Хенемет-Амон

– Ага, – Итсени зевнул.

– На север?

– На север, на север.

– Можешь описать?

– Н-у-у-у… парик из овечьей шерсти. Черный такой. Не знаю, как люди его носят? Я один раз попробовал, так голова потом весь день чесалась. Топорик еще на поясе у него был…

– Я не о воине, – нетерпеливо перебил Яхмеси, – а о его сыне. Опиши.

– А-а-а, – удивленно молвил Итсени, – лет десять. Темные волосы на висках. Они еще заплетены в такие забавные косички. Белая плотная рубаха и маленькие кожаные сандалии… Было уже темно, я плохо рассмотрел. Да и вижу я не очень хорошо. Ох, глазки мои глазки, в темноте так совсем плохо… Но щеки пухленькие такие, – смотритель хмыкнул, – не как у меня, конечно, но кругленькие.

– Мальчик вел себя мирно?

– Да, вроде, – смотритель захлопал глазами, – а как еще должен вести себя сын рядом со своим отцом?

– Действительно.

– Яхмеси, у тебя точно все хорошо? – толстяк подозрительно покосился на старика из-под нахмуренных бровей.

– Все нормально, – отрезал тот.

– Уверен? Выглядишь, как я, когда у меня задница болит. Позавчера решил отойти по нужде и…

– Так, Итсени, – спокойно проговорил Пен-Нехбет, хотя почувствовал, как пульс резко подскочил, – мне нужна колесница.

Смотритель выпучил глаза:

– Тебе нужно… что?

– Колесница.

– Колесница? Тебе? – тот смотрел на него, не веря своим ушам. – С ума, что ли, сошел?! Да тебя и в паланкин сажать страшно…

– Итсени! – у Пен-Нехбета прорезался командирский тон. – Ты дашь мне эту проклятую колесницу! И без разговоров! Я заплачу пять дебенов золотом. А ты не задавай вопросов, понял? Иначе мигом вылетишь отсюда! Заодно найдется время, чтобы похудеть.

Смотритель несколько секунд просто ошарашено сидел и во все глаза таращился на старика. Его рот беззвучно открывался и закрывался. Очи вылезли из орбит. В этот момент, как никогда раньше, Итсени напоминал жирного окуня.

– Итсени! – хрипло рыкнул Яхмеси. – Колесницу мне!

– Анхенамон! – наконец, крикнул тот.

Позади шатра послышалась какая-то возня и, спустя несколько мгновений, к ним вышел юноша лет шестнадцати. Так, по крайней мере, решил про себя Пен-Нехбет. У молодого человека было гладкое лицо. Волосы на висках отсутствовали, а полностью бритая голова сверкала в лучах заходящего солнца. Тощее и загорелое тело прикрывала набедренная повязка. Босые ноги утопали в траве.

– Господин смотритель? – бросил юноша слегка сонным голосом.

«Видимо прохлаждался в тенечке» – подумал воин.

– Выдай господину Яхмеси колесницу, – повелел Итсени.

Анхенамон перевел недоуменный взгляд на старика:

– Тебе?

Тот, молча, кивнул.

Юноша округлил глаза:

– Да на тебя дунешь, и ты упадешь!

– Анхенамон! – взвизгнул смотритель. – Ты как с почтенным разговариваешь?! Гони сюда эту проклятую колесницу, пока я тебя не высек!

Паренька как ветром сдуло. Вскоре позади шатра послышалось приглушенное ржание.

– Прости, Яхмеси, – развел руками Итсени, – иногда он туго соображает. Молодой еще.

– Ничего, – буркнул старик, а затем достал из-за пояса шесть дебенов. Пять золотых и один серебряный. На секунду задержав на них взгляд, он кинул плату на колени смотрителю, – вот, это тебе.

Итсени жадно сгреб деньги в кулак:

– Ты щедр и великодушен, как всегда, Пен-Нехбет.

– Та колесница, на которой они уехали, – Яхмеси будто не слышал похвалы, – она обычная? Храмовая?

– Ой, да самая обычная. Н-у-у-у… с такими золотыми дисками на бортах. Правда, на переднем один раскололся наполовину. Наш мастер все никак не удосужится починить. Сколько раз я ему говорил, ты так проявляешь неуважение к нашему великому богу…

Старик уже не слушал и устремил взгляд в сторону. Туда, куда уходила грунтовая дорога на север. Справа виднелись поля, засеянные пшеницей. Слева прибрежные заросли камыша.

«Кто же тебя увез, мальчик мой? И куда и зачем?».

Послышался цокот копыт и глухой стук колес. Анхенамон вывел небольшую колесницу на обочину. Борта повозки украшали золотые пластины в виде круга, символизирующие солнце. В колесницу были запряжены две серые кобылы. Они нетерпеливо перестукивали передними копытами.

Спрыгнув вниз, юноша отчеканил:

– Все готово, господин.

– Хм, – старик направился к колеснице.

– Ты уверен, Яхмеси? – на всякий случай спросил Итсени, выглядывая из шатра. – Если так спешишь, то можешь отправить гонца. Зачем самому трястись по ухабам? В твоем-то возрасте.

– Хочу немного развеяться, – спокойно ответил Пен-Нехбет, подходя к повозке.

– Совсем мозги отсохли, – пробубнил смотритель.

Яхмеси не расслышал. Он забрался на борт и крепко сжал поводья в морщинистых руках.

– Надеюсь, я не забыл, как это делается, – прошептал он.