Мир, который не вернуть. Том 3: Год Второй

– Вот ты где, – улыбнулся он. На его руках звенели наручники. – Как ты? Всё нормально? Я волновался.

– Паша, где мы? – спросила девушка. На ней не было лица. Катрин и Никита не вставали, внимательно наблюдая за нами. Только Никита слегка приподнял руку в приветствии. – Мне страшно…

– Садитесь. И… – сказал учёный, явно обращаясь к охраннику, – извини, не помню имени: Игорь? – охранник кивнул. – Игорь, сними с остальных наручники.

– А устав, Святослав Сергеевич? Не положено. А если это опасные элементы?

– Для этого мне нужен здесь ты и твой товарищ. Давай быстрее. Беру на себя ответственность. Пока что это не опасные элементы или заключённые, а гости, – учёный недовольно посмотрел на охранника, который всё так же стоял у дверей. – Игорь! Быстрее! Ну, серьёзно, я ещё поработать хотел, а уже утро почти кончилось!

Я посмотрел на часы: почти десять. Уже утро…

Охранник не спеша подошёл ко всем и расщелкнул наручники, убрал их за пояс:

– Вы точно уверены? – переспросил он.

– Да, – протянул учёный, усаживаясь за другой конец стола. – Теперь можем продолжать?.. – он, не дожидаясь ответа, продолжил: – Садитесь, и перейдём сразу к сути, – я, вместе с Женей и Пашей, сел за стол. – Меня зовут Святослав Сергеевич Прошин. Можно и просто «Слава», но этой привилегией мало кто пользуется… Руковожу исследовательским отделом и отделом по контролю за развитием вируса. Сегодня я ваш гид по ответам и вопросам – так что, не стесняйтесь, задавайте. Знаю, что их много, – при этих словах он вздохнул, достал из кармана светлую пачку, откуда вытянул сигарету, и положил обратно. После этого зажёг кончик сигареты, держа её во рту. – А, и приношу извинения за газ – сами понимаете, безопасность, все дела. Заносить активную стадию вируса внутрь нельзя. Но мы вас проверили, увидели, что вы чистые – так что сейчас нормально.

– Святослав Сергеевич, – недовольно протянул охранник, – вы же знаете, что здесь нельзя курить. Может пожарка сработать от дыма.

Учёный затянулся, а через секунду выдохнул маленькое облачко дыма.

– Она не работает уже пару месяцев… Да и мы же никому не скажем. Не отвлекай меня – видишь, сколько людей ответов ждут? Во-о, – протянул он с важным видом. – Наверное, перед тем как начать отвечать, лучше прояснить, где мы, – он усмехнулся. – Наверняка у каждого сейчас вертится подобный вопрос. Начнём с того, что сейчас мы находимся под землёй, на секретном исследовательском комплексе. Сразу скажу, что бежать отсюда не получится – даже не пытайтесь. Надо иметь допуск в системе – иначе выйти не получится. Войти – да. Выйти – нет. А теперь готов ответить на ваши вопросы.

Он курил, молча ожидая вопросы. Я смотрел то на Пашу, то на Катрин, то на Никиту (который сидел расслабленно, рассматривая свои ногти на руках), то на Женю (которая тяжело навалилась на стол) – она о чём-то перешёптывалась с Пашей.

– Ну? – спросил мужчина в халате, перевалившись на левый локоть. Сигарета сгорела наполовину – учёный периодически сбрасывал пепел на пол. – Ни у кого нет вопросов?

– Кто вы? – я решил начать первый.

– Я? – переспросил учёный. – Так я же ответил уже.

– Я не это имел в виду. Не «вы» конкретно, а «вы» вообще… Где мы? Никогда ни о чём таком не слышал, а это сложно было бы удержать в тайне… Почему никто о вас не слышал? Полгода шерстил долбанный эфир на разных частотах и в разных частях страны, даже был в единственном уцелевшем городе – и нигде о вас ничего не слышно. Только в одной, долбанной, карте отметка стояла. Даже без подписи. Почему? Где вас носило, когда люди умирали на улицах? И сейчас, когда они продолжают умирать? – я начинал злиться, но ещё сдерживался. Мне хотелось задать массу вопросов долгое время, но до этого дня не знал кому.

Учёный пристально смотрел на меня, пока делал глубокую затяжку, а затем медленно выдохнул:

– Это исследовательский комплекс. Насчёт спасения – это к правительству, к военным, а не к нам. Их задача была строить военные базы, укрепления, проводить эвакуацию населения и прочее. Мы предупреждали, ещё с самого начала, что пассивные действия не будут иметь смысла, что нужно ужесточить контроль за людьми, и уйти под землю или в полный карантин – вирус распространялся очень быстро. Но есть вещи важнее жизней людей – наверное, так люди сверху и думали. Есть границы у наших возможностей – нельзя по желанию взять и внушить нужные мысли начальству. Они нам могут внушить, мы им – нет. А по поводу сейчас: думаешь, мы об этом не думали? Понимаю твою злобу. Должно быть, все вы сейчас злитесь. И понимаю как это выглядит: будто мы здесь отсиживались спокойно под землёй, пока наверху человечество гибнет – вот же какие эгоистичные, да? Подумай вот над чем: если мы начнём впускать всех – как долго продержимся? Вдруг кто-то будет заражён? А на сколько хватит запасов? Задавался ли ты такими вопросами? Мы ведь не простая группа выживающих, а исследовательский отдел. Возможно, что последний на всей чёртовой земле. И что тогда будет? Найдёт ли кто-нибудь лекарство? Наша работа слишком важна.

– Но наверху живые люди! – попытался возразить я, но Слава меня перебил.

– А здесь – нет? Мы, по-твоему, в шашки играем? Может, пьём вино и курицей закусываем, пока там инфицированные поедают здоровых? – он резко перешёл на серьёзный, даже угрожающий, тон: – Мой тебе совет, мальчик, повзрослей. Мир не так односторонен, как ты думаешь. Иногда нужно уметь жертвовать, как бы тяжёло это ни было. Мы не злодеи, но такова плата за работу.

– Тогда почему вы впустили нас? Почему?

– Мы тоже люди. У некоторых здесь даже есть семьи, – проговорил Слава, глядя пристально на меня и добавил: – Плюс, у вас могут быть сведения с поверхности, которые мы получить не можем. Как о том городе, который ты упоминал.

Мне нечего было ответить. Понимал, что он прав. С самого начала это понимал, но нужно было сказать, что вертелось в мыслях долгие недели. Хотелось обвинить кого-нибудь во всех бедах, чтобы сбросить давящий груз.

– Подождите, вы сказали, что возможно остались последними. А как же… где остальные? – неожиданно спросил Паша, поменяв тему разговора. – С кем есть связь? Какие страны остались?

Учёный достал пачку и затушил сигарету внутрь.

– Хороший вопрос, а вот ответ на него – не очень: скорее всего, никто. По тем данным, что у нас есть, во всех континентальных странах вирус взорвался большой вспышкой, и за считанные недели разросся до таких масштабов, что уничтожил всю вертикаль власти. Мы были не единственными, кто недооценил угрозу… Ещё какое-то время мы поддерживали связь с другими странами, но пару месяцев назад французское подразделение – последнее, которое оставалось на связи – прекратило выходить. Конечно, может, упал спутник, или у них проблемы со связью, но вера в лучшее давно закончилась.

– А Китай? США? Англия?

– Я же сказал, – вздохнул Слава, – никто. Китай выбыл самым первым – хорошо, что вы не видели, что там за ад творился. Военные сначала полностью закрывали города на карантин, начались уже открытые зачистки, а потом… сотни тысяч инфицированных… Их было так много, что они забивали всю улицу… Они не просто охотились на людей – они уничтожали всё, что было на пути. Потом начались не просто зачистки, а полные уничтожения городов – сейчас там остались только руины… Мы даже регистрировали две волны от применения ядерного оружия – тяжело представить что там произошло. В США держались до лета прошлого года, но в июле связь оборвалась – у них часто случались перебои с энергией, но в этот раз окончательно. Возможно, они смогли мобилизовать все военные силы и организовать «чистый» город. Этот план – последнее, что они успели нам передать. Но они бы вышли на связь. С Англией примерно та же ситуация. С последними очень жаль, в последние дни они что-то обнаружили, но мы так и не дождались новой информации.

– И что? Лекарства нет? Вообще ничего? – спросил Паша с каким-то бессилием в голосе и отчаянной надеждой одновременно. – Откуда этот вирус вообще взялся?

– Не все вопросы сразу, – ответил Слава. – Насчёт лекарства – хотел бы я сказать «да», но не могу. Нам до сих пор не удалось стабилизировать вакцину.

«Вот видишь. Я тебе об этом и говорил. Спасения нет. И ты – самая главная опасность здесь сейчас».

Паша откинулся на стуле. У всех на лицо опустилась тень разочарования. Наверное, каждый из нас подсознательно хотел узнать, что есть ещё надежда, что есть лекарство. Но его не было. Женя спрятала лицо в руки. Только слышно было, как тихо гудела лампа на потолке.

– Как же так… – проговорил Паша в пустоту перед собой. – И… что? То есть, у вас есть план? Есть хоть какие-то наработки?

Слава достал пачку, наполовину вытянул сигарету, но засунул её обратно и спрятал пачку.

– Мы до сих пор работаем над изучением вируса. Чтобы сделать вакцину, надо стабилизировать иммунный ответ, а это очень долгий процесс из-за его строения. Есть, конечно, различные гипотезы, но подтвердить сложно – добровольцев нет. Пока успехов мало… В общем, мы подошли к моменту, который мне нужно с вами обсудить. Это насчёт нашего с вами отношения. Вот какие есть варианты: либо вы останетесь и поможете в нашем непростом деле изучения, либо можете уйти, но тогда мы больше никогда не увидимся, потому что во второй раз мы на такой риск не сможем пойти. Но я бы очень хотел, чтобы вы остались: мы испытываем сложности с добычей… м-м, так сказать, материала для изучения. Выбор за вами.

Около минуты все сидели молча, затем Паша повернулся к нам:

– Что думаете? – спросил он усталым тихим голосом.

Никто сразу не ответил.

– Не знаю, – первой молчание нарушила Женя. Она тоже была подавлена. – Я больше ничего не знаю… Выбирай сам – ты лидер, ты нас сюда тащил. Я, в любом случае, буду с тобой.

– А ты, Никита? – спросила Паша у Никиты, который смотрел в потолок. – Что думаешь?

– Что думаю… что думаю… – проговорил он задумчиво, не поворачиваясь. – А что тут думать? Мы и так уже достаточно мотались. Здесь хоть какой-то смысла. Может… может так было нужно, чтобы мы сюда пришли… – я удивился тому, что его ответ не оказался «решай сам». – Но, как и сказала Женя: выбор за тобой.

– А как же люди наверху?.. – спросил Паша.

– Это твой выбор, – повторил Никита. – Я решать ничего не хочу.

– А ты, Кэт? – Паша повернулся к ней.

– А ты меня услышишь? Ай… Ты прекрасно знаешь, что я думаю, – недовольно бросила она. – Решай сам.

Наконец, Паша посмотрел на меня:

– Костя?

Я вздохнул.

«Скажи ему, что тебе хочется уйти. Отсюда уже не сбежишь – тебе это надо? Скажи ему, что думаешь».