Моя мишень

– Мне кажется, для личного опыта каждый человек хотя бы раз в жизни должен скататься в обезьянник, – пожимает плечами мой невозмутимый собеседник. Я вздыхаю и откидываюсь в удобном кресле.

***

– Выглядишь уставшим, у тебя все хорошо? – спрашиваю, немного успокоившись. Мы уже подбираемся к моему дому. Печка приятно согревает колени, но я все равно продолжаю кутаться в его куртку. Не представляю, как он умудрился так быстро выяснить, куда меня везут, и приехать раньше моего сопровождения. Либо находился поблизости, либо летел хорошо за сотню, благо ночь, и дороги свободные. От благодарности отмахнулся, дескать, ерунда, но мне отчего-то кажется, что он остался должным тому оперу.

– Все нормально, я и правда замотался. Со смены только вот вернулся, глаза слипаются. Высотники с ума посходили, весь день карабкались в, мать его, – вертолет(!) и спускались оттуда, башка гудит, на руках мозоли, – он морщится и потирает пальцами. – Если бы еще хотя бы раз этот навык в черте города пригодился.

– Может быть, все впереди?

– Надеюсь, нет. Чтобы вертолеты подняли, что-то серьезное должно случиться.

– Выходит, ты тоже как-то связан с наркоконтролем?

– Нет, я же в СОБРе, наш отряд ответственен за немного другое, но за «этими», – неопределенно кивает в пустоту, брезгливо скривив губы, – тоже иногда выезжаем. Раз на раз не приходится. Извини, что так вышло. Проколы случаются, жаль, что именно в этот раз. Насмотрелась, – кажется, он мне сочувствует. Ого!

– Да ладно, я отдышалась уже. Все понимаю. Расскажи, у тебя не было проблем с трудоустройством после армии? До меня только сейчас дошло, что звания-то не засчитываются.

– Засчитываются. Как уволился из армии майором, так и восстановился в полиции.

– Майором? Да ладно. Так быстро?

– В горячих точках идет льготное исчисление выслуги лет. Этого тебе отец не рассказывал? Только про хулиганские выходки? – подмигивает, вызывая у меня улыбку.

– Получается, ты воевал? На самом деле? А где? В Сирии?

Он поглядывает на меня, хитро улыбается:

– Любопытная какая.

– Ты меня только что вытащил пьяной из обезьянника, какие у нас после этого секреты?

– Я же закончил школу снайперов – естественно, воевал. Не за стрельбу же по банкам мне дали майора в двадцать семь?

– А, – я прикусываю губу. За ликвидацию террористов, не за банки. У него своя собственная история. Стыдно, но все эти дни меня волновало только наличие Ники в его жизни. Кажется, пришло время действительно важных вопросов. – Это очень тяжело, я даже не представляю себе.

– И не надо. Это такая работа… – он морщится. – Знаешь, вечно в грязи, практически всегда в одиночестве, максимум в паре. Задрало. Теперь у меня не жизнь, а сказка. Работаю, чтобы не заржаветь.

– Денег много нарубил?

– Надо? Хер пойми, куда столько девать. Отсыплю без проблем.

– Семью заведешь, счет в банке только пискнет.

– Да, начальство требует жениться. Если в армии этого не допускалось, здесь прям давят сверху. Слушай, ты мне кофе сваришь так, чтобы родителей не разбудить? – он трет глаза. – Или это совсем неудобно?

Глава 5

Леха

Сонная теть Нина бодро выскакивает в коридор, видит меня и искренне радуется, что Риту сопровождает не какой-нибудь неизвестный подозрительный чувак, почему-то у меня на языке болтается слово «обсосок». Иначе с чего ей так широко мне улыбаться в два часа ночи? Облегчение отражается на ее лице так явственно, что становится даже неловко за все те мысли, что крутятся в моей голове.

– Леша, какой приятный сюрприз! Привет! Каждый раз, как я тебя вижу, мне кажется, ты еще выше стал!

– Здравствуйте, теть Нина, спасибо, но нет, давно не расту. Я ненадолго, извините, что разбудили.

– А я и не спала! Уснешь тут, когда ночь, а Риты дома нет.

– Мама, а ничего, что я живу отдельно с двадцати лет? – Ритка тепло обнимает мать, целует в щеку.

– Когда ты там, я не знаю, что у тебя происходит, и спокойна, а тут ночь, у нас криминальный город. Мало ли что! Все в порядке?

– Да, мам, иди спать. Я Леху кофе напою, провожу и тоже лягу.

На кухне Ритка суетится у плиты, я плюхаюсь на диванчик и закрываю глаза. Какая жесть, надеюсь, Демину дочь и вечно беременная жена тоже спать не дают после вчерашнего денечка. Мышцы болят даже в тех местах, где их быть не должно.

– Эй, Леш, Леша-а-а, – слышу тихий голос у самого уха, вздрагиваю, распахиваю глаза. – Это я, Рита. Ты уснул. Слушай, – шепчет она, – пойдем, я тебя уложу у себя? У меня широкий диван, места хватит. Отоспишься и поедешь? Кофе утром попьем.

– Это удобно? – идея не кажется такой уж провальной.

– Пойдем, – она берет меня за руку и ведет в комнату. В этой квартире я впервые, они переехали на правый берег уже после того, как я уехал из города. Рита включает ночник, указывает на диван, заманчиво расправленный на вид удобнейшей постелью. – Думаю, спиной к спине поместимся?

Спиной к спине. Мы, конечно же, поместимся, даже если просто ляжем рядом, необязательно на боку, вот только спать почему-то хочется значительно меньше. Нет, так не пойдет. Эту девчонку трогать нельзя. Тело, конечно, охренеть какое. И эти губы. Писец, какие у нее губы. У девиц, которых считаешь младшими сестрами, таких быть не должно. Будто из порно-мечты. Глядя на ее рот, забываешь даже о шикарных сиськах, располагающихся немногим ниже. И это Ритка, с которой мы слушали панк-рок и делились жвачкой изо рта. Но по итогу… слишком сложно с ней, не стоит того.

Пока она переодевается в ванной, я поспешно раздеваюсь, складываю вещи стопочкой и забираюсь под одеяло. Двигаюсь к стене, отворачиваюсь и закрываю глаза. Через пару минут свет в комнате гаснет, раздаются легкие быстрые шаги. Секунда тишины. Потом Рита ложится рядом и становится совершенно тихо. Только сердце колотится, и мысли недопустимые. Такое вообще бывает, чтобы с девушкой нравилось болтать и при этом хотелось трахаться? Что-то я переработался. Гребаный вертолет.

Лицо чужое, фигура незнакомая. Смех ее и шутки ее. Попробуй не двинуться рассудком.

Она долго ворочается, я то и дело просыпаюсь, реагируя на каждый звук. Не могу расслабиться на новом месте. Зато утром мы дрыхнем до одиннадцати, я подрываюсь около восьми от вибрации телефона – Ника заволновалась. Три раза сбрасываю ее настырные вызовы, затем отправляю девушку в черный список и снова отключаюсь.

Когда я открываю глаза в следующий раз, в комнате уже совсем светло, пахнет кофе и чем-то печеным.

– Все нормально? – спрашиваю, заглянув на кухню. Рита в домашних шортах и майке суетится у плиты. Услышав мой голос, вздрагивает, ее рука дергается, касается раскаленной сковородки, девушка вскрикивает и отдергивает ладонь.

– Блин! Блин! – пищит, прыгая на одной ноге, схватившись за палец. Включаю холодную воду, она подставляет под ледяной поток воды пострадавшую часть тела. Часто дышит: – Все, легчает.

– Ты осторожнее, ладно? Повариха, блин, – смотрю на нее с подозрением.

– Да случайно обожглась. Все хорошо, родители на работе. Умывайся и приходи завтракать.

– Спасателей не вызывать? – киваю на ее покрасневший палец. Смеется сквозь слезы и отрицательно мотает головой.

***

Блинчики, конечно, удались, но как полноценный завтрак их расценивать сложно. Я бы съел что-нибудь существеннее, но неудобно переводить чужие продукты, тем более никто не предлагает. В животе пустота. Поглядываю на бутерброды с какой-то зеленой фигней и огурцами.

– Авокадо, очень вкусно, – сообщает она. – И полезно. Не любишь?

Ее палец по-прежнему в стакане с водой и льдом.