Павел и Пётр, понуро опустив головы, вошли в кабинет Босса и скромно сели за стол.
Все молчали.
– Ну и что вы мне скажете? – наконец пробасил Босс. Голос его звучал совсем недружелюбно.
– Операция провалена полностью.
– Даже Николай Александрович…– перебил Павел Петра и взялся за голову.
– Больше ничего не хотите мне сказать?
Они молчали.
– Это всё? – уже настойчивее повторил Босс.
– А что ещё? – прошептал Павел. – Всё ясно, эксперимент не удался. Плоть всегда побеждает дух.
– Увольняйте нас, – добавил Пётр.
– Вас не уволить, вас прибить надо.
– Прибейте, – равнодушно сказал Павел и ещё ниже опустил голову.
Босс вздохнул.
– Столько сил, столько времени! И зачем мне это было надо? И вы тоже хороши…
– Мы не…
– Только не надо оправданий! Мол, кто ж знал, что всё так запущено… Думать надо было.
– Мы думали…
– Значит, плохо думали. Я вообще начинаю сомневаться, есть ли у вас ум, если вы ещё верите в людей.
– Мы уже не верим.
Босс не стал ничего больше говорить.
Опять затянулась пауза.
– Мы хотим подать в отставку.
Босс усмехнулся.
– И кого я поставлю на ваше место? Василия, Сергея? Всё, закончились люди! – он зло вздохнул. – Живите. Будете у меня раритетами.
Ни Пётр, ни Павел не знали, радоваться этому или огорчаться.
Они опять молчали.
– Знаете, что я скажу? – Босс сделал паузу. – Надоело мне мучиться с этими… Всё, я забываю и о Земле, и о людях, эксперимент закрыт. Люди для меня больше не существуют. У животных нету бога, значит, я им больше не нужен.
Они были согласны.
– Всё, все свободны.
Василий приехал домой и, не раздеваясь, завалился на диван. Так плохо ему ещё никогда не было.
«Что я делаю? Во что я превратился? Жалкое подобие настоящего Василия. Где он? Что с ним случилось? Он умер, или его убили? Скорее всего, его долго пытали, и он не выдержал, он умер от нестерпимой боли бесполезности. А он должен был выдержать! Должен!
Зачем я был нужен? Что я сделал, и что я мог сделать? Всё это уже неважно, я всё продал. Я продал бесценную вещь за кучку бумажек. Да чем я лучше остальных людей? Нет, я не лучше, я хуже, меня надо казнить только за то, что я жив.
Почему я перестал верить в себя? Потому не хотел себе верить, или потому что все вокруг кричали, что я никто и ничто, и я поверил им? Я поверил толпе. Как же она всё-таки многолика и неуязвима. Толпа умрёт с предпоследним человеком. Как же я завидую тому последнему; тому, кто умрёт позже всех…
А я… А что я? Я стал вторым «Сергеем», да и тот же Иван когда-нибудь станет «Сергеем», а иначе нельзя; или так, или смерть.
Смерть… Хотя какой смысл? Ну, допустим, повешусь я, а что это изменит? Нет, это не выход, да и мать жалко, столько лет со мной, дураком, маялась.
Я стал шарлатаном. Я прошёл путь от Бога до Дьявола. Жаль, что обратной дороги нет. Упасть легко, взлететь потом трудно… Мой билет просрочен.
Я так и сдохну мошенником, о котором в народе будут рассказывать небылицы. И никто не вспомнит, как я мёрз, как голодал, как унижался и как стремился. А стремился к чему? Стремился к человеку, а как подошёл поближе, увидел обезьяну; маленькую агрессивную обезьянку, которую ничем не проймёшь.
А кто виноват? Я или они? Не знаю…
Что мне теперь делать? Не знаю…
Ничего уже не исправишь, я умер, меня убили. Я умер самой страшной смертью – похоронил себя заживо.
Что дальше? Примитивная и глупая жизнь, но в тоже время такая понятная и приятная.
Надо жить, что ещё остаётся?
Всё, что хотел сказать – сказал. Жаль, что не услышал собственных слов.
Да, надо жить.
Жить.
Надо существовать».
9.09.02 – 20.11.02
Счастливая осень
«Отказываешься от великой жизни, если отказываешься от войны»
Фридрих Ницше, «По ту сторону добра и зла».