротовое отверстие врага, которое уже осталось без зубов, и со звериным рыком начал засовывать туда свою медную дудку.

– А подуди-ка теперь ты! – приговаривал Марцеллус.

Этого я уже вынести не мог – всё должно иметь свои границы, по-моему.

Да и как он мог подудеть, если был уже мёртвым? Мёртвые не дудят! Да и умел ли он дудеть при жизни?

В общем, аффект, конечно, аффектом, а я решил-таки прекратить этот беспредельный акт немотивированного насилия.

Чрезмерная импульсивность моего Kewpie начинала меня нервировать, и я намеревался успокоить его один раз, но на долгое время.

Моё доброе намерение было нарушено мощным ударом по нашей с Марцеллусом голове.

Я очнулся связанным с тем самым Гуром, который доставал Гессора своими сомнениями. Вокруг нас сидела ещё пара-тройка сотен связанных солдат, а италийское солнце припекало с такой силой, что хотелось сдохнуть.

– Очнулся-таки? Я думал, что ты сдох, – сказал Гур.

Я что-то ответил, но не помню что.

– Теперь нас зарежут, как долбаных фазанов. И не дадут пить, – поделился со мной Гур своим предположениями.

Я промолчал, потому что вспомнил о камне у дороги и пытался сообразить как мне до него добраться в новых обстоятельствах.

К нам подошли двое – я видел лишь их мускулистые ноги в потрёпанных сандалиях.

– Который? – спросил один из подошедших парней.

– Этот! – ответил второй и саданул меня по голове.

– Развяжи его!

Меня отвязали от Гура и поставили на ноги.

Я увидел низкорослого мужчину со светлыми волосами по самые плечи и голубыми глазами. Он был крепкого телосложения, и был ранен в руку.

– Ты убил моего друга! – сказал он на классической латыни.

– Друга? – спросил я.

– Эномай был моим другом!

– Я не знаю, кто это.

– Не бзди, морда! Эномая нельзя было не заметить! Он был один такой! Его знали все!

Меня подвели к телу, которое было накрыто красным плащом какого-то центуриона.

Светловолосый незнакомец откинул плащ и я увидел… карлика. Да-да. Тогда я понял почему Марцеллус с такой лёгкостью одолел убийцу своего приятеля. Kewpie молчал – вероятно, он чувствовал стыд. А может быть, и нет.

– Какой он маленький, – вырвалось у меня. – Никогда ещё не видел карликов.

– Тебя ждёт мучительная смерть! – сказал второй парень с азиатским акцентом и ухмыльнулся.

Он был выше голубоглазого, и волосы его были чёрными, как парик Каннингема. Пожалуй, он и сам был, скорее, темнокожим, чем бледным. Но всё его тело, и даже щёки, было покрыто белыми татуировками, которые изображали то ли животных, то ли людей и животных. Да и большая ли разница?

– Но что будем делать с остальными, Крикс? – спросил длинноволосый блондин.

– Мочить! – ответил брюнет.

– Может, кто-то из них захочет перейти к нам? У нас мало людей.

– Спартакус! Мы же договорились! Никакого соплежуйства! Они не щадят наших парней! Ты сам знаешь, что они с ними делают!

– Знаю, но…

– Если ты их отпустишь, я уйду!

– Хорошо, Крикс. А этого распнём?