Мир, который не вернуть. Том 3: Год Второй

Мир, который не вернуть. Том 3: Год Второй
Павел Олегович Михель

Главный герой – подросток, который был резко брошен в опасный новый мир. То, что он приобрёл, оказалось бесполезным – он потерял всё… Или ещё нет? Может он сможет найти что-то ещё, чтобы зацепиться? Содержит нецензурную брань.

Павел Михель

Мир, который не вернуть. Том 3: Год Второй

Посвящаю всему человеческому роду.

Только потеряв – мы начнём ценить,

только опоздав – учимся спешить,

только не любив – можно отпустить,

только видя смерть – научиться жить.

День 445-447

? Эй… ты как? – вошёл робко мальчик, лет одиннадцати. Он тихонько прикрыл за собой дверь и, пройдя мимо зеркала на шкафу, сел рядом с другим мальчиком, помладше, который лежал лицом к стене. – Кость…

Старший мальчик тронул младшего за плечо, но тот никак не отреагировал.

– Мама волнуется… Хочешь… хочешь я тебе анекдот расскажу? – спросил он. В ответ было лишь глухое молчание. – Слушай, как-то собрался новый борувенянин в Грим. Едет, едет… – мальчик внезапно замолчал, и удручённо продолжил: – Едет… Блин, дальше не помню. Мне ведь вчера Женька рассказывал…

Старший мальчик всё говорил. Но другому мальчику на это было всё равно – казалось, что весь мир потерял ценность для него. Неинтересны ему были ни рассказы своего брата, ни что-либо ещё. Он даже не слышал этого.

– Ну, Костя… – старший мальчик тихо подошёл и потряс брата за плечо, перевернул – мальчик даже не сопротивлялся. В его глазах стояли наполовину высохшие слёзы, а на подушке был небольшой влажный кружок. – Я понимаю… он ведь… он…

И у старшего мальчика тоже полились слёзы.

– И мама… она тоже плачет… и бабушка… все! Всем грустно, понимаешь? – говорил, пытаясь сдерживаться от того, чтобы не разреветься, старший мальчик. – И мне. Я… я понимаю, что и тебе тоже… Но ты не один, и маме… мы сейчас нужны. Особенно сейчас. Пожалуйста…

Лежащий мальчик медленно перевёл взгляд с потолка на своего брата и уставился, выпуская новые слёзы.

– Ты меня слышишь? Слышишь ведь, да? – спросил старший мальчик. Младший кивнул и тихо привстал. – Пойдём. Там все, в зале.

Младший мальчик молча, с помощью своего брата, встал, и они медленно пошли из комнаты. В глазах младшего, казалось, был какой-то туман, а красные припухлости вокруг них говорили о том, что он недавно сильно плакал.

– Костечка… – темноволосая женщина, что стояла до этого посреди зала, кинулась и обняла младшего мальчика, прижимая к себе покрепче, как бы пытаясь найти в нём всю ту силу, что необходима была ей самой сейчас. По её щёкам протянулись две тоненькие влажные нити. Мальчик в ответ слабо приобнял её.

За столом, у окна, молча сидела бабушка и наблюдала. Она не плакала, нет. Но ей тоже было очень больно. Эта потеря оказалась таким ударом, который её материнское сердце отказывалось принимать – поэтому она до сих пор не могла поверить в происходящее. А какая мать смогла бы? Вот ты родила ребёнка, он в школу пошёл, а вот привёл к тебе знакомиться свою девушку, с которой позже не сложилось, вот уже и свадьба с «той самой», внуки – кажется, будто всё будет хорошо, и умрёшь счастливой бабушкой, но… вот ты целуешь его мёртвого, в гробу. Сначала смерть мужа, когда сын был маленький совсем, но ведь нужно было дальше жить – работать, чтобы вдвоём протянуть. Да, сейчас страшнее потеря, но остались ведь внуки и невестка – разве их бросишь? Конечно, нет – нужно было жить дальше…

– Кость… скажи, хоть что-нибудь, – тихо попросила женщина. Мальчик молчал, и это вызвало новую волну рыданий. – Пожалуйста…

– Мам, он слышит… Он кивнул, – сказал старший.

Младший мальчик тихо отстранился и подошёл к столу. Он молча посмотрел на бабушку, а затем в окно: там голубое небо простиралось, казалось, далеко ввысь. Жаль только, окрестные дома стояли стенами вокруг, мешая ощутить всё это великолепие обычного дня.

– Правда, красиво? – спросила пожилая женщина тихо.

Мальчик кивнул.

– Всё-таки праздник Огня прошёл – природа заново оживает… жаль, что мы уже так не можем. У каждого свой срок – это лишь Богу решать.

– Зинаида Ивановна, ну что вы к нему… – проговорила мама мальчика.

Но ему, на самом деле, было всё равно. Перед его глазами, бесконечным повтором, стояли одни и те же образы: удар, крики, кто-то убегает…

К слову, этих парней поймали через несколько дней – всю группу нашли «под кайфом» в квартире одного из них.

– Почему он не говорит? – спросила мама, неизвестно у кого. И, спрятавшись в ладони, ушла в другую комнату: – Боже…

– Кость… – подошёл к нему брат. – Ну, скажи что-нибудь… Зачем ты маму изводишь?

Маленький мальчик обернулся медленно, словно во сне, и побрёл мимо брата, в свою комнату.

– Мне тоже больно, но я ведь… ты ведь не один! – сказал старший мальчик, догоняя его в проходе. – Костя!

* * *

Медленно открыл глаза, тщетно пытаясь задержать остатки сна.

«Что же там постоянно снится?..»

Перевернулся – внизу заскрипели пружины. Пошарил рукой, взял фонарик с пола, включил его и поставил рядом – крохотная комната осветилась слабым мягким светом.

«Что ты здесь забыл?» – спросил Голос.

Проигнорировал его и встал с кровати – тело объял слабый холод. Взял фонарик и вышел за дверь, в маленький коридор. Здесь, сквозь окна, уже проникал слабый утренний свет. Глянул на часы – «11:21». Спустился по лестнице вниз и зашёл в зал слева. Повсюду на полу валялся разный мусор. Глянул, на всякий случай направо – дверь в квартиру была плотно заставлена широким комодом. После этого прошёл на кухню и подошёл к одной из тумбочек, достал из одной пачку печенья, плотно закрытую. Сел за стол, открыл упаковку и принялся за завтрак.

Стены сверху, по углам, были с лёгкими подтёками, а обои наполовину уже отклеились. Кое-где ещё на тумбочках оставался тот слой пыли, который я застал, открыв квартиру, но за два дня более-менее постиралось.

«Когда ты поедешь дальше? – я молчал и кушал дальше. – Почему ты меня игнорируешь?».

Продолжал молчать, тихо жуя. Прошла минута, другая.

«Иди ты в жопу, ясно?» – и на этом Голос замолчал. Даже собственный голос в голове я взбесил…

От этого невольно улыбнулся, встал, захватив печенье, и подошёл к окну: по серому небу летела одинокая ворона. На земле небольшим слоем лежал снег. Возле дома была начатая стройка, но ей так и не суждено было когда-либо завершиться – время разрушит её до основания. За этой самой стройкой медленно шёл, пошатываясь, восставший. Он периодически останавливался и поднимал кверху голову – крикун. Значит, где-то рядом были ещё и бегуны, а, может, и охотники прячутся… Через несколько секунд из-за здания выбежали на четвереньках две фигуры. Они пробежали вперёд крикуна, потом вернулись назад, забежали за правую сторону дома – патрулируют. Нужно будет осторожно выходить. Отошёл от окна.

Сегодня нужно было, наконец, попасть на военную базу – на карте отметка была совсем рядом с этим городом.

«Зачем ты вообще туда идёшь? Ты действительно веришь, что кто-то мог остаться? Выжить? Если бы люди и выжили, то ты бы услышал сигнал, но, скажи мне, что ты слышишь на просторах радиоволн, когда едешь в машине, кроме монотонного шума? Может, ты слышишь предложения помощи выжившим? Может, эфир заполнен людскими голосами и просьбами о помощи? М? Хоть что-нибудь? – Голос выждал несколько секунд, а затем продолжил: – Ничего ты не слышишь из этого. Только помехи – никого».

– Скажи, почему ты меня спас? Зачем? – тихо спросил я, уходя с кухни в комнату, где нужно было взять рюкзак. – Почему не дал мне умереть? Ты ведь сам говорил, что нужно сделать последнее дело, а сейчас отговариваешь – почему?!

Голос молчал. Ему нечего было сказать на это, потому что единственное, что ему нужно – это мучить меня. Всему миру это только и нужно. Но он был прав: осталось последнее дело, а потом – хоть потоп.