До последней стрелы

– Вниз, скорее, – произнесла она, поправляя доску изнутри.

– Я ничего не вижу.

– Я тоже. Но здесь должна быть лестница. Вниз, быстро и тихо, чтобы снаружи нас не услышали.

Пригнув голову, обеими руками держась за стены, Билли стал протискиваться вниз. Вскоре лестница кончилась.

– Я ничего не вижу и не понимаю, где мы, – прошептал он.

– Я тоже, – ответила девушка. – Надеюсь, там, где надо. Ждем.

Билли скорее почувствовал, чем услышал, как она прошептала что-то на незнакомом ему языке. Он молчал. Было очень темно, холодно и страшно.

– Я смотрю, вы тут, – раздался сбоку веселый мужской голос. – Добро пожаловать в катакомбы Ноттингема.

– Робин! – выдохнула цыганочка. – С тобой все в порядке?

– Да. Теодор с лошадьми должен быть на берегу Трента, наверняка уже заждался нас. Ну, вперед.

– Я совсем-совсем не вижу, – тихо сказала девушка.

Мужчина засмеялся:

– Дай мне руку и ничего не бойся. А ты не отставай, парень.

Прядильщица, всхлипывая, обнимала брата, косматый верзила Джон обнимал прядильщицу:

– Ну все, все, хватит хлюпать! – успокаивал он Сибиллу. – Все уже хорошо!

– Да, – кивнула она и, оставив брата в покое, прижалась к Джону. – Только я боюсь теперь возвращаться… нам же не дадут жить в Лакстоне, за ним ведь снова придут?

– Придут, – кивнул подошедший главарь разбойников. – Но тебя никто не обидит. Шериф этим заниматься не станет, свалит на бейлифа – на Гисборна. А сэр Гай невиновных не трогает. Ты ведь сама не стреляла в королевскую дичь? Только брат? – Робин опустился на траву и стал вытирать перемазанное лицо рукавом куртки. – Ты же говорила, у вас еще сестра в Лидсе? Она его примет?

– Да, Билли будет только рада. Она и сама его звала с собой, когда уезжала.

– Вот и отправим его в Лидс. Только один он не доберется – там ехать целых три дня. Джон, проводишь парня?

– Конечно.

– Хорошо, – главарь снова обернулся к девушке. – И не бойся, тебя не тронут. А братишка твой – молодец!

– Бедный мой, – прядильщица снова обняла брата. – Испугался?

– Слушай, даже я пугаюсь, когда меня собираются повесить! – рассмеялся Робин. – Билли – молодец, не терялся и все делал правильно.

К собравшимся подошли отец Тук и Марион.

– Умойся нормально, – заворчал монах. – Рукавом ты это не ототрешь. Чем ты так раскрасился?

– Углем.

– А с пальцами что? В кровь же сбиты.

– Пришлось стражнику по башке заехать.

– Бить голым кулаком по железному шлему – так себе идея. Не боялся, что раньше времени узнают?

– Не-а. Дурацкий колпак – отличная штука. Надел, и тебе все можно.

– Сам-то как выбрался? – продолжал допытываться Тук. – А с лицедеем, у которого жердочку и лук отобрал, ты что сделал?

– За кого ты меня принимаешь? Ничего я с ним не сделал, просто напоил. Дрыхнет в «Восьми лапах». Проспится, куда денется.

– А выбрался как?

– Когда убедился, что Ясминка увела парня, – выстрелил в занавеску, которая висела над сыном шерифа. Понятно было, что занавеска свалится, накроет мальчишку, никто сразу не поймет, что случилось, все перепугаются и на какое-то время отвлекутся. Из города в катакомбы шесть ходов, один – прямо на рыночной площади. Я ж не случайно именно там стоял, – снова засмеялся разбойник. – Мне нужно-то было всего несколько мгновений, даже меньше.

– Робин! – растерянно сказала Марион.

– Да, моя красавица?

– Ты… ты что, держал на прицеле ребенка? И потом стрелял в занавеску над ним?!

– Ага.

– А если бы у тебя стрела сорвалась?! А если б ты промахнулся?

Робин удивленно посмотрел на девушку, серые глаза засверкали на перемазанном лице:

– В смысле – промахнулся? Эх. Воробья жалко.

Глава седьмая

– Когда ты только успел его купить? – Марион вытянула руку, любуясь витым серебряным браслетом. – Спасибо.

– Так ярмарочный день же. Показал Ясмине, где лаз в катакомбы, потом, пока она пару раз повторяла сама путь туда и обратно и прикидывала время, прошелся по торговым рядам. Нравится?

– Очень, – девушка сняла браслет и бережно положила его на резной ларь, стоявший у стенки шатра. – Почему ты никого из парней с собой не взял? – спросила она, забираясь под одеяло, сшитое из овечьих шкур. – Иди ко мне.

– В смысле – никого из парней? Теодор нас ждал с лошадьми.

– Ты понял, про что я. В Ноттингем ты никого не взял.

– А, – отмахнулся разбойник. – Кого бы, красавица моя? Мужчина, торчащий возле помоста, сразу покажется страже подозрительным, а вот маленькая девушка – ничуть. И катакомбы.

– Что катакомбы?

– Там и мне-то приходится идти, выдохнув и согнувшись. Скарлет выше и крупнее, ему там не протолкнуться. Про Джона молчу, он бы сразу застрял. Да и прядильщицу тут надо было успокоить, это, похоже, по его части, – Робин тихо рассмеялся. – Эмиль пролез бы, но он может дрогнуть в решающий момент.