Иерусалимский синдром

Джокетто. Вот этого я от тебя не ожидал. Или, ты думаешь, я не помню, что катание на стуле законом запрещено? Подловить хочешь? В криминал столкнуть?

Луболо. Прости, забыл.

Джокетто. А если бы я начал кататься, ты бы вспомнил?

Луболо. Обязательно.

Джокетто. Подонок, сволочь, грязный прококатор… И что бы ты со мной сделал?

Луболо. Извини, но я бы тебя пристрелил (достает пистолет и, наведя его на Джокетто, изображает затяжную смертоносную стрельбу. Затем дует на дуло и убирает) Именем закона.

Вольтуччи. Неужели действительно бы пристрелили?

Луболо. Здесь ничего личного – только мой долг. Я двадцать лет служил закону и так как его никто не отменял, служу ему и сейчас. Это сильнее меня.

Вольтуччи. Честно говоря, меня это немного поразило. (Джокетто) А ты что об этом думаешь?

Джокетто. Мне крайне редко бывает стыдно за человечество, но это как раз тот случай.

В дверях появляется служанка.

Служанка. Хозяин, к вам женщина.

Вольтуччи. Ну, наконец-то!

Вольтуччи вскакивает и порывисто идет навстречу – в комнату входит сгорбленная Страбучана с узелком в кулачке: на голове у нее мятая серая косынка, на плечах некое замызганное тряпье, глаза полны довольно хитрой пустотой.

Страбучана. Здравствуйте, синьоры!

Оле. А где Паскуэлина?

Старушка. Никогда о такой не слыхивала. Не слыхивала – не приходилось… другого хватало… Утомилась я, милые люди. Здесь и отдохну.

Севшая в кресло старушка почти сразу начинает похрапывать.

Вольтуччи. Что все это значит?

Луболо. Она что, твоя родственница?

Волтуччи. Какая там родственница! Нет у меня таких… не думаю, что есть… Я ее в первый раз вижу.

Джокетто. А может, она тебя не в первый?

Вольтуччи. Да брось ты! У меня плохая память на названия политических партий, но не на лица. Где мы с ней могли видеться?

Джокетто. Мало ли где. На похоронах.

Вольтуччи. Я не хожу на похороны, нервы не те. Что с синьорой-то делать?

Джокетто. Синьора она подозрительная… на страхового агента не похожа.

Вольтуччи. При чем здесь страховой агент?

Джокетто. Ни при чем. Я, кажется, и не говорил, что он при чем – она на него не похожа, да. Это я говорил. Остальное ты уже домыслил.

Луболо. А она не из этих?

Вольтуччи. Из кого, из этих?!

Джокетто. Инспектор имеет в виду то, что она пришелец. Если я его правильно понял.

Луболо. На сей раз правильно. Коварный пришелец, работающий под усредненную старую дуру.

Вольтуччи. Пришелец?!

Джокетто. А что, вполне может быть. Вы когда-нибудь видели пришельцев? Я нет. И лично я не удивлюсь, если у нее в узелке заряженный бластер в рванину обернут.

Луболо. Проверить, само собой, не помешает…

Джокетто. У тебя есть ордер?

Луболо. Нет.

Джокетто. Ну тогда помолчи.

Вольтуччи. А что делать-то?!

Джокетто. Похоже выбора у нас нет – придется с ней интеллигентно побеседовать. Как бы мне ни было противно это занятие (подходит к старушке). Синьора, ку-ку!

Страбучана. А-ааа…! Ё-ёё…. Где я?!

Джокетто. В аду.

Страбучана. Как?! За что?! А ты кто?!

Джокетто. Я архангел Гавриил.

Страбучана. А что ты здесь делаешь?!

Джокетто. Зашел вас навестить. Ладно, синьора, хватит придуриваться. Чем обязаны, синьора?! Кто вы такая?! С кем вы и кто за всем этим?!

Вольтуччи. Ты с ней все же помягче. Подобрей, потише. Про Паскуэлину не забудь спросить.

Джокетто. Очень похоже, что она о ней ничего не знает. А если знает, то не скажет.

Страбучана. Жизнь ты моя в Палермо, горемычной ты была, зачем же я не народилась в Милане!

Луболо. Значит так, синьора. Сидим, где сидим и быстро предъявляем документы. В темпе – не заставляя ждать занятых людей.