Старый дом под черепичной крышей

– Бабушка в нём одинокая живёт, дом черепицей крытый.

– Черепицей, говоришь,… бабушка живёт. – Дворник почесал ухо, сдвинул шляпу и, глядя на ребят, прищурился. – Из пионеров что ли? Тимуровцы… или как вас там теперь?…

– Да, не… – начал Антон, но брат его дёрнул за рукав и вовремя.

Никита вдруг снова рывком сел и сказал:

– А я тоже, ребята, бывший пионер, давно это было… И тимуровский отряд у нас был – глаза его оживились. – Всё поломали… гат-паразит, всё через колено и через меня, Никиту, переехали… вот и всё… плюнуть-не растереть. – Он немного помолчал и сказал:

– Все мне Никите желают сделать хорошо, и коммунисты и профессионалисты и филателисты и прочие исты…, а от чего мне Никите хорошо, того не спрашивают… Вот так гат-паразит. А мне может быть под вишней лежать хорошо,… я может быть от этого кайф ловлю,…а? Меня от этих немецких газончиков может скука берёт, я может, глядя на эти газончики,… удавится хочу. А они: «делай, Никита, газончики…» тьфу плюнуть-не растереть. Русскому человеку предначертано о душе заботиться, а не рай на земле устраивать… вот.

– А почему вы рай не хотите на земле? – спросил Антон.

– Молодец, уважаю…. – Дворник ласково посмотрел на Антона. – В корень зришь. Хочешь знать почему я земного рая не желаю? Отвечаю сразу и без запинки – скушно.

– Почему скушно? – спросил Костя.

– А вот скушно и всё. Не подходит это для русского человека. Русский человек должен рай в душе своей создавать и лелеять… Не создав в душе духовного рая, по вашему, комфорта, стоит ли печься о видимом и тварном… – Он немного помолчал и добавил. – Грязи, мусора я тоже не люблю. – Затем так же легко переключился на другую тему. – Скоро все будем искусственные: искусственные цветы, искусственные газончики, искусственное сердце, улыбка, душа и всё такое. Разве так годится!? Умеренность во всём и аккуратность – вот краеугольные камни человеческого прогресса… Так?.. Я вас спрашиваю!?.. – и, не дожидаясь ответа, проговорил. – Домоуправ у нас гат-паразит… Уйду в сторожа… мне много не надо… так-то людишки-человечишки.

Он помолчал, потом вдруг спросил:

– Вы кто будете?… Ах, да, совсем забыл – шефы – пионеры… вы говорили… ну-ну…

– Нет, мы… – начал Антон, но Костя опять его одёрнул и спросил участливо: – Плохо вам? – Но Никита, кажется, не расслышал вопроса, он думал о своём.

– Вчера, гат-паразит, сарай подломали. А чего его подламывать?! Нет,… лезут. Плюнуть-не растереть… Чего ищут? – Костя толкнул брата локтем.

После этих слов сторож помолчал, склонив голову, и, глядя на свою шляпу, проговорил:

– Опоздали вы, ребята,… опоздали… преставилась наша Елена Никаноровна, померла. Светлой души человек была, царствие ей небесное… – и он судорожно перекрестился. Дом её, – он кивнул на большой старый крытый черепицей дом, – теперь никому не нужен. Он один на весь квартал под черепицей… Идите, возьмите чего себе на память, раз её знали, сё равно не сегодня-завтра, гат-паразит, всё порушат. Как там сказано, что всё что вы видите,… всё будет разрушено и не останется камня на камне,… вот так вот, ребятки. А вы идите, дверь открыта, а чё её запирать-то,… всё одно…. и он снова лёг и закрыл лицо шляпой.

Костя посмотрел на дворника и подумал о том, что видимо человек очень переживет. А вот из-за чего именно, то-ли из-за рушащихся жизненных устоев, то-ли из-за падающего забора, то-ли из-за смерти бабки, а может быть от того и другого вместе?

– Пошли, – дёрнул брата за рукав Антон.

– Нам в сарай надо, а не в дом, там Муха разноцветную глину нашёл, – шепотом заметил Костя.

– Он про сарай ничего не сказал, – возразил Антон.

– Он сказал: «идите и возьмите, чего вам надо».

– Это к сараю не относится, – упорствовал младший.

– Относится и к сараю, и к дому, – стоял на своём Костя, – направляясь к крыльцу.

– Нет, не относится, – спорил Антон, – идя за братом.

Они поднялись на крыльцо дома, открыли дверь и вошли в сенцы. В сенцах было пусто и полутемно. Ребята немного оробели.

– Давай поднимемся на чердак, – сказал Костя.

– Зачем?

– Может быть для школьного музея чего из прошлой жизни найдём, вот историчка обрадуется…

– Чего ж мы там найдём?

– Ухват или сковородник…

– Давай…, – и ребята из сеней по скрипучей лестнице поднялись на чердак.

На чердаке было полно паутины, старых вещей валялось тоже немало. Вдруг ребята явственно услышали чей-то голосок.

«Ой! Это мародёры», – пискнул кто-то тоненьким голоском.

– Ты чего там пищишь, – сказал Костя, – думая, что услышанный голос, это проделка и розыгрыш Антона. Любит он иногда вот так попищать.

– Ничего я и не пищу, – сказал Антон, освобождая штанину от зацепившего её гвоздя.

На чердаке было достаточно светло и ребята стали осматривать старые вещи.

– А чего мы здесь ищем? – спросил недовольным голосом Антон.

– Ты на стулья разные внимания не обращай,– ответил брат. – Пал Палыч о чём говорил? Он говорил о том, что в доме могли жить игрушечники, а стало быть и надо искать следы их деятельности.

– Какие такие следы?

– Простые следы,… ты с глиной в «Спутнике» возишься, а меня спрашиваешь. Чем мы пользуемся: дробилкой, киянкой, ситом… вот и ищи нечто подобное, может какая мельничка попадётся. Всё это люди на чердак или в сарай выносят.

– Почему выносят? – не унимался брат.

– Почему?.. да почему?.. почемукалка… Потому что люди по здоровью или по старости перестают заниматься лепкой, а инструмент не выбрасывают, выносят его и кладут куда подальше. Выбросить жалко, память, а в хозяйстве уже не нужен.

– Вроде опять кто-то пискнул только тише?.. – сказал Антон, прислушиваясь.

– Старый гвоздь в доске скрипнул,… ты наступил, вот он и пропищал, – со знанием дела сказал Костя, подходя к ящику из под мыла и перешагивая через него.

....................

– Я думала, что он сейчас на нас наступит, – тихонько сказала Дуня, вслушиваясь в шаги на чердаке.

– Не пищите вы, – проговорил Заступник, наблюдая в щель между досками за посетителями. Глиняшки приникли к щели и тоже стали наблюдать за пришедшими. Все перешли в общении на шёпот.

– Мародёры, наверное, прошептал Пустолай. Надо на них полаять и рогатиной,… а? Вот мой пра-пра-пра-пра-дед, так тот с хозяином на медведя хаживал. У хозяина рогатина была.

– Погодь, брат, – упредил Пустолая Заступник, – понаблюдаем. Нам намерение их знать надо. А то был у меня один случай. Осенью, в охраняемые мной пределы, вторгся один кочевник. Я уж хотел его на копьё поднять, только вижу, что он, как-то неуверенно идёт, останавливается, да осматривается. Потом оказалось, что он в тумане просто заблудился и никаких границ, и не собирался нарушать, вот так то.

– А они тогда кто? – спросил Мурлотик, кивая на мальчишек.