Глиняный денщик

В а с с а. (прижимает ладони к лицу). Ой, что теперь будет? К прокурору пойдут. (Шлёпает Басяню по затылку.) Что, доигрался, дуралей. Один Кузя ни за что отвечать не будет, по причине собачьего рода, да Чирик – улетит и ищи его свищи, а с глиняной игрушки вообще нечего взять…

П р а х а н я (весело). Не пойдут они к прокурору.

С т о р о ж. Это почему же?

Б а с я н я. Как я догадываюсь у самих рыло в пуху, так, Праха?

П р а х а н я. Их документы оказались фальшивыми. Так, что никому эти прихватизаторы жаловаться, не будут, мастерскую -то по липовым бумажкам купили.

С т о р о ж. Куда же они подались?

Б а с я н я. Как куда, в Данию, конечно. Если мне не изменяет память, датские принцы только в Дании бывают, а из шкатулки Ми-ми все свои деньжата выскребла. Так что до Дании им докатить хватит.

Г р и ш а. Им теперь не до датского жениха… Лишь бы от прокуратуры спастись.

В а с с а (недоумённо). А, что же нам теперь делать?

П р а х а н я. Как что?… Соберёте собрание, переоформите имущество, чтоб на равных, и будете делать добрые хорошие глиняные игрушки. Светлых голов у вас хватает. Думаю, что Гриша займётся организацией производства, Юля с Вассой слепят на Лейпцигскую ярмарку игрушки, ручные изделия действительно за границей в цене. Ну а Басяне надо учиться. Хорошие специалисты фабрике нужны позарез, думаю, что из него получится отличный коммерческий директор, тем более что «датский» язык он уже освоил, (улыбается) сам же говорил Ми-ми, что без знания языков в коммерции делать нечего. (Весёлый одобряющий смех.)

Ю л я: (обращаясь к Прахане) А вы?

Ч и р и к. А мы в путь. Глины вам теперь надолго хватит, Чувырлу размочите. (Кивает на глиняную кучу и на зубастиков. Зубастики молча полезли под стеллаж прятаться.) Кстати, забыл сказать, сегодня пришло извещение о том, что на фабрику из-за рубежа поступило оборудование. Не всё, на которое денег хватило. Думаю, Гриша в этом разберётся и чего не хватает – сам сделает, а Басяня поможет.

Г р и ш а. Разберёмся.

Б а с я н я. Стоящее дело. Гриша, я от тебя ни на шаг.

Ю л я. Доверили. Теперь и ночевать в мастерской будут.

В а с с а. Это не беда, пусть ночуют, дело мужское, а мы с тобой им ужин приносить будем. (Обнимает Юлю.)

Сцена пятнадцатая

Все собрались на улице около входа в мастерскую.

Ч и р и к. Жаль, друзья, но нам надо расставаться.

Ю л я (стоит в обнимку с Гришей). Остались бы…

П р а х а н я. Нет… нет… нам надо идти… Знаете сколько ещё несправедливостей в игрушечном мире, так что не обессудьте, всем надо помочь.

Г р и ш а. А вы к нам ещё заглянете?

П р а х а н я. На вашу свадьбу с Юлей обязательно. (Подходит к сторожу, обнимает.) Ну, прощай, старик, что и говорить, выручил. Только одно непонятно, как ты в нужное время и в нужном месте оказался? Думается, что это неспроста.

С т о р о ж. Правильно думаешь… Я же на фронте в разведке был. И мне старому профессионалу-разведчику стыдно бы было не признать в принце – Басяню, а в профессоре – Кузю, тем более что все тренировки Кузи, проходили у меня на глазах.

В а с с а (сторожу). Ты всё знал и ничего мне про Боську не сказал?

С т о р о ж. А потому и не сказал, что операция была секретной и добавлю – разработана по всем правилам военной науки. За разработку, как бывший капитан разведки объявляю благодарность, а вот в исполнении были недочёты. Только у кого их на фронте не бывает.

Ю л я. То на фронте… давно было и далеко…

С т о р о ж (Юле). Ошибаешься… Линия фронта, Юля, на сей раз, в аккурат, прошла невидимой линией по нашей мастерской глиняной игрушки.

Ю л я. Разве?

С т о р о ж. Линия фронта всегда проходит по сердцу между правдой и неправдой, злом и любовью, справедливостью и обманом; поэтому у человека на сердце от неё всегда траншеи и окопы, до самой смерти и в воле самого человека быть по ту или иную сторону этой невидимой фронтовой линии.

П р а х а н я (подаёт руку). Прощай, старик, век не забуду. Ну, как, старая рана даёт о себе знать?

С т о р о ж. Ноет, но тише.

П р а х а н я. Значит, есть ещё на свете несправедливость раз ноет, потому и не можем здесь с Чириком остаться.

С т о р о ж. А, ты откуда о моей умной болезни знаешь?

Ч и р и к. Так нам Басяня всё о вас рассказал: «Дед,– говорит,– геройский». Да и мы сами в этом убедились. Прощайте и простите, особенно вы Васса и Юля, за семечки, что я в кармане у Вассы склевал, а Кузя Юлин бутерброд съел, никуда не денешься, инстинкт. Его тоже будем исправлять.

Ю л я (Вассе). Что ж это мы а? Совсем забыли… (Достают большой кулёк с семечками и бутерброды.) Это вам на дорожку.

В а с с а. Хоть и говорят: «Кто старое вспомянет тому глаз вон». Мы-то зла на вас и не держим совсем, (сдерживает слёзы), а вспоминать будем, как тут не вспомнишь, и Басяня у меня вон какой самостоятельный стал.

(Появляется Басяня с велосипедом в руках).

Б а с я н я (подводит велосипед к Прахане). Возьми, Праха. Он вам с Чириком нужнее. На велике ехать – не пешком идти, а если подмога будет нужна – быстрее к нам приедете за помощью.

П р а х а н я. Ну, спасибо, брат. (Обнимает Басяню, благодарно хлопает по спине.) По правде говоря, не ожидал.

Б а с я н я. Может быть и костюм возьмёте, мало ли что…

Ч и р и к. Эту униформу ты себе оставь. Потом, Прахане он бесконечно мал, а мне бесконечно велик. Я ведь если и захочу, то больше не вырасту.

Праханя и Чирик прощаются, кланяются берут велосипед и уходят. Все смотрят им вслед и машут на прощание руками. И, вдруг до провожающих доносится песенка.

Я – Праханя, я – Праханя –

Парень не простой.

Я – Праханя, я – Праханя

С глиняной душой!

У кого душа из глины–

Добрый человек;

У кого душа из глины –