Тень, дракон и щепотка черной магии

Зигфрид вспомнил, как давным-давно, так давно, что, казалось, с тех пор прошло уже много-премного лет, феникс Тибо рассказывал ему о том, что бывают на свете волшебные барьеры, которые не видны обычному люду, но те, для кого они предназначены, чувствуют их и редко дерзают переступить роковую черту. Зигфрид понимающе кивнул. Что же! Стало быть, дальше – один!

– Вы не дадите мне какой-нибудь совет? – попросил он Пушинку.

Фея рассмеялась.

– Ты уже сам можешь давать советы не хуже других, Зигфрид! Главное – решай сердцем и говори то, что на уме. Тень любит искренность. Он не будет сердиться на тебя за правду, какой бы неприятной та не была. И она не обидится на того, кто искренне пожелал найти правду и ошибся, и на того, у кого своя правда, пусть и неправильная. Только нужно быть готовым к спору – не бойся отстоять свою точку зрения, но, если ты вдруг поймешь, что был неправ – прими поражение мужественно. Выслушай и чужую правду – быть может, вы оба ошибаетесь.

– Поражение? – переспросил дракончик. – Но я не хочу терпеть поражение! Солнышко непременно надо вернуть, без него очень худо!

– Так расскажи ей это! Ступай с миром, друг, – и пусть ваша беседа будет мудрой!

Зигфрид озадаченно посмотрел на окружавшие его стволы.

– Но куда же мне идти? Здесь такой дремучий лес, что все направления кажутся мне одинаковыми…

– Видишь вдалеке огонек? – волшебница указала тонким пальчиком куда-то между деревьев.

Зигфрид присмотрелся.

– Он такой далекий, очень тусклый, – признался он, различив наконец слабое мерцание.

– Это призрачный огонек, иди ему навстречу.

– Он как будто бы ускользает от меня, – пожаловался Зигфрид.

– А ты не сомневайся, иди за ним, – улыбнулась Пушинка и положила руку ему на плечо. Она мягко подтолкнула его, и Зигфрид пошел. Спустя десяток шагов он опасливо обернулся – Пушинка помахала ему рукой.

– Иди, не оборачивайся, – прошептала она, но Зигфрид почему-то услышал ее так ясно, как будто бы она стояла рядом.

Зигфрид сделал еще несколько шагов, и еще, и ноги понесли его вперед, навстречу огоньку. Сияние становилось все ярче, оно манило его сквозь бархатное полотно лесной ночи, но, когда до огонька оставалось уже рукой подать, он вдруг вспорхнул немного вверх, описал петлю и полетел прочь, скользя по невидимой поверхности, ехидно подрагивая, утекая все дальше и дальше. Зигфрид припустил следом, проносясь сквозь темноту и не замечая преград. Где же деревья, мелькнула мысль, где… всё? Ничего не было, были только пустота и огонек, который вдруг тоже успокоился, немного замедлился и полетел плавно, задумчиво. Замерцал туман, прозрачный и нежный. Огонек замер, робко вспыхнул и растворился, оставляя после себя многозначительное ничто. Зигфрид ступил в туман и сделал несколько шагов, завороженно озираясь по сторонам.

Он очутился в странном месте.

Воздух мерцал бархатным пурпуром, всеми оттенками фиолетового, темно-синего и мудрого… Вокруг плавали светлячки, совсем как его огонек, а откуда-то издалека доносилась чудесная музыка.

На берегу была мраморная скамья, а на скамье сидел силуэт и смотрел на загадочные бесшумные волны, которые неуловимо шелестели в своем неуловимом танце.

Сердце Зигфрида тревожно забилось – он узнал ее.

Нерешительно, дракончик приблизился к скамье, ступая по мягкой и сочно-зеленой траве, что послушно пригибалось под каждым его шагом, и вновь смыкалась за ним, и продолжала мерно колыхаться, повинуясь ей одной известному ветру.

Зигфрид застыл.

– Ты здесь, – сказала Тень мягким и тихим голосом, и тревога покинула его сердце.

Она обернулась, положив руку на спинку скамьи, и они посмотрели друг другу в глаза – Тень и дракончик, дракончик и Тень.

Она была не такой, какой он запомнил ее в их последнюю встречу.

Темные прямые волосы ниспадали на ее плечи и обрамляли бледное, изящное лицо.

Она напомнила ему Пушинку… такая похожая, и все же совсем другая. Ее глаза были небесно-голубыми, но не таким яркими, как тогда на площади. Она была облачена в длинное иссиня-черное платье, а на груди ее висел серебряный медальон… И все же это была Тень.

Она встала, легким движением расправив подол, и, обойдя скамью, остановилась перед Зигфридом.

– Леди Тень, – прошептал он, не зная, что еще сказать…

– Ты пришел за звездой, – сказала она, и Зигфрид ничего не ответил, потому что знал, что она не задавал ему вопрос – она утверждала.

– Леди Тень, – начал он наконец, но она предостерегающе подняла руку.

– Пожалуйста, – попросила она, – зови меня Аврора.

– Аврора, – зачарованно повторил Зигфрид.

Она кивнула и смущенно улыбнулась своими тонкими губами, а в глазах ее мелькнули огоньки. Зигфрид почему-то улыбнулся в ответ.

– Пойдем со мной, – позвала его Аврора-Тень, и они уселись рядом на краешек скамейки и стали смотреть на волны.

– Ты прошел долгий путь, – заметила она.

– Да, – согласился Зигфрид.

– Ты что-то хотел попросить у меня, да?

– Да? – переспросил Зигфрид, и тут же вспомнил:

– Я пришел за звездой, – смутился он. – Вы…

Что он ей скажет? Неужели эта прекрасная леди могла украсть у дракончиков солнце? Как подобрать слова?

– Я понимаю, о чем ты, – серьезно кивнула Аврора, – ты хочешь, чтобы я вернула ваше солнце на место, правильно? Но у нас был уговор, Зигфрид, и дракончики его не выполнили. Правда?

– Так, – осторожно согласился дракончик.

– Никто не явился на площадь. Никто, кроме тебя. Если дракончикам спокойнее сидеть в четырех стенах своих домов, – пожала плечами Аврора, – то какая им разница, что светит им на небе?

И правда, ведь никто ничего не заметил… Мысли были такими сладкими и путанными. Зигфрид чувствовал себя немного виноватым. Он никак не мог припомнить, почему он был в обиде на Тень. Она же забрала звезду. Почему он не мог на это рассердиться? Кажется, он рассердился тогда? Но, минуточку… Или это кто-то другой рассердился и поссорился с женой. Но у него не было жены. Стало быть, это не он? Кто-то с рынка. Помидорка? Точно! Ему же категорически не понравился угрюмый мир без солнца! А сам Зигфрид? Внезапно пелена спала, и мысли стали ясными и свежими. Сколько еще дракончиков сомневалось, но не решилось выразить свои сомнения из-за того, что соседи все равно бы им не поверили? Вдруг такие были? Зигфриду вспомнились слова Пушинки – не нужно бояться спорить с Тенью, она все равно выслушает его и, в отличие от градоначальников и королей, может поменять свое мнение.

– Вы не правы, – сказал он, удивляясь собственной смелости, но с удовлетворением понимая, что пути назад уже не будет.

– Да? – Аврора загадочно прищурилась. – А почему ты так думаешь?

– Потому что нельзя нарушить уговор, который никто не заключал. Вы прилетели в наш город и поставили перед нами условие, на которое и так никто бы не согласился. Почему мы должны были его выполнять? Чем вы лучше обычного разбойника с большой дороги? – Зигфрид разгорячался все пуще, и слова покидали его уста прежде, чем он успевал подумать. Но он почему-то знал, что говорит правильно.

Аврора продолжала смотреть ему в глаза, ничего не говоря, и он продолжил.

– Солнце не выбирает кому светить. Помимо дракончиков оно светит траве и деревьям, и лесным великанам, что живут около Плаксингтона, и шарику Тибо, и единорогу Анри. Я не решился поговорить с ними на эту тему, но я более чем уверен, что им тоже сделалось крайне неуютно. Почему же вы именно вы решаете, кто достоин настоящего солнца, а кому предстоит влачить свое существование в лучах поддельного светила? Да даже если так – пусть хоть весь драконий народец не заслуживает ничего лучшего, чем вечная ночь! Почему вы решили, что можете повелевать нашей судьбою? Я своими глазами увидел, как изменился Плаксингтон. Вы говорите, что дракончикам все равно, но это не так. Горожане стали более угрюмыми, совсем как Хныкельбуржцы. Это хныкельбуржцы ничего не заметили! Сколько я с ними общался, мне даже в голову не пришло уточнить у них, каково им живется под ненастоящим солнцем. Они вечно куда-то спешат, вечно о чем-то волнуются. Им не до солнца. Но не нам! Нам сделалось тяжело, и я утверждаю, что без вашего вмешательства все было гораздо лучше! Вы не имели никакого права наказывать нас ни за что ни про что по своему разумению!