Старый дом под черепичной крышей

После отъезда хозяина, Никита собрал оставшиеся игрушки в грубо сколоченный ящик, из толстых досок, из под хозяйственного мыла. Затем накрыл крышкой, для надёжности, прибил её гвоздём и отнёс на чердак, с глаз подальше. Только потом он о таком своём решении долго жалел и корил себя за непредусмотрительность.

Глава 13. На чердаке

Как только игрушки очутились на чердаке, они сразу сделали попытку выбраться из ящика, который ужасно пах хозяйственным мылом, но крышка на ящике оказалась до того тяжёлой, что поднять её не было никакой возможности. Может быть, Заступник бы и поднял крышку, только он был мал ростом, а ящик был наоборот глубокий, потому Заступник никак не мог упереться в крышку плечами и головой. Остальные все были меньше Заступника и в помощники никак ему в этом деле не годились.

– Там Гуделки с Свистоплясом не слышно? – спросила Катерина, – они должны быть на чердаке, – и закричала: «Глиня!! Глиня!!»

– Я здесь, – проговорил снаружи Гуделка, – так значит это вас Никита на чердак затаскивал, а мы думали с Свистоплясом: «Чего это ему на чердак лезть понадобилось? Да ещё какой-то ящик принёс».

– Гуделка, ты можешь как-нибудь крышку открыть или хотя бы в сторону сдвинуть? – спросил Пустолай.

– Один не смогу, тяжёлая, сейчас брата Свистопляса позову…

– Свистопляс!! Ты где-е!? Сви-сто-пля-я-с!,– крикнул Глиня, – иди-и, помоги-и, крышка тяжеленная, одному не справиться-я…

– Иду-у-у! – донеслось с противоположного угла чердака.

Раздалось цоканье копыт и лихим аллюром, с посвистом, кентавр подскакал к ящику.

– Какая крышка? – спросил, Свистопляс и изучающее стал смотреть на ящик, сколоченный из неструганых толстых досок.

– В этом ящике находятся наши глиняшки, – пояснил Гуделка. – Их Никита в ящик сложил и сюда затащил.

– Это он побоялся, что нас новый хозяин с собой увезёт, – проговорила из ящика Дуняша. Новый хозяин забрал и увёз Васька, Белянку и Смуглянку. Ты меня слышишь, брат Свистопляс!?

– Конечно, слышу, – проговорил Свистопляс.– Мы с Гуделкой об этом ничего не знали. Вы потерпите, мы с Гуделкой вас сейчас вызволим, – и он стал вставлять остриё трезубца в едва заметную щель между крышкой и ящиком.

Чтобы вставить в щель трезубец, друзьям пришлось не мало повозиться. И всему был причиной, этот вбитый дворником гвоздь. Наконец остриё зуба было втиснуто между крышкой и верхней доской ящика. Свистопляс навалился на черенок трезубца и крышка ящика стала со скрипом подниматься. Им удалось сразу поднять крышку на целый сантиметр, но дальше зуб трезубца согнулся и Гуделка, оставивши эксперимент с трезубцем, стал на чердаке искать более подходящий для этого дела инструмент, а Свистопляс принялся чинить свой трезубец. Игрушки в ящике стали терпеливо ждать, когда их Гуделка и Свистопляс освободят из заточения.

– Вот какие они молодцы, а мы на них всегда шумим, дескать, неслушники, а они нас из ящика вызволяют, – сказала Дуня.

– Из таких вот, непоседливых, всегда путешественники, археологи, военные, спасатели хорошие получаются, – проговорил Мурлотик.

– Я не против их непоседливости, я только против нарушения нравственных законов, – заметила Катерина. – При любых преобразованиях и прогрессе, нравственные законы, заложенные в человека, никто не отменял. Не могут их отменить ни революции, ни стихийные бедствия… Поэтому, очень важно, чтобы они эти законы в себе не попрали и не увлеклись невесть чем…

– Ты намекаешь на порчу рубашек и платьев, – сказал Заступник, – замечу, что они делали это по неведению.

– Это ошибка на пути к хорошему и доброму, – проговорил Пустолай.

– Здорово вы оправдываете хулиганские действия подростков, – вмешалась в разговор Дуня. – А по мне из добрых побуждений нанесено зло или нет, зло оно всегда остаётся злом в какие бы оно одежды не рядилось. А почему они нас спасают? Спросите. Так потому, что случайно оказались наверху. И так бы сделал каждый из нас, если бы был на их месте.

– Ты, Дуня, почему-то здесь случайно не оказалась, да и каждый из нас, кто сидит в этом ящике,– заметил Пустолай.

– Друзья! Не будем спорить, – промяукал Мурлотик. – Как я понимаю, этот вопрос философский, отложим его решение до лучших времён, тем более условия в этом ящике для философских споров не самые подходящие.

– Правильно. Вы, сначала, выйдите из этого ящика, а потом рассуждайте и спорьте, – поддержал кота Заступник. Все замолчали и стали ждать.

Глиняшки в ящике притихли, Гуделка и кентавр продолжали искать на чердаке подходящий инструмент, чтобы открыть крышку ящика, а в это время по Большой Горной улице не торопясь двигаются Антон и Костя, приглядываясь к домам и заходя во всевозможные тупички, улочки и проезды. Как мы уже знаем, они заняты поиском старого дома под черепичной крышей. Дом от них находится совсем рядом, он уже в пределах видимости, но они пока этого не знают.

....................

– Что он сказал про место, где нашёл камешки? – спросил Костя, – когда братья, изрядно притомившись, в хождениях по Большой Горной улице, зашли в один двор и только хотели от усталости прилечь на травку и отдохнуть, как увидели под вишней лежащего бородатого человека. Лицо его было закрыто шляпой, на нём был старый видавший виды клеёнчатый фартук, а рядом стояла, прислоненная к покосившемуся забору, метла.

– Давай его про дом спросим, может быть чего знает? – сказал Костя шёпотом, и осторожно приблизился к лежащему человеку.

– А если он умер? – боязливо сказал Антон. – Вдруг это мертвец?

– Вряд ли…

– Шляпу давай скинем.

– Заругается…

– А если мёртвый, то не заругается…

– Я боюсь…

– Поднимай…

Костя осторожно поднял шляпу и в этот момент лежащий, а это оказался средних лет, с бородой и усами человек, вдруг открыл один глаз, повращал им, потом открыл другой и спросил, глядя на ребятишек:

– Чего надо?

– Мы дом ищем, – промямлил испуганно Антон и сразу спрятался за спину брата.

– А меня чего тревожите? Ищите, ну и ищите себе на здоровье… – и закрыл глаз.

– А вы кто? – спросил Костя.

– Дед Пихто…

Мужчина вдруг неожиданно принял сидячее положение, поправил шляпу и продолжил:

– Теперь можно сказать, никто. Вот так-то, плюнуть-нерастереть.

– Как это никто?

– А вот так, паря,… был дворник Никита, а стал господин никто… вот так, людишки-человечишки.

– Непонятно… – почти в один голос сказали ребята.

– Чего тут не понять, – сплюнул зло Никита.– Был двор, был забор как забор, а сейчас одна крапива с Глебучева оврага лезет, да гнилые доски с ржавых гвоздей срываются. Их даже отламывать не надо, сами падают. Нету уже двора, что раньше был, одни старухи да старики столетние и дома у них такие же древние. Малых деток раз, два и обчёлся. Э-э-х, жизня! – Не хотят людишки иметь малых деток… не хотят. Желают в вольной вольности жизнь проводить, ни забот, чтоб тебе, ни хлопот. Жить хотят по высокому стандарту. А кто, спрашивается, этот стандарт разработал и установил? Сами и установили. «Множтесь» – сказано, а они не множатся, самовольничают…

– А мы дом ищем, – шмыгнув носом, проговорил Антон.

Человек, назвавшийся Никитой, прервал монолог и больше из профессионального любопытства, чем из надобности спросил, снова ложась под вишню и надвигая на глаза шляпу:

– Вам дом, зачем?