Цвет махаона

– Хорошо! – разводя руками, сказал Билл. – Я отвечу!

– Ну же, – улыбаясь, подмигнул Джерри.

– Нет. Я головой не ударялся! Но она часто очень сильно болит. Я пью таблетки, которые мне посоветовали в аптеке. Они помогают.

– Как часто она болит?

– Примерно раз в три или четыре дня. Но после таблеток боль проходит.

– Что-то ещё странное происходит?

После долгой паузы Билл поднял испуганный взгляд и сказал:

– Я будто теряю память в этих болях. Ничего не помню. Как отрезает!

– Ясно, – вздохнув выдавил Малькольм.

– Что вам ясно? – встревоженным голосом спросила Мила.

– Вам лучше обратиться к психиатру! – сложив руки, утешал Джерри. – Сейчас я только могу выписать диазепам.

Мила поблагодарила Джерри и вышла с сыном из кабинета. По дороге домой они зашли в магазин за водой. Билл за несколько минут опустошил литровую бутылку. Он хотел сходить к своим друзьям, но мать его не отпускала от себя ни на шаг. Боялась, что приступ повторится. Она уже и представить боялась, до чего доведут его эти припадки.

Голубой купол неба возвышался над городом. Ни единого облачка. Лучи выглядывающего из-за церковной башни солнца насыщали своей силой всё живое.

Подходя к дому, Билл с мамой увидели на крыльце Джона. Она схватила сына за руку, но не сбилась с пути.

– Простите меня, родные! – отчаянным голосом сказал Джон. – Я совершил глупую ошибку. Понимаю, что меня сложно извинить, но выслушайте.

Мила с сыном прошли мимо него. Она слышать не хотела слов его раскаяния. Понимала, что он ударил их с Биллом, а это самое страшное, что может совершить, когда-то любивший её человек. Джон рухнул на колени и расплакался. Он выглядел, как несчастный ребёнок, осознавший свою вину.

Зайдя в дом, Мила увидела, что весь бардак, сотворённый Джоном, убран, картина повешена на место, а осколки разбитой посуды подметены и выброшены в урну. Посреди холла стояла шикарная корзина с цветами. Похоже, он и впрямь чувствовал себя виноватым. Мила нахмурила брови и грубым голосом спросила:

– Ради чего ты всё это устроил? Тебе твой бизнес важнее нас?

– Я был не в себе. Во мне кипела злость. Я понял, что вы для меня важны! Чёрт с ней, с этой мастерской!

– А ты не подумал, что Биллу нужна помощь? Он сильно болен! И возможно… неизлечим! Ты об этом подумал?!

Джон подошёл к Миле и Биллу и обнял их. От мужчины разило спиртным. Парень сразу заподозрил неладное, но мама уже начала таять в объятьях Коннела. Ей в эти минуты было сложно, чего-либо доказывать и объяснять. Тем более, Билл не хотел снова нарываться на скандал.

Джон принёс ему большую шоколадку. Из холодильника достал бутылку виски и предложил устроить перемирие.

Билл молча поднялся в свою комнату, оставив шоколад на кухонном столе. Лицо мамы в эти секунды расцвело в улыбке, как будто до этого ничего не случилось. Она начала суетиться и готовить закуски.

«Не может человек просто так натворить дел, а потом взять и извиниться, – думал Билл. – Что-то здесь не чисто!»

Через двадцать минут мама позвала сына за стол. На часах два сорок. Билл спустился. Джон предложил парню виски, но тот отказался.

– Скоро нужно забирать Чарли, – сказал он.

– Я съезжу за ним на машине, – пробормотал Джон, заглатывая алкоголь.

– Нет, я сам за ним схожу. Ты пьян, – сказал Билл, искоса наблюдая за повеселевшей матерью. – Тебе нельзя за руль. И так сегодня дел натворил.

– Билли прав, лучше останемся вдвоём, дорогой, – сказала захмелевшим голосом Мила, обвивая шею Джона своей рукой. – Он взрослый мальчик и сам сможет забрать Чарли.

Билл посидел ещё немного и ушёл. Спустя минуту, Джон подскочил и прошёл в холл. Он нервничал, мрачно поглядывал на развесёлую Милу, которая пыталась выбраться из-за стола. Его ладони потели, а верхняя губа дёргалась.

– Дорогой, ты куда? – полупьяным голосом спросила Мила.

– Скоро вернусь. Я вспомнил, что в мастерской есть вещи, которые могли уцелеть. Я только туда и обратно, – ответил Джон, поцеловал Милу и ушёл.

Билл знал, что до окончания занятий Чарли ещё сорок минут, поэтому успевал заскочить к Джеффу и Питу в гараж. Тем более, он находился неподалёку от школы. Бенктон дошёл до секретного места быстро. После трёх ударов в дверь ему открыл Питер. Тот, как всегда, уже пьяный и весёлый.

– Хей, дружище, почему сегодня в колледже не был?

– Долгая история, Пит. А где Джефф? – спросил Бенктон.

– Скоро придёт. Его родители заставили наводить дома уборку. Курнёшь?

– Нет, спасибо. Что вчера было? – спросил Билл, осматриваясь, как в первый раз.

– Ты что, ничего не помнишь? Вот счастливчик! Ты же пришёл к нам весь обдолбаный и цвета ещё не различал. Потом мы попёрлись бензин сливать из тачки твоей мамаши, а затем спалили какой-то сарай.

– Вот, чёрт! Ничего не помню. А как я домой попал?

– Ух, ну этого я и сам не помню, – почёсывая затылок, сказал Пит. – Я проснулся в кустах перед гаражом. Тебя вроде бы Джефф довёл. Он ещё говорил, что ты пытался вскарабкаться на второй этаж, но пару раз упал.

– Ну, видимо, забрался. Вот от чего локти так болят, – потирая локоть левой руки, сказал Билл. – Есть что выпить?

– Конечно!

Питер налил в стакан виски, купленный у Буха за несколько долларов. Билл выпил, затянулся предложенным косячком. После этого сказал:

– Ладно, Пит, мне нужно идти. Джеффу привет, если вечером не заскочу. Но постараюсь прийти.

Погода была не по-сентябрьски жаркая. С утра до вечера светило солнце. Последний раз дождь был пару недель назад. И то, это трудно назвать дождём, когда землю орошает морось, которая длится всего час, а после ветер уносит все облака прочь на запад.

Чарли стоял на пересечении седьмой и восьмой улиц. Именно отсюда его всегда забирал Джон. За спиной мальчика висел огромный рюкзак с учебниками и рисунками. Напротив, через дорогу находилась школа, за которой виднелась часовня городской церкви. Деревья ещё стояли зелёные. Машин было не много. Чарли зрительно искал мамин «кадиллак», на котором должен подъехать Джон. Билл подошёл сзади, пихнул брата коленкой и с ухмылкой спросил:

– Эй, пацан, закурить не найдётся?

– Ты чего здесь забыл, козёл? – возмутился Чарли.

Билл отвернул голову, откашлялся и, закатив глаза, сказал:

– Извини, что вчера нагрубил. Не в себе был. Извинишь?