Враги Империи. Сага о Гленарде. Том четвертый

Миэльори молча усмехнулась и снова уставилась в тарелку, сражаясь с очередным куском колбасы.

– На удивление неплохая колбаса для этого насквозь пропахшего рыбой края, – Миэльори запила кусок колбасы пивом. – Рыбу я не могла терпеть с детства. У нас ее было немного, сам понимаешь, в степи не до рыбалки, хотя иногда мы жили на берегу Морайне. Но запах рыбы я никогда не переносила. Как видишь, до сих пор не люблю.

– Простите, господин… – негромкий голос прервал разговор Гленарда и Миэльори. Гленард поднял голову и узнал вчерашнего собеседника – молодого с короткой пшеничной стрижкой.

– Доброе утро, – Гленард поприветствовал стоящего у стола собеседника. – Как зовут-то тебя?

– Рагиком кличут, – юноша почесал затылок.

– Рагиком? – удивился Гленард.

– Ну, вообще-то Рагнаром, но Рагнара, говорят, я еще не заслужил…

– Славное имя, – Гленард улыбнулся. – Ну, присаживайся, юный Рагнар. Подозреваю, что у тебя ко мне дело.

– Дык, это, вы, господин, вчера чудовищами интересовались…

– И?

– Ну, кое-что могу рассказать. Только тихонько…

– Ясно дело, – кивнул Гленард. – Ну, рассказывай.

– Тут, ээээ… Вы же человек небедный…

– Понятно, – Гленард усмехнулся. – Сколько.

– Двадцать золотых[3 - Один имперский золотой равен примерно 500 долларам 2017 года. Получается, что юный Рагнар запросил за свой рассказ десять тысяч долларов, чем, естественно, возмутил Гленарда. Сошлись, в итоге, на пяти тысячах и то Гленард явно переплатил.]! – выпалил Рагик.

– Пять.

– Ну… Пятнадцать.

– Десять.

– Хорошо, пусть будет десять, – вздохнув, согласился юноша.

Гленард полез в кошель на поясе и отсчитал десять золотых монет, положив их на стол.

– Рассказывай.

– Есть эти чудовища, есть, – прошептал Рагик, наклонившись к столу. – Много здесь про них говорят, но всё больше шепотом, потихоньку, чтобы, дык, не накликать беду на себя. Говорят, что страхолюдины эти из моря выходят и тех, кто на себе клеймо бранное несет, того забирают в свои подводные сады.

– Бранное клеймо? – удивилась Миэльори. – Это что ещё за хрень? Неприличные татуировки что ли?

– Наш юный друг, вероятно, имеет в виду печать избранности, – предположил Гленард.

– Точно-точно! – воспрял Рагик. – Печать, значит. Бранную. Ну, вот я и говорю.

– Откуда ты вообще слов таких набрался? – Гленард покачал головой.

– Ну, это…

– Давай-давай, рассказывай. Твои десять золотых ждут. Ты на них себе здесь дом можешь неплохой построить, я знаю. Так что отрабатывай, Рагик, не скрывай ничего. Ты хочешь сказать, что то, что чудища забирают людей – это хорошо?

– Ну, это он говорит… – юноша замялся.

– Он – это кто?

– Ну…

– Давай, Рагик! – Гленард начал раздражаться.

– Айомхэйр.

– Это еще кто?

– Священник. У него храм у Шьееназского мыса, это недалеко отсюда, километров десять.

– И что он?

– Ну, истории всякие рассказывает… Красивые. Его многие слушать любят. Изо всех деревень съезжаются. Если кто что о чудищах морских и знает, то только он. Лучшее него никто знать не может, факт.

– Как думаешь, Миэльори, – Гленард взглянул на альвийку, – стоит эта информация десяти золотых?

– Думаю, она стоит двадцати сантиметров стали в горло, – девушка кровожадно облизнулась.

– Благородный господин… Вы же обещали… – юноша побледнел. – Я ж больше ничего не знаю! Ничего-ничегошеньки! Клянусь!

– Ну, если не знаешь, то держи свое золото, – Гленард, улыбнувшись, подтолкнул монеты по столу к Рагнару.

Тот схватил монеты, поклонился, и, пятясь, выбрался на середину зала трактира, а потом, развернувшись, выбежал наружу, громко хлопнув дверью. Гленард покачал головой.

– Доедай, Миэльори. Поехали, познакомимся с этим священником.

Шьееназский мыс оказался далеко выдающейся в море узкой холмистой полосой черных скал, покрытой сверху ковром высокой зеленой травы. Погода испортилась, море заволокло плотной серой пеленой. Дождя не было, но появилась туманная морось, и холодный ветер презрительно бросал в лица тайных стражников мелкие противные холодные капельки.

– Тоже мне, храм, – презрительно фыркнула альвийка, издалека, с холма, рассматривая круглое одноэтажное строение, сложенное из больших замшелых темно-серых каменных блоков. Даже отсюда были видны дыры в конусообразной крыше храма, покрытой дерном и старой соломой.

– А ты зря так, – Гленард смотрел на строение с явным восхищением, – это ж настоящая история. Ему, наверное, аж лет пятьсот – так строили после самого Исхода. Возможно, мы с тобой смотрим на одно из самых старых строений Империи.

– Человеческих строений, – поправила альвийка.

– Человеческих, – согласился Гленард.

– В то время то, что теперь называется Империей Андерриох, было усыпано прекраснейшими зданиями, построенными моими предками. Видел бы ты наши храмы! На эту каменную избу никто из альвов без смеха и презрения и не взглянул бы.

– Ты так говоришь, будто сама их видела, – Гленард пожал плечами. – А видела ты то же, что и я – картинки в старых книгах. Я даже, наверное, видел больше твоего, я хоть пару развалин лично посетил. И про «усыпано» ты тоже преувеличиваешь. Четыре-пять альвийских городов с каменной архитектурой, тот же Тирилль. А остальные ваши поселения были, в основном, деревянными, поэтому и не сохранились.