Мир, который не вернуть. Том 3: Год Второй

Снял ботинки, куртку, штаны и залез под одеяло.

– Не знаю. Может, чтобы выжить?

– Если сюда придёт восставший – значит, все мертвы. Тогда мне и выживать нет смысла.

– Разумно, – согласился я. – А если серьёзно, почему ты не обернулась? Неужели тебе всё равно?

– Нет, не всё равно. Просто знаю, что сюда никто не придёт, кроме тебя. Раньше так точно никто не приходил, кроме Жени. А сейчас вот ты. Я никому не нужна, – она усмехнулась.

Приобнял её хрупкое тело.

– Что за ерунду ты говоришь. Ты всем нам нужна.

– Брось, Костя. Так всегда было, что я остаюсь как бы в стороне. Есть другие, а есть я.

– Неправда! В школе ты всегда была… – я резко умолк. Память резким клином врезалась в голову, заставляя меня усомниться в своих же словах.

–… одна, – закончила за мной Катрин. – Даже ты был в компаниях с другими людьми. А я лишь наблюдала. Конечно, у меня тоже были компании, но они были не в школе – да и те потом кончились, гнилая компания. Знаешь, – улыбнулась она, – ты мне ещё тогда нравился. С младших классов, как мы с родителями переехали, и я пришла в вашу школу. Тогда ещё плохо знала русский. В мой первый день тебя попросили показать мне школу и помочь научиться говорить общие фразы правильно. Я была вне себя от радости, – Кэт на несколько секунд замолчала, а потом продолжила: – Ты как-то выделялся среди остальных. Не знаю, как это объяснить, но ты всегда был сам по себе – думал сам, делал сам. И поэтому ты мне понравился. Но я не решалась подойти к тебе. Тем более, когда у тебя в пятом классе случился нервный срыв и ты две недели лежал в больнице – не делай такое лицо, это все знали – потом вернулся необщительным, закрытыми… И я вообще потеряла надежду, что ты меня заметишь. Потому что только ты меня и замечал. К остальным меня не тянуло и, видимо, это было обоюдным. Поэтому я и была всё время одна в школе. Да и после – скорее всего, тоже. У меня даже настоящих подруг, кроме Жени, никогда не было. Только ты – всегда молчаливый, слушающий музыку на уроках, парень-одиночка. И я, типа бунтарка, которая даже не знала, о чём с тобой заговорить. Представь, как я радовалась, когда ты пришёл на нашу базу. Я думала, что всё изменится, но всё оставалось по-прежнему: ты и я – одновременно такие похожие, но такие далёкие… И на базе. Мне показалось, что ты видел меня, но всё равно также был далёк…

– Я видел, – перебил её я. – Тоже хотел, но мне казалось, что ты не хочешь.

– Знаю, – усмехнулась Кэт. – Мы оба вели себя как идиоты. Женя мне то же самое говорила, но я не могла решиться. Вот, знаешь, это же нужно перешагнуть через многолетние убеждения – я не могла. Вот Женя и попросила меня признаться наконец, когда она умрёт. Это, наверное, очень плохо, но я даже ждала. Мы обе знали, что она скоро умрёт и поэтому Женя не обижалась. Знаешь, её последними словами было: «Не исчезни снова».

Катрин замолчала. Пока она говорила, я гулял по просторам памяти, и ко мне всё больше приходило осознание того, что я действительно её не замечал. Точнее, не замечал её одиночества. Мне всегда казалось, что она-то как раз дальше всех от меня. А на деле, оказалось, что мы были очень близки.

– Вот я идиот! – вырвалось у меня.

– И я. Мы оба, – Катрин повернулась с улыбкой. – Зато сейчас ты здесь, рядом, со мной. И это главное.

Она обняла меня и вцепилась в губы. Приобнял её за талию, а затем прижал к себе. Дальше уже всё прошлое было неважно.

День 771

? Костечка, вставай, а то опоздаешь, – сквозь сон услышал голос мамы. Она ещё не зашла в комнату, но слышал её шаги за дверью.

Открыл глаза и посмотрел на окно, где слабо колыхалась от ветра тюль. За окном пели птицы, шумели машины, кто-то с кем-то ругался. В комнате было свежо и тепло.

Вдруг, резко стало очень грустно. Так сильно, что не смог сдержать резко подступившие слёзы. Уткнулся в подушку.

– Кость… – зашла в комнату мама и её фраза оборвалась. Она быстро подошла к моей кровати и села рядом, положив руки на меня, как бы обнимая. – Ты чего?

– Не знаю, – выдавил я и ещё больше расплакался. Мама помогла мне подняться, и я со всей силы обнял её – так, как никогда не делал. Мне вдруг захотелось это сделать, будто не видел её несколько лет. – Мам, прости меня…

– За что? – она тихо гладила меня по голове и спине.

– Не знаю, но за всё.

– Какой-то ты странный сегодня. Может тебе дома остаться?

– Не, – ответил я, уже успокоившись и вытирая остатки слёз. – Скоро сессия. Нельзя пропускать. Да и показ сегодня.

– Точно?

– Точно, – кивнул я, улыбаясь.

Мама встала с кровати и пошла к двери.

– Ты тогда собирайся быстрее и иди завтракать. Уже двадцать минут восьмого, – сказала мама перед выходом.

– Хорошо.

Встал с кровати и начал одеваться. Сегодня нужно было пораньше прийти на учёбу, чтобы закончить вовремя проект. Не зря же мы так долго с друзьями старались над ним.

Вышел в коридор. Паша уже обувался, чтобы уйти на работу.

– Сегодня у тебя важный день, да? – спросил он, зашнуровывая ботинки.

– Да. Мы, наконец-то, предоставим небольшую модель генератора на солнечных батареях.

– Помню-помню, – улыбнулся он и встал, протягивая мне руку. – Тогда удачи. Интересная у вас штука. Жаль, не смогу сам увидеть.

Пожал его руку.

– Спасибо. Но ты увидишь. Модель вернут через месяц.

– Буду ждать этого момента, – сказал Паша, уходя. После того, как он устроился на работу, всё наладилось. Больше не было проблем с деньгами. Мама смогла меньше работать, и у неё улучшилось здоровье. Мы стали больше общаться, Паша стал моей опорой при поступлении в техникум.

Прошёл на кухню – тарелка с яичницей и кусочком колбасы стояла, как обычно. Рядом была ещё одна тарелочка с бутербродами и кружка с чаем.

Быстро покончил с этим и помыл за собой посуду. Когда обувался, мама всучила шоколадный батончик – вечно она так, будто я всё тот же маленький мальчик, который только-только начал ходить в школу. Видимо, для родителей мы всегда остаёмся маленькими детьми.

– Удачи! – сказала она мне на прощанье. Улыбнулся и вышел.

Как обычно, решил спуститься по лестнице, не дожидаясь лифта. Несмотря на то, что пейзаж в подъезде был так себе и нагнетал убогостью – обшарпанные стены с потрескавшейся краской – всё равно хотелось радоваться. Будто я, наконец, сбросил тяжкие цепи.

Какой-то сверхумный человек написал краской на стене слово из трёх букв – обычное явление. Если в вашем подъезде нет этого слова – значит, вы просто плохо искали или живёте не с борусийцами.

На улице стояла утренняя прохлада, которая свойственна майским дням. Сквозь рубашку чувствовал, как ветер ласкает моё тело – было даже немного щекотно. Пели птицы вокруг, а солнце не било в глаза – лишь приятно освещало всё.

– Доброе утро, – сказал двум бабушкам на лавочке. Они учтиво кивнули мне в ответ.

Дорога до техникума лежала через небольшой парк. Мне нравилась учёба ещё и по этой самой причине. Правда, зимой, когда жизнь впадает в спячку, особо не на что смотреть. Хотя… можно прогуляться по пустынному тёмному парку, когда ещё не рассвело – тоже интересно.

Перешёл по мосту, под которым находилось небольшое озеро. В нём уже плавали утки. Людей почти не было – всё-таки субботнее утро. Многие спят ещё или нежатся в кроватях.

Техникум состоял из нескольких соединённых крыльев, но здание было одно. Мои друзья – одногруппники – уже стояли на крыльце. Один из них, чуть за лестницей, покуривал сигарету, опасливо озираясь.

– Здорова, – я прошёл по небольшому кругу, здороваясь с каждым. – Чего вы так рано?