Враги Империи. Сага о Гленарде. Том четвертый

– Да пусть так, – распалилась Миэльори, – вы всё разрушили, а теперь восхищаетесь вот этим убожеством. Велика сложность – камень на камень положить.

– Как говорят, у людей тоже были красивые и величественные каменные здания до Исхода, в Шеангае. Но все они или были разрушены из-за Падения Звезды, или остались под глубокими снегами. Равно как и почти все людские архитекторы и скульпторы погибли или в Шеангае, или во время перехода через Башрайг. И что оставалось первым поселенцам, у которых не было ни еды, ни дома, ни умений? Строить величественные храмы вместо того, чтобы выживать? Слава Богам, что хоть вот такое построили, и это сохранилось.

– Мне жаль твой народ, Гленард, – помолчав, альвийка тронула каблуками бока лошади, и они поехали по узенькой дорожке, огибая холмы. – Правда, жаль. Но, извини, ты рассказываешь про ужасы лишений и изгнания представительнице народа, который был почти уничтожен вами же, потеряв всю свою историю и культуру. Мой отец был вами изгнан далеко на юг, в степи и пустыни, с горсткой тех, кто остался от когда-то великого народа. Оба наших народа потеряли свой дом и свою историю. Я скорблю и о вас, и о нас.

– Я тоже скорблю и о вас, и о нас, Миэльори, поверь мне.

– Верю. Тебе верю.

– Твой отец жив?

– Не знаю, Гленард. Он был жив, когда я покинула его, но очень стар и слаб. Сейчас не знаю.

– Почему бы вам не вернуться в Империю? Славий, думаю, мог бы рассмотреть этот вопрос, если бы вы согласились жить в мире.

– Если бы мы согласились склониться перед Императором, – поправила Миэльори, – отказавшись ото всех наших претензий. Многие из моего народа никогда не согласятся стать рабами людей.

– Вы не станете рабами. Станете полноправными свободными подданными Империи.

– Многие это воспримут, как рабство, – вздохнула альвийка. – Многие предпочтут умереть, чем преклонить колено перед человеческим правителем. Тебе не понять.

– Я понимаю, Миэльори. Я прекрасно понимаю мышление альвов, лучше, чем ты думаешь. Я много лет изучал вас. Но я также понимаю, что всё меняется. Иногда приходится дружить даже с врагами.

– Ты не с тем споришь, Гленард, – принцесса грустно улыбнулась. – Как видишь, я преклонила колено пред тобой, и я приняла для себя то, что жизнь лучше гордой, но глупой смерти. Хотя когда-то раньше непременно выбрала бы смерть. Но я говорю не про себя, а про многих других. Может быть, вы с Императором могли бы их убедить, но они не станут вас слушать.

– Понимаю, – Гленард кивнул. – Интересно, какой он – этот священник Айомхэйр?

– Ну, когда смотришь на этот храмчик, то кажется, что это должен быть маленький тощий старикашка с лысиной и длинными, но редкими седыми волосами вокруг нее. Сгорбленный, со скрипучим голосом и, непременно, вонючий.

– Ха, прямо мои мысли пересказала, – Гленард рассмеялся. – Ну, поедем, посмотрим, угадали ли мы.

– Похоже, что этот священник любит себя больше своих Богов, – скептически заметила Миэльори.

– Ты весьма наблюдательна, принцесса, – Гленард тоже рассматривал домик, притаившийся за холмом чуть в стороне от храма. С дороги его не было видно, но отсюда, от самого храма, можно было во всех деталях рассмотреть и качественную штукатурку, и новую черепицу, и настоящие стекла в дубовых рамах. – Ну, пойдем, познакомимся.

На стук Гленарда дверь открыл настороженный священник. И выглядел он полной противоположностью их ожиданиям: высокий упитанный мужчина лет тридцати пяти, с длинными ухоженными каштановыми волосами и аккуратной бородой, одетый в бархатный бордовый дублет, без вышивки, но модного фасона, и в темно серые штаны из тонкой шерсти.

– Господин Айомхэйр, я полагаю? – спросил на всякий случай удивленный Гленард.

– Да, это я, – Айомхэйр переводил испуганный взгляд с Гленарда на Миэльори и обратно. – А вы кто?

– Я мэтр Гленард из Бэггинса, профессор Имперского университета, – представился Гленард. – Путешественник, географ и землеописатель. Автор всемирно известных трудов «Путешествие от Рогтайха до Лохбайле, туда и обратно» и «Описание девяти основных и семи дополнительных наиболее примечательных ювелирных украшений Империи первого-третьего веков после Падения Звезды».

– Да-да, я, кажется, что-то такое читал, – священник почесал затылок, пытаясь вспомнить.

– А это моя помощница и ученица, Аревен из Араторона. Она, хоть и альвийка, но хорошая и любознательная студентка, к тому же весьма умелая и приветливая, если вы понимаете, о чем я.

– Понимаю, понимаю, в дальней дороге такая спутница весьма важна, полагаю, – собеседник облизнул толстые губы. Миэльори ответила ему очаровательной улыбкой.

– Я работаю над своим новым трудом, – продолжил Гленард, – который посвящен ранней архитектуре севера Империи, времен после Исхода, а попутно собираю информацию о быте, легендах, преданиях и сказаниях северных герцогств. Возможно, это станет основой моей следующей работы. Нам посоветовали посетить вас, предположив, что беседа с таким известным и уважаемым в местных краях человеком как вы, может быть полезна для обеих этих целей. Вы не уделите нам несколько минут?

– Я бы с удовольствием, уважаемый мэтр Гленард, – с сомнением протянул Айомхэйр, – вот только мне надо бы к службе готовиться…

– Мы не займем у вас много времени, – в руке Гленарда блеснула золотая монета. – Полагаю, скромное пожертвование вашему храму не будет излишним.

– Конечно, конечно, – тут же приободрился священник, забирая золотой, – с радостью вам всё расскажу.

Они подошли к храму и, наклонившись перед низенькой дверью, попали внутрь. Пентакль, нарисованный почти во весь пол поверх мокрых замшелых растрескавшихся каменных плит, небольшой алтарь с белой и черной свечами, котелком, ритуальными ножами с белой и черной рукоятями, связки сухих трав. От обычных деревенских храмов этот отличался только изображениями на стенах. Гленард внимательно их рассмотрел, пройдя вокруг вдоль стены. Большая часть грубо нарисованных изображений были посвящены каким-то странным существам, то выходящим из воды, то топящим корабль, то обвивающим длинными осьминожьими щупальцами обнаженную девушку.

– Похоже, что храм был построен очень давно, – Гленард повернулся к священнику, стоявшему рядом с альвийкой в центре храма. – Может быть, даже сразу после Исхода.

– Не могу сказать, – пожал плечами Айомхэйр, – не знаю. Но очень-очень давно.

– Вам бы его подремонтировать. Грустно будет, если такая древность развалится.

– И не говорите, мэтр Гленард, и не говорите. Но мы же люди бедные. Пожертвований нет, прихожан мало, едва на скудную пищу хватает, лишь каша, да черствый хлеб, да вода.

Миэльори за его спиной возмущенно воздела руки, указав на упитанность священника. Гленард послал ей предостерегающий взгляд. Айомхэйр ничего не заметил.

– Я вижу у вас интересные картины на стенах. Они, похоже, нарисованы не так давно, под ними сохранились еще остатки более традиционных росписей, посвященных Двум Богам. Я в восхищении, если честно. Никогда такого раньше не видел. Но мы слышали от местных жителей, что здесь есть очень интересные легенды, связанные с некими существами, которые приходят из моря. Прошу вас, расскажите, мэтр Айомхэйр.

– Ну, что вы, мэтр Гленард, здесь и рассказывать нечего. Так, деревенские сказки…

– Прошу вас, господин Айомхэйр, – Миэльори положила священнику руку на плечо, другой рукой нежно погладив его по волосам, – расскажите нам. Меня так восхищают такие истории. Аж до дрожи, чувствуете?

– Ну… Это… – покрасневший Айомхэйр замялся, однако не сделал попытки отстраниться от прижавшейся к нему всем телом альвийки. – Здесь верят, что из моря приходят существа, забирающие людей в море. Ну, вы понимаете, край морской, здесь все так или иначе связаны или с рыболовством, или с морской торговлей. Люди обнаружили этих существ много столетий назад, как только пришли в эти края, и вера в них тесно переплеталась с верой в Двух Богов. Но эти существа жили здесь задолго до нас, о них рассказывали еще альвы и даже бьергмесы. И даже вархи, говорят, много тысячелетий этих существ почитали.

– Почитали чудовищ? – удивился Гленард.

– Чудовищ? – священник усмехнулся. – Типичное заблуждение человека, не разбирающегося в этой тематике, уж простите меня, мэтр Гленард. Всё не так просто. Где-нибудь в Фортбуде вам действительно будут рассказывать про жутких чудовищ, которые разоряют деревни и пожирают рыбаков и моряков со всеми их семьями в отместку за их грехи, неуважение или просто ради пищи. Но всё, на самом деле, не так.

– А как же?

– Те, кто приходят из моря, на самом деле не желают нам зла. Они выглядят странно для нас, порой, это правда, но даже прекрасные киты и дельфины для нас выглядят чужеродными. Есть и другие. Сладкоголосые и удивительно красивые сирены, они живут в прекрасных подводных городах. Выглядят как самые красивые человеческие девушки и юноши, только покрытые частично чешуей и с перепонками-плавниками на ногах и руках. Есть и морские альвы – те, кто когда-то ушел на острова, спрятанные глубоко в море, и построили там прекраснейшие города. Порой, ночью, в тумане, их хрустальные корабли с шелковыми парусами, словно сплетенными из паутины, подплывают к нашим берегам. Альвы-мореходы тоскуют порой об утраченной родине. Иногда и сирены, и альвы выходят на берег, приходят в гости к тем, кто их почитает, разговаривают с ними, помогают. Иногда лишь присылают прекрасных белых чаек, понимающих человеческую речь, которые показывают морякам, где водятся косяки рыбы, и как избежать подводных скал. Те же, кто наиболее сильно почитают морских властителей, могут удостоиться особо почетной участи: сирены и альвы заберут их к себе, и они будут жить в удивительных местах, окруженные прекрасными спутниками и ни в чем никогда не будут нуждаться.

– Красивая сказка, – выдохнула Миэльори.

– Это больше, чем сказка, – улыбнулся священник. – Это правда, которую знают здесь, на побережье, и в которую не верят более нигде.

– Во всех прибрежных герцогствах есть подобные истории, – Гленард приблизился к Айомхэйру. Но обычно это страшные легенды о чудовищах, забирающих провинившихся рыбаков или о русалках-утопленницах, мстящих своим неверным возлюбленным или своим соперницам. Но такую красивую интерпретацию я слышу впервые.

– Красивая сказка, – повторила Миэльори, – жаль, что насквозь лживая.

– Почему же это лживая? – возмутился священник и попытался отстраниться от альвийки, но ее руки внезапно налились силой, и он не смог пошевелиться.

– Начнем с того, – Миэльори смотрела на него с доброй улыбкой, но глаза ее были холодны, – что никаких морских альвов никогда не было. Альвы не любили море и боялись его. И никаких преданий о морских чудовищах или о прекрасных сладкоголосых сиренах в наших книгах не сохранилось. У людей таких преданий много, но по большей части в них отражается тоже страх перед морем и его непреодолимой и непредсказуемой силой. То, что рассказываешь ты, Айомхэйр – это красивая сказка, которую, похоже, ты сам придумал, чтобы облапошивать рыбаков в окрестных деревнях. Ты даешь им надежду, а они приносят тебе деньги за это. Ты фактически создал свою собственную религию, и это оказалось делом прибыльным. На храм и на Богов тебе наплевать, а вот себя ты любишь, поэтому и домик у тебя крепкий и красивый, и одежда дорогая, и мебель, я заметила, аж и красного дерева, да и сам ты питаешься явно не кашей и водой.

– Да что вы себе позволяете! – бледный священник безуспешно пытался вырваться из рук альвийки.