Цвет махаона

– Но кто-то же помог маме забелеменеть. Лазве не так?

– Понимаешь, Чарли, отец это тот, кто тебя растит и воспитывает. Нас растит мама, а Джон обычный проходимец, который нравится ей. Нам не стоит относиться к нему лучше от того, что он женился на ней. Пусть сначала нас уважать начнёт. Я уверен, что у него это не выйдет.

– Ясно, – опустив подбородок, пробурчал Чарли.

Торжество шагало в такт со временем. Моррисоны ушли через час после окончания церемонии, Петра и Сельма с бутылкой вина умчались в клуб, а бабушка Роза помогла Миле вымыть посуду и уехала на ближайшем автобусе домой, в город Нилз.

В сером горьком тумане пребывал Джон. Он покачивался в кресле-качалке. Перед ним мелькали чёрно-белые картинки из телевизора. Он сопел, держа в левой руке толстую сигару, а в правой – бутылку пива. Воспоминания ударялись в его голове друг о друга, от чего он изредка подёргивал верхней губой.

– Дорогой, я же просила тебя не курить в доме! Дым кругом! – возмущалась уставшая Мила, махая перед собой рукой.

– Оу, прости милая, – отвлекшись от раздумий, ответил Джон. – Сейчас я выйду на крыльцо.

Дети переглянулись. На лице Чарли появилась улыбка, а Билл с поднятыми бровями наблюдал за морщинами на лице Джона. Бывало, что мужчина сразу поднимал голос на любые запреты или возмущения, а сейчас спокойно отреагировал. Джон встал с кресла, подошёл к детям и предложил им выйти с ним на улицу. Билл отступил назад и заёрзал правой потной ладонью по штанам, а Чарли, как ни в чём не бывало, согласился. Билл не мог оставить младшего брата одного со страшным Джоном, поэтому пошёл за ними.

Вместе они вышли на крыльцо. Гранатовая вуаль заката погружалась в мрачные тона. Облака уплывали вдаль и казались маленькими пушинками, которые можно было положить на ладонь и насладиться щекочущей мягкостью; а после, лёгким дуновением выпустить на свободу. Где-то вдали над домами проглядывались тоненькие, устремлённые к небу, струйки дыма. Запах костра доносился с поглаживающим волосы ветерком. Джон смотрел вдаль. Его взгляд будто тосковал по этому, застрявшему в сердце, аромату. Он положил руку на плечо Чарли, который стоял рядом, и тоже вглядывался в этот, танцующий на ветру дымок.

– Парни, я действительно люблю вашу маму, – говорил Джон. – Если честно, то поначалу вы мне совсем не нравились, но сейчас я вас зауважал. Вы молодцы, что всегда вместе. Это главное в жизни! Мой брат однажды забрал у меня всё: хорошую работу, жену, отнял жизнь. Мне пришлось переехать в ваш город, чтобы не видеться с этим говнюком. Только сейчас я понял, что всё это не зря. Думаю, мы с вами поладим и будем относиться друг к другу лучше. Идёт?

Чарли посмотрел на Билла, а потом взметнул взгляд на ожидающего ответ Джона. Мальчик хотел сказать «Да!», но боялся, что брату это не понравится. Билл повернулся к Джону спиной и закрыл глаза, словно внюхивался в весенний воздух. Он пыхтел и злился, но знал, что иного выбора нет.

– Хорошо! – сказал Билл.

Чарли улыбнулся, увидев, как сжимаются мелкие трещинки у уголков глаз Джона. Мужчина вытянул руки вперёд, а Чарли, словно ожидая этого, подошёл к нему. Через секунду его макушка рассекла цветущий воздух, и он залился звонким смехом. Джон посадил Чарли к себе на плечо и сказал:

– Так, если ни у кого нет планов на завтра, то отправимся в парк аттракционов. А через неделю поедем отдыхать. У нас с мамой медовый месяц, и он будет неполным без вас. Только ей ни слова. Пусть это будет наш с вами секрет.

Билл натужно улыбнулся и зашёл домой вслед за Джоном и радостным Чарли у него на плече. Мама уже спала на диване, а дети поднялись в свою комнату. Они расправили свои кровати и легли в них. Чарли уснул мгновенно, а Билл отвернулся к стене. Он стиснул веки, ворочался, голова кишела мыслями о ненависти к Джону.

3

Билл поступил в колледж. Чарли ходил в художественную школу. У него прекрасно получалось рисовать. За два года он вырос из любителя в профессионала. Так говорил Билли. Джон владел небольшой мастерской по ремонту обуви. На годовщину свадьбы он подарил Миле «Кадиллак» тёмно-зелёного цвета.

В семье было не всё так гладко. Билл часто срывался на родных. В доме нередко случались скандалы, перетекающие в битьё посуды. Однажды Билл накинулся на Джона за то, что тот при нём поцеловал маму.

В колледже парень вёл себя спокойно, учился хорошо, но с общением были проблемы. Его единственными друзьями были Джефф и Питер, с кем он дружил со школы.

В один из осенних дней Билл повстречал в стенах своего колледжа задиру Майка. Билла удивило, что тот к нему даже не прицепился. Майка уже не окружали школьные друзья. Дело в том, что одного из его дружков нашли повешенным в заброшенных складах, а другого посадили за распространение наркотиков. Так вся шайка и потеряла былое величие.

Биллу нравилась девушка по имени Джессика, но та, как ему казалось, не хотела его замечать. Она была на год его моложе, высокая, светловолосая красавица с ослепительной улыбкой. Парень при встрече с ней всегда терял дар речи. Он боялся заговорить, а если и делал это, то нёс несусветную чушь, при этом краснея и потея. Так, однажды они встретились в одном из магазинов.

– Привет! – смущаясь, сказал Билл.

– Оу, привет! Ааа… ты из нашего колледжа? Я тебя помню, – улыбаясь, сказала Джессика.

– Ага… Вот, зашёл тут… Хах… Ну, ладно… Пока! – завершив разговор, поторопился уйти.

«Хм… странный какой-то», – с удивлением подумала Джессика.

В последние месяцы Билл часто страдал головной болью. Она его могла застать в любой момент. Он никогда и никому об этом говорил. В аптеке покупал экседрин. Эти таблетки помогали справиться с мигренью. Он их прятал под обшивкой своего рюкзака. Даже Чарли об этом он не решался сказать. Парень, будто, отдалялся ото всех, пытаясь решить проблемы самостоятельно.

У Чарли было всё проще. Он ходил в школу, а после неё посещал занятия по рисованию. С Джоном они ладили, на что без презрения не мог смотреть Билл. Он задирал Чарли из-за этого, пытался настроить его против Джона. Но мальчик не мог ничего ответить. Единственное, что Чарли всегда повторял: «Ты стал другим, Билл! Злым!»

Мила продолжала загружать себя работой. С утра до ночи она принимала роды, пытаясь зарабатывать лишние деньги. Джон её уговаривал уволиться, но та отнекивалась. При малейшем разговоре на эту тему, она немедленно переключалась на другую.

15 сентября 1969 года семья собралась вместе за ужином. Такое бывало редко. То мама приходила, когда все спали, то Билл возвращался домой за полночь. Он пропадал с друзьями в гараже. Там иногда напивался или баловался лёгкими наркотиками.

– Ну, наконец-то мы собрались, – радостно сказал Джон. – Я уже и не помню, когда последний раз это было. Наверное, месяца три или четыре назад.

– Ещё бы столько не видел тебя! – пробурчал под нос Билл.

Джон положил руки на стол, громко выдохнул и хмуро посмотрел на парня:

– Почему ты так изменился, Билли? Ты же до этого таким не был!

– Так, мальчики, хватит ссориться. Давайте посидим мирно, покушаем, а потом все вместе поиграем в монополию, – перебила Мила.

– А ты что молчишь, Чарли? Скажи, как ты любишь дядюшку Джона, – повысил тон Билл, кинув взгляд на брата. – Он же тебя купил мороженым и игрушками. Неужели ты не видишь, что он вас всех купил?!

– Прекрати, Билл! Ты меня пугаешь! Дядя Джон меня ничем не купил. Он просто хочет, чтобы нам было хорошо, а ты опять за своё. Ты стал очень злым!

Чарли бросил на стол вилку и, потирая намокшие глаза, побежал в свою комнату. Он и подумать не мог, что заботливый братец станет таким озлобленным и придирчивым. Мама сердито посмотрела на Билла и побежала вслед за Чарли. В это время Джон вытер салфеткой губы, сложил её вдвое и положил на стол; встал, подошёл к Биллу и тихо спросил:

– Чего ты добиваешься, щенок?

– Иди к чёрту, урод! Я хочу, чтобы ты оставил нашу семью!

Джон отвернул лицо в сторону, вздохнул и, вцепившись косым взглядом, сказал:

– Нет! Семья – это те, кто держится вместе, а ты от неё как раз отдаляешься! Поэтому решай сам, кто в семье, а кто нет.

Билл выскочил из-за стола, ударил в грудь Джона и, накинув куртку и прихватив рюкзак, вылетел из дома. Он не понимал, куда бежит. Парень знал только одно – не хочет видеть Джона. Головная боль снова начала сдавливать виски. Билл остановился у дерева, присел на корточки и схватился руками за волосы. Боль была невыносимой, в ушах стоял звон. Дрожащей рукой он открыл рюкзак и достал из-под обшивки свои таблетки. Но открыв пачку, рука дрогнула и опрокинула её. Все таблетки рассыпались по серой земле. Яркий свет. Он упал. Жжение в глазах. Это жжение вытягивало из него силы. Он ничего не видел. Минута. Свет рассеялся. Перед Биллом снова возникла чёрно-белая картина. Бенктон не мог понять, что с ним происходит. Все прежние цвета потерялись. До этого куртка красного цвета теперь казалась ему чёрной, а освещённая фонарным столбом зелёная трава стала светло-серой.

– Что со мной? Почему я не различаю цвета? – в панике прошипел Билл.

Он попытался нащупать на земле таблетки. Спустя минуту, поймал одну и закинул её в рот. Лёгкая горечь растворилась вместе со слюной. Боль продолжала наносить удары по вискам, как молотом по наковальне. Билл подобрал ещё две таблетки и тут же положил их на язык. Он встал и прислонился спиной к дереву. Цвета были всё такие же мрачные.

Он сделал шаг, но земля завертелась, а тело потянуло обратно к дубу. Билл схватился за него, оттолкнулся и постарался устоять на ногах. Встряхнув головой, он шагнул, но на этот раз, земля казалась ему твёрже. Билл медленно шёл вперёд. Дорога вырывалась из-под ног. То сужалась, то расширялась, то виляла. Фонари, как софиты, ослепляли и заставляли заслонять рукой глаза. Кусты цеплялись своими коготками за куртку и не спешили отпускать. Билл постанывал, вертелся, вскрикивал, разметая тишину. «Напился!» звучало издали от силуэтов с трудом различимых. Билл шмыгал подошвой по асфальту, который через пару шагов сменился на узкую извилистую тропинку. Он упёрся плечом в столб с вывеской «Автомастерская у Шелдона. 300 метров».

«Кажется, уже рядом! – с трудом читая чёрные буквы на белом фоне, думал Бенктон. – Мост через речку пройти, и гаражи. Десятки никому не нужных гаражей, мастерских и складов подпольного спиртного».

Шум в голове разбавлялся шумом речной воды. Запах сосен впивался в нос. Даже через боль можно было почуять этот резкий, омерзительно приятный запах. Ноги, как ватные, плелись вперёд по мягкой почве. Билл будто во сне, выставил руки вперёд и пытался, что-то нащупать в этой, казалось, кромешной темноте. Лишь лунный свет пробивался сквозь сосновые ветви и вёл его по бледно-серой тропе.

Вскоре показалась вспышка света, а через несколько секунд снова. Билл поднял больной взгляд. Перед ним находилась мастерская Шелдона. Это было двухэтажное строение с большими воротами, через которые видно, как люди днём и ночью ремонтируют автомобили, ругаются, иногда играют в карты и пьют. Всё время пьют. Не мудрено, ведь через десяток гаражей себя отлично чувствовал Элтонс. Его многие знали под кличкой «Бух». У него весь гараж был уставлен бутылками с алкоголем. Где он берёт всё это, одному богу известно, но в ночное время именно «Бух» был богом для многих. К нему порой выстраивались очереди. Дело его процветало даже лучше, чем у Шелдона в автомастерской. Запах спиртного здесь сильнее запаха бензина и машинного масла. Все урны полны пустыми бутылками, а из самой мастерской нередко вываливается кто-то и начинает блевать у входа.

Прямо за мастерской Шелдона стоит небольшой гараж, о котором почти никто не знает, даже сам Шелдон. Этот гараж спрятан за деревьями, а центральный вход заколочен досками. Однако есть секретная дверь с обратной стороны, к которой Билл пробрался и постучал три раза.

Открыл волосатый толстяк Джефф.