Хенемет-Амон

– Где он? – требовательно прохрипел Пен-Нехбет.

[1] Джосер – фараон Древнего Египта из III династии, являющийся ее основателем, правивший приблизительно в 2665-2645 гг. до н.э.

[2] Саккара – древнейший некрополь Мемфиса.

[3] Абджу (Абидос) – древний город в Египте. Центр почитания Осириса.

Глава 15

Лик Ра почти полностью скрылся в Дешрет, когда Саптах решил-таки закончить торговлю на сегодня. Денек выдался славный. Ему удалось выручить немало дебенов за несколько лазуритовых камней и целую партию хорошего пива. Однако дольше оставаться здесь не было смысла. Город быстро погружался в сумрак. Рыночная площадь Хут-Ка-Птах стремительно пустела. Многие торговцы хотели добраться до своих жилищ засветло. Бродить впотьмах по улицам никто желания не испытывал. Местные стражники явятся на пост только через некоторое время.

Вновь поправив непослушный парик, он окинул взглядом шатер. Товаров было еще предостаточно, так, что в ближайшие дни не придется забивать голову проблемами, касательно снаряжения и отправки нового каравана в Хазету или Темеску[1]. Добра должно хватить на целую неделю хорошей торговли. А, может, и дольше.

Еще раз пробежав взглядом по тюкам с утварью, Саптах уже собирался прикрыть лавочку, как вдруг услышал позади хриплый голос.

– Чем торгуешь, хозяин?

Караванщик вздрогнул и обернулся.

По ту сторону прилавка стояла невысокая, но крепко сложенная женщина. Молодая. Из одежды на ней были лишь две льняные повязки – набедренная и нагрудная, за которой с трудом скрывалась красивая грудь. Поверх спины виднелся серый походный плащ. Незнакомка имела стройное и мускулистое тело. На поясе висел обоюдоострый меч. Медленно Саптах перевел взгляд на лицо посетительницы, невольно задержавшись на грудях. Черные, как смоль, длинные волосы спадали на плечи. Из-под тонких бровей смотрели карие глаза. И их взгляд заставил караванщика позабыть о красоте тела незнакомки. Саптах невольно поежился. Было в ее взоре нечто пугающее… заставляющее мурашки бегать по коже. Эта угроза неприятно контрастировала с ее естественной красотой. На тонких губах под прямым носом играла улыбка… и она не предвещала ничего хорошего. Будто Саптаху явилась Сехмет[2] в человеческом обличии.

– Что, прости? – невольно переспросил караванщик.

– Чем торгуешь? – зловеще улыбаясь, повторила она.

– Да-а-а, – неловко протянул торговец, нервно почесывая затылок, – всяким… там… разным. Вино, камни драгоценные, провизия… только я уже закрываюсь вообще-то. Ты лучше завтра приходи. Уверен, у меня найдется что-нибудь любопытное… – он осекся.

Губы незнакомки разошлись еще шире, обнажая стройный ряд белых зубов. Они напомнили Саптаху оскал голодной гиены. Караванщик почувствовал, как под непослушным париком выступил пот. Холодный и липкий. Взгляд торговца невольно забегал по площади в поисках стражников, но тех, как назло, нигде не было видно.

– Я уверена, – прохрипела женщина, – ты сможешь найти для меня время. Прямо сейчас.

Сказав это, незваная гостья демонстративно отодвинула плащ от пояса, и Саптах увидел, что она вооружена не одним мечом, а сразу двумя! Зрачки торговца широко раскрылись. Заметив его испуганный взгляд, незнакомка хмыкнула.

– Ну, так что? Поболтаем?

Караванщик облизал пересохшие губы:

– Чего ты хочешь?

– Вот это уже правильный вопрос, – она оперлась руками о прилавок.

Саптах невольно сделал шаг назад:

– У м-м-меня есть лазурит. М-м-могу предложить отличное м-м-медовое пиво. Оно прекрасно освежает после жаркого дня…

– Заткнись, – бросила та.

Это прозвучало негрубо, но торговец тут же умолк. В голосе незнакомки звучал металл. И он представлял не меньшую угрозу, чем холодная бронза на поясе.

– Ты тот самый караванщик, что водит горбатых на север? – спросила гостья.

Саптах опешил:

– Ну… да. А почему ты спрашиваешь?

– Не твое дело.

Торговец сцепил руки, дабы унять дрожь. Взгляд незнакомки словно пронзал его насквозь.

– Хочешь передать что-то в Хазету или Гебал[3]? – промямлил он.

Глаза женщины сузились. Саптах внезапно почувствовал себя плохо. В ступнях разлилась предательская слабость. Возникло острое желание присесть, но он не рискнул этого сделать. Будто гостья из сумрака одним взглядом заставляла держаться на ногах.

– А скажи-ка мне, торговец, – она подалась вперед, – не отбывал ли, часом, отсюда в далекие края какой-нибудь жирный гусенок?

– Жирный г-г-усенок?

– Богатый господин, – резанул голос незнакомки.

Караванщик вздрогнул. Он испытывал страх и растерянность.

«Да где же эти проклятые стражники, когда они так нужны?!».

– Что это у тебя так глазки забегали? – ехидно подметила женщина.

– А… я…

– Мы же просто болтаем, разве нет? – хмыкнула она. – А ты, судя по всему, уже схенти обмочил.

Саптах громко сглотнул и просипел:

– Богатый господин?

– Ага.

– Н-нет, не было такого.

– А-а, – цокнула языком незнакомка и покачала головой, – ответ неверный. Зачем же начинать наше общение со лжи? Разве тебя не учили, что врать плохо? Смотри, сожрет Ам-мут твое сердце на суде[4], – она хрипло засмеялась.

Саптах побелел, как слоновая кость. Этот смех заставил его Ка уйти в пятки.

– Да не вру я, – едва ворочая языком, пролепетал он.

– Тогда я спрошу еще раз, – женщина демонстративно положила руку на меч, – отправлял кого, аль нет?

Торговец нервно сглотнул и заговорил. Однако язык так плохо слушался, что приходилось бросаться короткими фразами. Но гостью это, похоже, даже забавляло.

– От.... отправлял.