Фрактал Мороса

«Есть одноклеточные и двуклеточные, но нет трехклеточных, почему их нет? Ведь это логично. Наш мир трехмерный, все явления все предметы в нем тройственны. Нет, не так. Человек рождается от слияния двух клеток – отца и матери. До его рождения выходит двойка. Прежний мир – двойка. Прежний мир – рядом. Это я уже понял. Но здесь же, рядом с нами, одна клетка, единица, символ одномерности, жизни еще более ранней. Все эти жизни существуют здесь, уходят в прошлое и будущее.

Он взял себя за голову: «Я ничего не понимаю. Какие одноклеточные?! Будь они прокляты».

В дверь позвонили. «Что-то бабушка рано…» В дверях стоял Шурик.

– Привет! Я вот приперся денег одолжить.

– Ты чего! У меня последние рубли остались.

– Дай хоть трешку.

– Ну сейчас. Проходи давай.

– Я девицу офигенную снял, поведу ее гулять.

– Вот ты скотина! О друге бы подумал!

– Это сестра приятеля моего. Очень классная девица. Ей двадцать лет.

– Ни фига!

– Ноги вот такие!

– А экзамен?

– Экзамен не волк, в лес не убежит.

Ликас протянул деньги.

– Нам надо подумать, как лавэ разживаться. Здесь не Каунас, кур по дворам не натыришь.

– Я сам весь в недотумках.

– Давай, тумка, шуруй к своей бабе, – он со смехом толкнул уходящего Шурика в спину.

«Черт, как легко другим все достается. Шурик уже на втором курсе, запросто поступил в университет, вчера еще ни сном ни духом, а сегодня с бабой. Сейчас купит ей газировки, а потом трахнет в лифте, и только я, как полное говно, читаю про одноклеточных», – Ликас взялся за химию. Химия увлекла его. Он вроде бы повторял уже известное, но чувствовал что-то заново открывающееся в этих валентностях и числе Авогадро.

Экзамен был по биологии, пришлось с усилием снова открыть ее. «Нет, не идет, не могу читать. Почему я не могу читать?» Он взглянул на часы. Было уже три. Я не обедал, вот почему!» Голод заставлял нервничать, он доел остатки блинов, запил их борщом. Стало легче. «Что такое плазма крови?» «Состав РНК человека». «Аминокислоты». Ликас механически читал книгу, когда в дверь опять позвонили.

На пороге стоял Шурик со своей девицей.

– Ликас, мы к тебе. Познакомься, это Лара. Лара, это мой друг Ликас.

– Здравствуйте, – Ликас скривился злобно и нервно, делая вид, что улыбается.

– Там дождь. Лара живет рядом с тобой, мы не добежали до дома. Дождь пройдет, и мы уйдем.

Шурик привел Лару хвастаться. От этого еще больше захлестнула нервозная ярость.

– Может, вам водки налить?

– А что, давай.

– Нет, нет, ребята, вы чего, – смутилась Лара, чувствуя, что ей не рад хозяин. – Нет, мы пойдем. У вас же экзамены.

– Да ладно, чего уж там, – обессилел Ликас. – Будете борщ?

За окном зашуршало. Дождь, который только накрапывал, усиливался, превращаясь в летний ливень. Стало темно. Бывает так, что дома народ, а ты как будто один, и места много, несмотря на гостей.

– Мне бы чай.

– Мне бы борщ.

Ликас поставил чайник на газовую плиту, бросил на стол ложки.

– Я уже поел.

– Давай, хозяин, не стесняйся, – хохотал Шурик. Ликас налил чай себе и Ларе. Лара была потрясающая: высокая, в джинсах и майке с пуговками. Ногу на ногу она клала так, как это делают только француженки. Минут через пятнадцать болтовня их стала непринужденной. Лара рассказывала о себе, расспрашивала, глазки ее блестели.

Ликас впервые в жизни почувствовал интерес к себе со стороны женщины, не дебильной проститутки, а московской красотки.

Его акцент, его сильные руки, гибкость – все завораживало Лару. Ликас выигрывал перед Шуриком, и Шурик это заметил.

– Ладно, Ликас, дождь прошел, мы пошли.

– Да ладно, давайте ликерчика за знакомство?

– Ликер я люблю, – заулыбалась Лара. Ей уже не хотелось уходить. Шурик не стал спорить.

Они выпили весь графин из бабушкиного серванта.

«Как хорошо, что бабушки нет. Подольше бы», – у него еще была припасена бутылка портвейна.

Волосы Лары светлые, золотистые, наверное, шелковые на ощупь. У нее нежные беленькие пальчики, и ее не хочется душить, как ту тварь в подъезде: с ней хочется лежать рядом, провести рукой по талии, вверх, к груди, а потом вниз, чувствуя этот изгиб, эту юность.

От вина или от нервов, но сердце болело все сильнее, обводя круг слева, растекаясь по всей груди. От этого он не мог сосредоточиться на разговоре, отвечать шуткой на шутку. Лара воспринимала его тревогу как интерес к себе и кокетничала все больше, меняя позы, поднимая тонкие руки над столом, играя браслетом.

– Ларик, уже девять вечера, – вздохнул трезвеющий Шурик.

– Да, Сашик, «Спокойной ночи малыши»[49 - «Спокойной ночи малыши» – детская вечерняя передача.] уже кончилось.

– Пора, пойдем.

– Да, Ликас. Очень приятно познакомиться с тобой.

Увидимся еще, – говорила она уже в дверях.

– Пока. – Ликас щелкнул замком.