Тень, дракон и щепотка черной магии

Город пробуждался. Дракончики высыпали на улицы и спешили по своим делам. Никто особенно не глазел по сторонам, но шел бодро, наверняка зная, куда ему нужно попасть и когда он оттуда уйдет. Время от времени дракончики сталкивались, но так же стремительно отряхивались и продолжали свой путь, не тратя время на ненужные извинения. Сколько дракончиков! Здесь все совсем не так, как в родном Плаксингтоне!

А вот и гостиница – Совиная мудрость. Немного поизучав вывеску (сова в монокле и возле чернильницы, с пером в одной лапе), Зигфрид шагнул внутрь.

Просторная зала уже кипела жизнью: постояльцы шумно заказывали напитки и с отрешенной раздраженностью начинали постукивать ложками о столы, когда утреннюю кашу долго не несли. За прилавком стоял худой, длинношеий дракончик и протирал стакан чистым полотенцем. Он вопросительно посмотрел на Зигфрида.

– Здравствуйте, – осторожно сказал Зигфрид.

Дракончик кивнул.

– Меня зовут Гилберт Дульфи, – продолжил Зигфрид.

– А-а-а, – протянул дракончик за прилавком, – я ожидал вас.

Зигфрид очень смутился. Не может ли так оказаться, что его с кем-то перепутали? Но Тибо не мог так ошибиться. Если записку и вправду написал он. Кстати, как пушистый шарик может написать записку? Зигфрид понял, что его молчание грозило стать невежливым, и выпалил:

– Я хотел бы снять комнату на день!

– На ваше имя уже забронирован и оплачен номер, господин Дульфи. Он будет в вашем распоряжении на протяжении трех дней и трех ночей. Желаете, чтобы лакей проводил вас? Позвольте отнести ваш багаж. Эй, Колокольчик! – и дракончик за прилавком свистнул, подзывая к себе лапой низкого паренька, совсем еще детеныша, которого, очевидно звали Колокольчиком.

Зигфрид не успел опомниться, как лакей выхватил у него котомку и скрылся с нею за дверью, ведущей на лестницу.

– Пожалуйте, ваша комната – номер двадцать девять, – сказал длинношеий дракончик, протягивая Зигфриду ключ с цилиндрическим брелоком. Зигфрид поспешил наверх.

Дверь номер двадцать девять уже была распахнута. Зигфрид, предчувствуя неладное, влетел внутрь и увидел свою котомку, лежащую ровно посередине просторной заправленной кровати, и Колокольчика, стоявшего перед дверью с выразительным взглядом.

– Когда я вырасту, меня будут звать Колокол, – поведал Колокольчик.

Зигфрид не умел общаться с детьми, поэтому он кивнул и почесал затылок. Колокольчик остался стоять на месте.

– Чаевые, сэр, – напомнил маленький дракончик.

– Зигфрид смутился, подошел к котомке и извлек оттуда грош. Колокольчик попробовал монетку на зуб, удовлетворенно кивнул и вышел из комнаты. Зигфрид опустился на кровать. Неестественная белизна покрывала контрастировала с его котомкой, пожелтевшей от времени и скитаний, грязной и помятой.

Итак. Что теперь?

Зигфрид принял самое мудрое решение и спустился в общую залу перекусить. За завтраком он с интересом листал столичную газету. На последней странице приютился спортивный раздел, который содержал следующую статью:

«В матче за предпоследнее место турнира на призы королевского клуба по бадминтону сошлись дракончики Фредерик по прозвищу Вкривь и Вкось и Мольер, также известный как Смертоносная подача. Псевдоним последнего, противоречащий, на первый взгляд, статусу данного матча, не должен вводить читателя в заблуждение, ибо Альберт был наречен подобным образом после того, как пущенный им волан сразил до потери сознания некоего дракончика Бонифация, задремавшего на третьем ряду второго яруса десятого корта Клуба. Матч начался в присутствии аудитории из трех драконов и на момент написания статьи не завершился.

Оппоненты обмениваются партиями, выполняя подачи в сетку.»

Когда Зигфрид вернулся в свою комнату, живот его довольно урчал, а мысли путались и заплетались. Дракончика нещадно клонило в сон. Он развернул котомку и, сам не зная почему, достал из нее записку от Тибо. «У тебя один день и одна ночь.» Ночь уже прошла? Или имелась в виду следующая? Как загадочно выражаются эти мохнатые шарики. А если у него остался всего один день? Что тогда?

Тревожные мысли разогнали дремоту и превратились в страх. Зигфрид вскочил и, немного подумав, запихнул записку в карман. Остальные вещи он решил не брать – чем меньше у него будет с собою, тем лучше. С сожалением подумав о карте, он решительно кивнул и захлопнул за собой дверь. Так надо!

Он спустился вниз и вознамерился уж было справиться о длинношеего дракончика за прилавком о том, как лучше пройти до Королевского замка, но передумал и вышел на улицу. Вместо этого он, пройдя бодрой, но совершенно непримечательной походкой, вышел из Медового квартала и в непринужденной манере поинтересовался у случайного прохожего, верно ли он идет ко дворцу. Ни говоря ни слова, прохожий, худощавый дракончик в натянутой на глаза шапке, закутанный в плащ и курящий трубку, махнул лапой куда-то в сторону и поспешил дальше. Зигфрид решил, что ему указали верное направление и, решив не удивляться грубости, пошел по указанному пути. Через пару кварталов он еще раз повторил свою просьбу и вновь получил похожий ответ. Улицы петляли вверх и вниз по холмам, а дома становились все богаче. Уловив закономерность, Зигфрид перестал полагаться на прохожих. Вскоре на смену штукатурке и кирпичу пришел белый камень, дорога перестала блуждать между холмами и выпрямилась, а неровная земля стала пологой и начал плавное, постоянное восхождение. Зигфрид понял, что оказался у подножия горы. Отсюда один путь – наверх.

Дома прижимались к склону, но отказывались уползать ниже. Подъем становился все круче, и на некоторых участках дорогу заменяли широкие ступени, однако жилища благородных семей все равно стойко держали свои позиции, стоя строго вертикально благодаря неровному фундаменту, чем-то напоминая Зигфриду домики, часть которых нависала над рекой, в то время как вторая их половина облокачивалась на берег.

А впереди маячил Он – Царь-пик, обитель королей, белый нарост на теле могучей горы, высеченный и выложенный из ее камня, устремленный ввысь стараниями древних мастеров. Остроконечные башенки пронзали облака и утопали в лазурных высотах, бойницы щетинились на королевство с высоты птичьего полета, три крепкие сторожевые башни стерегли внутреннюю крепостную стену.

Зигфрид вспомнил, что западный склон горы был самым крутым и использовался только для пешего подъема. Юго- и северо-западный склоны оказались не столь суровы, и древние короли приспособили их под дороги для повозок и карет, перевозящих снабжение и важных персон. Эти дороги доходили до каменных стен и исчезали в недрах горы, где многочисленные слуги разгружали товар и встречали гостей. Однако пешему люду, просителям и служащим, работающим на нижних ярусах замка, надлежало пользоваться своими собственными воротами, и сейчас Зигфрид устремился по этому пути навстречу центральному входу.

У первой крепостной стены он был остановлен и обыскан. У второй стены (тоже белой, как и весь замок), его досмотрели еще тщательнее. Он прошел сквозь столько сторожек и переходов, что сам и не заметил, как оказался внутри замка. Огромный зал проглотил его и бросил в оживленную толпу, которая поначалу показалась Зигфриду абсолютно беспорядочной. Однако, освоившись и приглядевшись, он заметил, что каждый дракончик передвигался по ней со знанием дела и, зная свой маневр и всякий раз успешно преодолевая препятствия, неизменно выныривал у нужной лестницы. Лестниц было несчетное множество. Зал утопал в недрах горы так, что дальнюю его стену не было видно за легионами суетящихся дракончиков, а обе стены по левую и правую лапы были испещрены дверьми, каждая из которых была настежь открыта и вела на очередные ступеньки.

От бесконечного снования и мельтешения у Зигфрида закружилась голова, и он постарался укрыться от толпы, лавируя вдоль стены и старательно избегая столкновений. У первого попавшегося дракончика в богатой ливрее он спросил, как попасть к королю. Дракончик смерил его презрительным взглядом и прошествовал мимо. Зигфрид устал. Голова отказывалась соображать. Ему сделалось настолько безразлично, что подумают о нем окружающие, что он принялся спрашивать всех подряд и без разбору, покуда один из встречных не сжалился и не показал ему на лестницу на другой стороне зала, над которой красовались крупные буквы с надписью «Канцелярия». Сжав зубы, Зигфрид даже немного зарычал и бросился в кипящую толпу. Орудуя локтями и хвостом, он оказался у противоположной стены и отдышался, загнанно озираясь вокруг. Его выбросило немного правее намеченной цели, поэтому он вновь прильнул к холодному камню и, уклоняясь от гобеленов и выставочных доспехов, которых вдоль другой стороны зала, как выяснилось, не было, он кое-как добрался до заветной двери и бросился внутрь.

По лестнице тоже бегали дракончики, но их было заметно меньше, чем в зале, и можно было идти спокойно, не боясь столкнуться и не разойтись.

Лестница окончилась через три пролета и превратилась в коридор, достаточно узкий, но все же весьма просторный и длинный. В самом конце тускло светилось одно единственное окно. Белые каменные стены по обе стороны были украшены портретами выдающихся начальников канцелярии. На равных промежутках следовали резные двери, таблички на которых провозглашали непонятные должности. Время от времени из дверей выскакивали дракончики и пропадали в соседних комнатах, или же молча бежали к лестнице и спускались вниз, в главный зал. Почти каждый нес в лапах печать, или папку, или огромную кипу бумаг.

Зигфрид прошел по коридору. Его внимание привлекла табличка – наверное первая понятная из всех, что он прочитал. Она гласила: «Консультации».

Он постучал и, услышав недружелюбное «войдите!», приоткрыл дверь.

За столом сидела дородная дракониха. Сдвинув очки на самый нос, она перебирала листочки и периодически бормотала что-то обескураживающее.

– Здравствуйте, – сказал Зигфрид.

Дракониха продолжала сосредоточенно перебирать листочки.

– Здравствуйте! – повторил Зигфрид, закрывая за собой дверь.

На этот раз он был вознагражден оскорбленным взглядом. Дракониха покачала головой и вернулась к своим бумагам.

– Простите, пожалуйста, – начал Зигфрид, но был громогласно перебит.

– Юноша! Извольте заметить, что я занята!

Зигфрид немного растерялся. Усталость давала о себе знать. Он облокотился на дверь и задумался. Часы на стене комнаты показывали два часа. Неужели он так долго добирался до замка? Сколько еще лестниц и коридоров лежало между ним и королем?

Минутная стрелка пробежала пять минут, и еще пять. Зигфрид по-настоящему разволновался. Он тактично покашлял, но дракониха не отреагировала. Во рту пересохло, даже самые простые слова никак не хотели произноситься.

Наконец дракониха-консультант отложила листочки в сторону, подвинула очки поглубже и смерила Зигфрида неодобрительным взглядом. Зигфрид вновь откашлялся.

– Простите, пожалуйста, – с трудом выдавил он, – я хотел бы записаться на аудиенцию к королю Пафнутию четырнадцатому…

– Это к начальнику канцелярии, – отрезала дракониха, – такие вопросы рассматривает только он. Последняя дверь направо.

Зигфрид озадаченно поклонился и вышел, уловив краем уха, как дракониха бормотала что-то о «всяких, которые ничего не знают и отвлекают по пустякам».

У двери он натолкнулся на стражника, который взялся непонятно откуда и почему-то с подозрением взирал теперь на Зигфрида, взвешивая на руке копье. Зигфрид растерялся и спросил, где находится кабинет начальника. Наверное, это было зря, но вынести такой необоснованно недоверчивый взгляд в абсолютной тишине коридора было очень тяжело, а более умного вопроса дракончик не выдумал. Стражник молча отправился в направлении окна. Зигфрид проследовал за ним.

Окно оказалось не окном, а выходом на крепостную стену, которая убегала в обе стороны и, видимо, соединяла коридор с другими помещениями. Разыскав при помощи стражника дверь начальника канцелярии, Зигфрид долго мешкал у входа – уж больно красивой и внушительной была дверь. Наконец он решился и постучал. Не услышав ответа, Зигфрид шагнул внутрь.

Зигфрид очутился в квадратной комнате скромных размеров и неимоверной высоты. Вдоль трех стен расположились шкафы, на полках которых пестрели книжные корешки всех возможных форм, толщин и расцветок, а четвертая стена была целиком отведена под дверь и прочие удобства. Шкафы взмывали под самый потолок, маня жадных до знаний дракончиков своим содержимым. Те тома, что притаились на самом головокружительном расстоянии от пола, было тяжело разглядеть снизу, однако здесь на помощь приходила чудодейственная лестница на колесиках – устрашающая тонюсенькая громадина, состоящая из четырех столбов, тридцати ступенек и небольшой, огражденной хлипкими перилами платформочки. Пользоваться ею было дозволено только тем сотрудникам Канцелярии, что владели правами на управление «Лестницей-кудесницей», и раз в три года пересдавали экзамен по владению основными плотницкими приемами, которые надлежало применять для экстренной починки конструкции в рабочих условиях.

Напротив двери стоял массивный дубовый стол, на столе горели пятнадцать свечей, а из-за свечей торчал дракончик в очках. То был начальник канцелярии, сэр Точилка. Как можно было рассудить по его имени, сэр Точилка пробился ко власти из самых низов, пройдя путь от ассистента верховного корректора (что заведовал ластиками и промокашками) до рыцаря его дракошества и почетного главы всех канцелярских служб. Причиною тому послужили его рвение, внимательность и хладнокровие, ибо даже в самых напряженных ситуациях этот персонаж сохранял вопиющее, почти сверхъестественное самообладание. С невозмутимою физиономией он сносил гневные тирады своего первого начальника – барона Феликса, который за несдержанность был уволен с должности верховного корректора и заменен своим бывшим подчиненным. На новой службе Точилка отличился еще пуще, ибо он с достоинством выдержал два года распеканий и придирок от заведующего Бумагами и конвертами господина Принстона и весьма предсказуемо занял его место. Так, всякий последующий руководитель видел в Точилке покладистого и преспокойного подчиненного, а потому не колебался, как только наступала нужда подыскать замену фигурам менее покладистым и менее спокойным. Только вот потом на место самого такого руководителя приходил никто иной как Точилка, что заставило в свое время удивленно всползти вверх не одну драконью бровь. Еще через десяток лет в Точилкино ведение перешла вся канцелярия, и он наконец почувствовал, что реализовался творчески. Дальнейшее продвижение по карьерной лестнице было нецелесообразно, ибо казалось очень нервным и подразумевало наличие у дракончиков нездоровых амбиций, коих у Точилки не было. Так Точилка обосновался в этом уютном и необычном кабинете, среди многочисленных кодексов, указов и хроник, присматривая за королевскими печатями, и орудуя королевским пером, и каждый вечер перед уходом скрупулезно задувая одну за другой пятнадцать свечей .