Чаро-Токкинский край. Повесть

– Прилетел из Якутска, но работал раньше в Туве, неподалёку от монгольской границы.

– Значит, южанин. Север – это то, что за полярным кругом. Якутск – это тоже юг.

– Ничего себе! Морозы ведь там совсем не южные.

– Если Солнце на Новый год выглядывает из-за горизонта – значит, юг. Зима на севере – это сплошная ночь, хоть иногда и с сиянием. Когда я работал на руднике в Депутатском…

И Васильевич принялся вдохновенно повествовать о своей прошлой жизни, вплетая в речь крепкие словечки и одновременно подбрасывая дрова в притухшую железную печку, на которой возвышался покрытый копотью чайник.

Вскоре послышался шум подъехавшей машины и через минуту в дверях появился с пакетом в руке пожилой водитель.

– Здорово всем. Слышь, Василич, со мной дама едет. Чаем угостишь? Только культурно, без выражений.

– Ты заказ привёз? – вместо ответа вопросил истопник.

– Вот он, – поднял «гонец» руку с пакетом.

– Годится! Приглашай свою даму и не сомневайся, здесь она увидит самого культурного человека.

– Так, здесь я, – послышался сквозь мужской смех женский голос, и из-за спины водителя показалась моложавая женщина в короткой шубке и меховых сапожках. – Приятно встретиться с культурным человеком.

Нисколько не смущаясь, хозяин «половинки» пригласил гостей к столу, забрал пакет и сунул его под дощатые нары в тёмном углу избы. И потом, повернувшись к гостье, пояснил:

– Это я мужикам сказал, а Вам, юная сударыня, поясню, что женщина стократ культурней мужчины. Конечно, мужики тоже сочиняют стихи и скульптуры ваяют, но только то, что нравится женщинам. Если б не вы, мы бы до сих пор дубасили мамонтов и нечленораздельно мычали. Мужик-то, всего лишь человек, а женщина – Богиня!

– Вот это да! Не слова, а мёд, – улыбнулась гостья. – Если б все мужчины так думали, был бы рай на Земле.

– Эй, человек, ты чего бороду распушил, – съязвил мой попутчик. – Помнится, в прошлый раз говорил, что бабы дуры.

– Тьфу ты, взял и всё испортил, загубил вдохновенье, – махнул рукой истопник. – Мало ли кто чего говорил. То был частный случай, касающийся падших богинь. Сейчас я говорю о тех, которые не пали…

Он сделал небольшую паузу.

– Однако справедливости ради замечу, что и у Богинь бывают промашки. Вот, к примеру, через полмесяца у нас 8 марта. Что это за праздник? Чем думали эмансипированные европейки Роза и Клара, затевая праздник для женщин почти зимой? Ведь на севере в это время морозы и волчьи свадьбы, а женщины же не волчицы.

Он обвёл взглядом слушателей, но те, не зная, как ответить, стали благодарить за чай. И тогда, досказывая мысль, он продолжил:

– Наверно, так они хотели увековечить свою библейскую соплеменницу Эсфирь, при участии которой зародился в это время года праздник Пурим и поедание пирожков с названием «уши Амана». Правда, те события произошли в южной Персии. Нашим-то красавицам-северянкам лучше праздновать в пору цветения, например, в майский день Лады…

– Вы не только культурный, – удивилась гостья, – а и начитанный. Вот уж не думала, что посреди тайги услышу о библейском сюжете, такое и в городе-то не услышишь. Интересно было бы ещё Вас послушать, да ехать надо.

– Вот, не зря я сказал, что женщины культурней, – он кивнул в сторону поднимающихся из-за стола мужчин – не чета этим… Не дают взлететь ни мыслям, ни чувствам, – пожаловался он гостье.

Пожилой «гонец» в тон ему продолжил:

– Известное дело, как только за нами дверь закроется, достанешь из-под нар свой заказ, откупоришь, и полетят мысли твои в поднебесье.

– Ладно, ну вас, задавили совсем. Вы только в конторе об этом не трезвоньте… Культуру им подавай…

Потом в кабине бензовоза Славич узнал, почему истопник опасался огласки о нарушении им сухого закона. Перебрав спиртных градусов, тот становился невменяемым и даже буйным, за что и был сослан на «половинку» с предупреждением об окончательном изгнании из экспедиции при первом же рецидиве.

– Вообще-то, у нас нормальная жизнь, – поделился водитель, – пьянства, как в других местах, нет. Оттого в семьях порядок, разводы случаются редко. В магазине только к праздникам продают по бутылке на брата, а в будни – на день рождения. Любители, конечно, бражкой балуются, а то и самогоном, но втихаря.

– Я как-то читал, что пьянство на Руси до Петра Первого считалось что-то типа чумы, – поддержал Славич. – Это потом через прорубленное в Европу окно хлынуло. У нас ведь запрягают медленно, а несутся сломя голову.

– Да уж, голов через это загублено – не перечесть. Чума и есть… Ух ты, глянь-ка! Волк!

После поворота, по прямому участку зимника бежал трусцой зверь серой масти. Издали казался он маленьким и совсем не походил на грозу домашних животных. Собака, да и только, если бы не висячий поленом хвост. Вдруг без видимых приготовлений, волк резко прыгнул в сугроб и исчез. Приблизившись к тому месту, Славич попытался разглядеть через боковое окошко след прыжка, но так и не увидел. Мельком показала тайга одного из своих обитателей. Со временем, наверняка покажет и других. Только будут те показы уже не из окна машины.

А пока ждали его договорные заботы. Не зря ведь говорят, что успех полевого сезона зависит от подготовки, по хлопотности и длительности сравнимой иногда с самим сезоном.

Он доехал до пункта назначения, попрощался с водителем, расспросил на подбазе экспедиции о местной администрации и с решительным настроем пошёл искать контору оленеводов. Однако дольше искал, чем договаривался, решимость оказалась напрасной: тот, кто мог подписать договор, находился в длительном отъезде. А его «заместитель» послушал посетителя, перелистал договор, но ни читать, ни подписывать текст не стал, хотя и поставил рядом с печатью экспедиции оттиск своей печати. Было такое чувство, что тот с буквами не в ладу. Всё общение с ним втиснулось в четверть часа. Выслушав пожелания Славича, он коротко сообщил:

– Директор приедет, кого-то назначит к вам на работу. Я ему бумагу передам.

– Может, подождать его приезда, чтобы конкретней договориться?

– Э-э-э… никто не знает, когда приедет, ты не волнуйся, будут тебе олени. Рация есть. Передаст в Торго.

Получалась какая-то двусмысленность. Вроде и получено согласие, а возвращался он в экспедицию с чувством «несолоно хлебавши». Недовыполненность договорной процедуры портила настроение, и он не знал, кого винить: себя ли за то, что приехал без предварительного согласования, или бюрократическую систему, которая даже в самых удалённых закоулках давит на сознание, если дело касается документации. Неподписанный договор походил на не обязывающую беседу о намерениях. Правда, немного утешала мысль, что в оставшееся время до «полей» можно потратить ещё двое суток на повторную поездку. Но, забегая вперёд, необходимо сказать, что оленеводческая действительность оказалась проще. Тот образ бюрократии, который давил на сознание, сформировался в других местах и здесь, в таёжном крае, пока не прижился. Через полмесяца стало ясно, что две связки оленей прибудут с каюрами к указанному сроку. Вот и гадай после этого, так ли уж важна подпись или печать для деловых отношений вдали от цивилизации.

Нижняя часть посёлка

В экспедицию Славич вернулся в субботу под вечер. Вроде бы выходной день, но зайдя в комнату общежития, он увидел там продолжение будней, будто была это не комната для проживания, а камеральное помещение. Правда, вместо бумажных схем и карт на столе возвышались початая бутылка спирта, разнокалиберные чарки, полбуханки нарезанного хлеба и открытая банка лечо с торчащей алюминиевой ложкой. Кроме троих знакомых уже коллег: Сергея, Данила и начальника Сёмина, – сидели на кроватях у стола, ещё двое незнакомцев.

– А вот и Славутич! Теперь все участники предстоящего маршрута в сборе, – воскликнул начальник партии, увидев вошедшего сотрудника. – Ничего, что зову по прозвищу? Между прочим, оно из управления пришло, – поднял он над головой руку с указующим вверх перстом. – Вот, познакомься со старожилами экспедиции: старший гидрогеолог Степан Михалыч, был на откачке, когда вы с Сергеем приехали, и геолог Пётр Алёхин, муж Виктории, – он пойдёт с вами в маршрут.

Обменявшись с коллегами рукопожатием, Славич согласился:

– Раз прозвище на язык просится, значит, так тому и быть, к тому же тысячу лет назад так называли великую реку, что для моей профессии даже лестно… А откуда огненная водичка? Здесь же вроде бы сухой закон.

– Серёга из рюкзака достал, он-то знает о здешних порядках. Лучше расскажи, как съездил?

– Так себе, – и Славич кратко доложил о результате командировки.

Начальник партии на отсутствие подписи отреагировал спокойно, дескать, утрясётся, и тут же сообщил, что к следующей зиме для полевых работ у партии будет снегоход «Буран», и все они здесь не сидели сложа руки: по дешифровке аэрофотоснимков наметили схему облёта проектной площади, продумали и составили список снаряжения и продуктов для полуторамесячного зимне-весеннего маршрута, а проектные вертолёто-часы «выбиты» лично им у начальника экспедиции на предстоящую неделю.

– Разве то, что заложено в проекте, нужно «выбивать»?

– Вот сразу видно, что ты недавно прибыл. Здесь на вертолёт спрос большой, поэтому полётные часы согласовываются через главного начальника, – поделился знанием Алёхин.

– Ладно, коллеги, пока всё идёт как надо. Давайте выпьем за то, чтобы дело нас грело, – предложил Сергеев, наполняя чарки.

– А чтобы не было «воды» в деле, не будем этот тост запивать водой, – поддержал Данил Горцев…

Командир вертолёта МИ-8 посмотрел на карты двухсоттысячного масштаба, вернул их Славичу, пояснив, что лететь по ним неудобно, и достал из планшета пятисотку.

– Вот на ней покажи, – и, проследив за начертанными пальцем кривулями, добавил: – Лететь над рельефом будем на высоте двести метров, картинка меняется быстро, а придётся летать, пожалуй, часа три-четыре. Садись в кабину на приставной стул, будешь сразу и летнабом, и штурманом, будешь показывать, когда и куда поворачивать, там и обзор лучше, чем через иллюминатор.