Хенемет-Амон

– Это я уже слышал, – резко перебил Саргон и нахмурился, – давай ты расскажешь что-нибудь другое.

Джехутихотеп, наконец, повернулся к нему и посмотрел прямо в глаза. Мулат увидел на этом юношеском лице отстраненное выражение и упрямую решимость сохранить свою тайну.

Мулат задумался.

«Во что ты меня втягиваешь, а? Что вообще происходит? Почему ты не желаешь говорить о семье? Ты сбежал? Тебя похитили? И какую роль играю во всем этом я? Почему ты молчишь? И эта щедрая награда… что-то не так. Но я не могу понять, что. Проклятье! Эта неизвестность… неизвестность, которая так пугает меня. Ну не пытать же мне тебя, шакалы подери?».

Ворох вопросов, подобно огромной волне, готов был захлестнуть разум Саргона, но голос Джехутихотепа заставил вынырнуть обратно.

– Давай лучше поспим и наберемся сил. Твоя правда, нам завтра нужно встать пораньше, пока лик Ра не разогреет землю.

– Ты спросил, чего я боюсь, – внезапно молвил мулат, – а знаешь, что я ценю больше всего?

Мальчик быстро покачал головой:

– Нет.

– Честность, – Саргон нахмурился, – я привык быть честным со всеми. И хочу, чтобы честными были со мной. Ты меня понимаешь?

Джехутихотеп потупил взор:

– Да, Саргон. Я понимаю. Это достойная добродетель.

– Так будь же честен со мной!

Мальчик вздрогнул, поднял взор и посмотрел ему прямо в глаза. Мулат увидел в них борьбу чувств. Яростную и беспощадную. Губы паренька дрогнули. На какой-то момент показалось, что он заплачет, но Джехутихотеп сдержался.

– А знаешь, что больше всего ценю я? – тихо спросил он.

Саргон вскинул брови:

– Что же?

– Верность. Ведь настоящую верность не купишь ни за какие дебены. На плечо верного товарища и друга всегда можно опереться. И он всегда прикроет тебе спину.

– Разве я не доказал свою верность? – хмыкнул мулат.

И вновь губы мальчонки дрогнули:

– Я не знаю.... Тебе заплатили за мое сопровождение… я не знаю… прости, Саргон.

Мулат вздохнул:

– Ты же сам говорил, что у меня сердце доброе. Так доверься мне, наконец! Что происходит, Сехмет тебя подери?!

– Я не отказываюсь от своих слов, но… – на лице мальчишки читалось смятение, – понимаешь… это не только моя воля, а еще и… я… я не могу… прости. Доброй ночи, Саргон, – Джехутихотеп быстро вскочил и скрылся в палатке.

Саргон застонал и воздел взгляд к небу:

– Да что за дерьмо здесь творится?

Минхотеп утробно заурчал.

– Ты тоже не понимаешь? – мулат встал. – Проклятье. Мне срочно нужно выпить… выжру полкувшина!

[1] Темеску – Дамаск.

[2] Сехмет – в египетской мифологии богиня войны, палящего солнца и яростной мести. В мифе о наказании Ра человеческого рода за грехи Сехмет в образе свирепой львицы истребляет людей. Лишь подкрашенное охрой пиво, похожее на кровь, смогло опьянить и усмирить кровожадную богиню.

[3] Гебал – Библ. Древний финикийский город, расположенный на берегу Средиземного моря в 32 км от Бейрута – нынешней столицы Ливана.

[4] Ам-мут – Поглотительница смерти. Чудовище с телом гиппопотама, львиными лапами и гривой, пастью крокодила в древнеегипетской мифологии, обитающая в Дуате. Съедала сердце человека, если на финальном суде оно было тяжелее пера. Эта участь ждала всех неправедников.

Глава 16

– Где он? – прохрипел Яхмеси, решительно направляясь к возничему.

Воин ловко соскочил с колесницы, оказавшись нос к носу с ним.

– У тебя рассудок помутился, старик?! – рявкнул он, демонстративно кладя руку на бронзовый топорик у пояса.

Пен-Нехбет сощурился и ткнул пальцем тому в грудь:

– Не заговаривай мне зубы, сынок. Отвечай, куда дел его?

Воин в гневе отбросил старческую ладонь от себя:

– О чем ты бормочешь, ишак старый?!

– Не смей так говорить со мной! – взревел Яхмеси. – Или, клянусь именем дочери Аа-Хепер-Ка-Ра, тебе не поздоровится!

Возничий вздрогнул и сделал шаг назад. Его глаза широко раскрылись.

– Ты?! – прошептал он. – Так, она послала тебя?! – и прежде, чем Яхмеси успел что-либо ответить, добавил. – Убирайся! Тебе я ничего не скажу, прихвостень Хенемет-Амон!

Не давая Яхмеси опомниться, он выхватил топорик и рубанул перед собой. Старик с трудом увернулся от атаки, тут же доставая из-за пояса свой. Боль вступила в спину, но он приказал себе не замечать ее. Следующий удар едва не раскроил ему череп. Яхмеси отскочил, и лезвие выбило несколько щепок из колесницы. Лошади взвились на дыбы. Их ржание взорвало тишину. Однако животные не могли покинуть дорогу. Повозки мешали проехать друг другу. Тем временем воин нанес удар. Яхмеси поставил блок. Звон от бронзы резанул по ушам. Рука старика затряслась, но он не выронил топор. Снова удар, и снова блок. Лязг металла заглушил глас испуганных кобыл.

«Как там раньше было, много лет назад?».

Пен-Нехбет провел ответный выпад. Воин легко ушел в сторону. Яхмеси ругнулся. Сила уже не та. Скорость уже не та. А враг молод, силен и быстр. Но горяч. Вот он снова бьет в лицо. Опять блок. И вновь звон режет по ушам. Удар заставляет дрожать топор. Рука сжимает рукоять. Из груди со свистом вырывается дыхание. Под сердцем сильно колет. Перед глазами все плывет. Он едва успел уклониться от лезвия топора. А затем слепо рубанул в ответ. Воин вскрикнул и выронил оружие. С глухим стуком оно упало на землю. Яхмеси сам не видел, что попал врагу прямо по руке. Тот пошатнулся, теряя равновесие. Его лицо оказалось в одном махе от Пен-Нехбета. На нем застыла злоба и досада.

– Где он? – просипел старик.

Воин не ответил. Гневно стрельнув глазами, он быстро нагнулся за оружием, пытаясь поднять его с земли. Яхмеси понял, что это последний шанс. Не медля ни секунды, он опустил лезвие на затылок воину. Послышался мерзкий хруст. Бронза обагрилась кровью. Враг обмяк и рухнул в пыль лицом.