Тень, дракон и щепотка черной магии

– Может быть, вам стоит остановиться в гостинице, а я бы продолжил путь в одиночку? – с робкой надеждой предложил Зигфрид.

– Конечно! – прогнусавил Альберто, снисходительно махнув лапой. – А затем вы сами подыщите гостиницу, да? Совсем один в незнакомом городе, и это после вашего провинциального Плаксингтона? Ну-ну, удачи…

Эта мысль привела Зигфрида в ужас. Он нервно сглотнул и почесал затылок.

– Знаете, – продолжил Альберто слабеньким голоском, натягивая шляпу потуже себе на глаза и закутываясь во влажную от вечерней росы накидку, – я ведь знаю эти места как свои пять когтей, и вот что я вам скажу: в такой близости от города вы днем с огнем не сыщите ни одной подозрительной личности. Единорог ваш сильно отстал от жизни. Но если вы предпочитаете миф о собственной безопасности здоровью занемогшего товарища – что же, я пойму вас. И даже из последних сил пожалею вашу бессердечность. Но не ожидайте большего от изнемогающего дракончика.

– Но позвольте, я хотя бы провожу вас до гостиницы… А потом… – Зигфрид окончательно растерялся. Неужели Анри мог ошибаться? И потом, одному в Хныкельбурге так страшно… А если единорог, по собственному его признанию, всеми силами сторонится людных мест, то откуда же ему знать, насколько опасно в столичных предместьях…

Не дожидаясь реакции своего спутника, Альберто ухватил тележку за оглобли и уныло зашагал вниз по склону. Зигфрид не долго думая бросился вдогонку. Спустя час дракончики уже были в теплых постельках: Альберто умиротворенно посапывал, Зигфрид беспокойно ворочался, а хозяин гостиницы нашептывал что-то на ухо высокопоставленному гостю, неприметному дракончику в широкополой шляпе. А после он любовно пересчитал отсыпанные ему четыре золотых и попятился из комнаты, отвешивая с каждым шагом все более и более глубокий поклон. Но неприметный гость не обращал на него внимания – он заговорщицки обменялся взглядами со своими спутниками: высоким господином, шею которого украшал бледно-фиолетовый шарф с темно-фиолетовыми шашечками, и плотным, внушительным дракончиком, что носил светло-серый шарф и золотое пенсне.

***

Все произошло очень быстро. Они спустились вниз, стараясь держаться естественно и не привлекать к себе лишнего внимания. Зигфрид протянул хозяину деньги, уловил легкий кивок головы; думая, что жест обращен к нему, кивнул в ответ и вышел на улицу. Тележка загромыхала за ним следом – Альберто был еще слишком слаб, и только сейчас его усталая морда показалась в дверях наверху. «Пронесло!» подумал Зигфрид, когда его задние лапы почувствовали под собою Мохнатый тракт. Но тут же случилось страшное. Кто-то схватил его чуть повыше локтя. Он обернулся, взгляд его встретил пару прищуренных глаз, изучающих его, разглядывающих его снизу вверх сквозь пенсне с золотым ободком. Язык не слушался его – слова превратились в сдавленный хрип. Кто-то второй вцепился в него с другой стороны; кто-то высокий, кто-то, чей фиолетовый шарф в шашечку защекотал Зигфриду нос, когда он попытался вырваться. Чужие когти впились в его лапы. Он легонько вскрикнул, оглобли выскользнули и безвольно шлепнулись оземь.

– Что в сундуке? – произнес голос, взявшийся неизвестно откуда. Холодный, расчетливый голос.

– Я не знаю, – честно ответил Зигфрид, который не видел ничего, кроме фиолетовой шашечки и золотистого пенсне.

– Я повторяю, – терпеливо повторил голос, – что в сундуке?

– Я… Я правда не знаю!

Когти впивались все больнее.

– Куда направляетесь? С какою целью?

Зигфриду хотелось плакать. Будь она неладна эта гостиница, чтоб ему пусто было, этому Альберто! Ну почему, почему он не послушал совета Анри?

– Я шел домой.

– Где ваш дом?

– Я… не могу вам сказать.

– Где ваш дом? – прошипел голос, и третья лапа ухватила его за шею и потянула вниз.

– Как вы смеете так со мною обращаться? – зашипел Зигфрид в ответ, неожиданно для себя самого приходя в ярость, глядя прямо в глаза самому неприметному дракончику из всех, что ему когда-либо доводилось встречать. Дракончик поправил шляпу и отпустил Зигфрида. Но двое других ни на секунду не ослабили свой захват, и его лапы по-прежнему были несвободны. Где же Альберто? Почему он не придет к нему на помощь? Может быть, он зовет подмогу в гостинице? Где-то позади, там, где осталась тележка, что-то хрустнуло, щелкнуло, и затихло. Неприметный дракончик по-прежнему смотрел ему в глаза. Его кожа, с удивлением отметил про себя Зигфрид. Она была такого странного оттенка – не зеленовато-весенняя, как у юных дракончиков, или привычного бархатного цвета оборотной стороны лопуха, или немного болотного оттенка, как у жителей гор… Нет! Она была серой, серой, как камень, источенный ветром, как старый коврик, позабытый на солнце ясным днем… Это был выцветший, странный дракончик!

– Тайная канцелярия обращается с преступниками так, как посчитает нужным в интересах дела, – процедил серый дракончик, стреляя холодными огоньками из тени своей шляпы.

– Я не преступник! – ошеломленно воскликнул Зигфрид – Вы что-то путаете, я никогда не совершал ничего нехорошего!

– Вы попробуете объяснить это господину верховному инквизитору. А покамест вы проследуете за нами, господин. Извозчик! – крикнул он, и тут же в небо поднялось облако из опавших листьев, и карета, запряженная двумя вороными жеребцами, ворвалась на дорогу.

– Во дворец! – прошипел серый дракончик, и сильные лапы увлекли Зигфрида за собой, усаживая его в карету, волоча за собою рундук, хлопая створкой и помогая серому дракончику забраться следом. Карета унеслась прочь, утопая водовороте осенней листвы, понеслась прочь, унося протестующего Зигфрида навстречу неизвестности.

***

Странное дело, но травяной чай и вправду помог. Только вот не сразу – вечером Альберто еще чувствовал себя так, как будто земля в любую минуту готова была выскользнуть из-под его ног. Но сейчас головокружение прошло, и дышалось немного легче. По правде говоря, он немного приукрасил свой недуг перед Зигфридом. Но чего только не сделаешь ради спасения жизни! Этот сумасшедший с превеликой радостью промаршировал бы всю ночь, сквозь дожди и слякоть. А вот тогда Альберто наверняка усугубил бы болезнь еще пуще, чего никак нельзя было допустить. Ему и так было достаточно дурно, не хватало еще совсем расхвораться и слечь, а вот что бы настало тогда…

И все же ему повезло встретить этого Зигфрида. Он, конечно, ветреный малый, и больно уж легко сводит знакомства (как они спелись с этим единорогом! и это после всего, что они пережили вместе, после всех лишений и невзгод! уму непостижимо!), но все же неплохо иметь рядом с собой иностранца – вдвоем не так страшно. И еще он помог Альберто принять Решение. Именно так – Решение, с большой буквы. Он сделает то, что нужно было сделать сразу. Он больше не будет сомневаться. Он возьмет проклятую штуковину и отнесет ее прямиком к королю. Да! Именно так. И как ему сразу не пришло в голову такое очевидное решение! Проблема перестает быть проблемой, когда ты перекладываешь ее на другие плечи – в данном случае, монаршьи. Главное – действовать неприметно, добиться аудиенции, пока никто не заметил его возвращения. Но ведь теперь у него есть Зигфрид, и все будет куда проще, нежели раньше! Куда как проще! Именитый гость из города Плаксингтона втирается монарху в доверие и ходатайствует за своего старинного друга – путешественника Альберто. Альберто, гонимый и бесстрашный, ждет все это время в скорбной лачуге, но, лишь только благая весть настигает его, тут же бросается во дворец и во всем своем бродяжном великолепии врывается в королевские покои и припадает на одно колено. Король сражен, король велит позвать сей же час придворного колдуна, король внимателен и чуток. И тут же почести, благодарность, может быть даже памятная грамота… И личная охрана! Конечно, личная охрана, покуда волнения не стихнут, покуда все причастные не будут пойманы. Ах, кабы я знал, что пригрел на груди змею, молвит король, и наградит его, Альберто, почетной медалью. Я не могу, молвит Альберто, я не могу принять от вас этот дар, ваше дракошество, сир, милорд… Я дам его тому, кто скрасил часы моего одиночества, кто достоин ее куда более моей скромнейшей персоны. Дракон Зигфрид! Да, старинный друг, не пугайся! Иди ко мне, подойди же, не робей! Мы склонны преуменьшать роли, что выпадают безмолвным, но верным друзьям! Мы приписываем подвиг герою, что совершил его единолично, но забываем о тех, кто был рядом и словом помогал легенде обрести плоть. И пусть ты был скромен и нерешителен, беззащитен и порою нелеп – но ты дал мне то, чего недоставало мне в этот темный час превыше всего: ты, случайной своею оговоркою вдохновил меня. Подобно случайной искорке, что разжигает пламя, подобно капельке, что невольно служит началом наводнения, ты разбудил меня, и за это я обязан тебе до конца своих дней! Ах, сладкие мечты, чудесные образы!

Ах, если бы он знал, как найти Академию… Но она так далеко, и вдобавок ко всему неизвестно где, а до столицы лапой подать.

Еле волоча хвост и пытаясь взбодрить себя мыслями о скором возвращении домой (мыслями, которые скорее пугали, чем бодрили), Альберто прошествовал мимо прилавка. И чего этот трактирщик так уставился? Хлопает глазами, как сова. Нервно подмигнул кому-то, покосился в сторону двери. Глупость какая-то. Альберто замедлил шаг. Сердце забилось чаще, часто-часто. Не может быть! Они! Опять эта троица!

Дверь хлопнула за Зигфридом. Троица скользнула следом. Трактирщик демонстративно уткнулся в учетную тетрадь. Все сразу стало ясно. Альберто аккуратно приоткрыл дверь и заглянул в щелочку. Ужас!

Его взгляду открылась престрашная картина: Зигфрид, уже успевший пройти несколько шагов по Мохнатому тракту, бился в явно недружелюбных объятиях двух драконов из злополучной троицы – толстого и тонкого. Третий, тот, что был в шляпе, тем временем изучал сундук! Боги! Но нет… Не обнаружив ничего примечательного (Альберто облегченно вздохнул), он обошел повозку и склонился над обездвиженным Зигфридом, что-то сказал, получил ответ, подумал, и вновь что-то сказал. Через несколько мгновений все резко переменилось – дракон в шляпе грубо ухватил Зигфрида за шею и посмотрел тому прямо в глаза. Альберто вздрогнул, но вместе со страхом пришло понимание. Это был шанс.

Все остальное произошло мгновенно. После он постарается внушить себе, что это был единственный выбор. После он убедит себя, что поступить иначе было решительно невозможно. Но не сейчас. Сейчас всякая мысль покинула его разум, и только назойливый тонкий голосок гонит его вперед.

Он бесшумно соскользнул вниз по лестнице и, нырнув сквозь кусты, оказался прямиком за тележкой. Бортики повозки и массивный сундук заслоняли его от дракончика в шляпе, который и без того был чересчур занят допросом. Двое других были обращены к нему спиной. Сейчас или никогда!

Лапа привычным движением нащупала ключ, два раза повернула его в замочке. Раздался предательский щелчок. Его сердце пропустило один удар. Он слышал, как веточки волнуются в мертвой тишине над головой, как шуршит листок, мягко опускающийся навстречу осенней дороге. Спустя вечность, голоса возобновились. Лапа слегка приоткрыла крышку сундука, скользнула внутрь, пошарила немного среди всевозможных вещиц и вынырнула наружу. «Я не преступник,» услышал он Зигфрида. Сердце сжалось.

Ключ возвращен на место, мешочек прижат к груди, сундук заперт, а душистый кустарник принимает его обратно в свои спасительные объятия. Он затаил дыхание.

Дракончик в шляпе окликнул извозчика, колеса застучали по неровной дороге, сундук заскрежетал о тележку. Грохот, хлопанье дверьми, крики. Карета умчалась прочь.

Может быть, миновало пять минут, а может быть и целый час – он не мог рассудить. Когда Альберто набрался наконец смелости показаться на дороге, каждый листик уже был на своем месте – так, как будто ни одна карета никогда не тревожила его покой. А немного поодаль лежал позабытый посох Зигфрида.

Альберто вспоминает

Цепкие кусты хватали за лапы, впивались в хвост своими корявыми, голыми когтями.

Ну и что, подумал, Альберто, ну и пусть. В конце концов, Зигфрида скоро отпустят. Они выяснят, что он ничего не знает, и отпустят. В рундуке нет абсолютно ничего подозрительного. Как это называется… Инкриминирующего! Ничего, что заставило бы их подумать, что Зигфрид – именно тот, кого они ищут. Они скоро осознают свою ошибку, и никто не пострадает, всем будет только лучше от этого – ему, Альберто, потому что он скрылся от преследователей и выиграл время; и Зигфриду, потому что… Почему? Да, он немного перепугался, должно быть, но все иногда пугаются! Как будто Альберто не испугался! Да и что он мог поделать в этой ситуации, что он мог противопоставить трем агрессивным дракончикам в одиночку? Разоблачить себя и поставить под угрозу судьбу королевства? Безрассудно броситься на подмогу Зигфриду и позволить злодеям пленить всех сразу? Ну нет, на свободе лапы его развязаны, и он способен на что угодно! Только вот как бы лучше поступить?

Альберто достиг самого дна оврага и посмотрел наверх. Сколько еще таких оврагов впереди? С десяток, или того больше. Есть время поразмыслить.

С одной стороны, если его расчет окажется верным и Зигфрида и вправду отпустят в самое ближайшее время, то вскоре они смогут воссоединиться и Альберто представится шанс переговорить с королем. Как бы этот Зигфрид ни скромничал, по нему видно, что персона он не самой последней значимости, ведь неспроста у него такое заковыристое имя. С другой стороны… А о другой стороне думать было совсем невмоготу, ибо это ставило под угрозу весь первоначальный план Альберто, а дракончики не привыкли придумывать больше одного плана за раз. Еще это бы означало, что Зигфрид все же сумел чем-то заинтересовать своих похитителей, что было бы совсем некстати и практически невозможно. Да, нужно было продолжать двигаться в направлении Хныкельбурга! Сейчас, когда профессора больше не было рядом, путь оставался один.

Альберто продолжил продираться сквозь кустарник, помогая себе одной лапой, а второй прижимая к груди загадочный сверток. Его мысли унеслись далеко назад. Ах, если бы не тот злополучный день…

***

– Три, пять, запятая, один, – бормотал Альберто, – что бы это ни значило…

Перо перестало скользить по пергаменту и ловко взмыло вверх.

– Один, три, семь, запятая, нуль, – процедил дракончик сквозь зубы и аккуратно вывел витиеватые цифры в соседней ячейке.

Он посмотрел в окно.

До боли голубое небо сверкало сквозь каменную арку. Силуэты птиц неспешно проплывали из стороны в сторону на фоне жиденьких, тонких призраков растворяющихся в теплом воздухе облаков.

Альберто вздохнул. Лапа машинально потянулась к чернильнице, и перо нырнуло внутрь.