До последней стрелы

– Почему ты спрашиваешь?

– Я видел, как ты их держала на прицеле. Ты делала это не в первый раз. И даже не в десятый.

– Ага.

– Чем ты занималась?

– Грабила караваны и обозы.

– Пресвятая Дева, и я ведь верю. И кто ж тебя на такое отправил?

Ясмина снова улыбнулась:

– Юсуф ибн Айюб, он же Салах ад-Дин. Но вы, саксы, этого выговорить не можете – и называете его просто Саладином.

Глава пятая

– Видели бы вы это! – монах Тук сделал еще один виток, закрепляя полотняную полоску на запястье рыжего разбойника.

– Да хватит уже! – зашипел Скарлет. – Дай тебе волю, ты меня всего с ног до головы замотаешь!

– Не вырывайся. Так вот, вожусь я спокойно в шатре, разбираю свои травки, вдруг – топот за спиной. Влетает эта крошка на всем скаку прямо на середину поляны, я выбегаю из шатра, а она, не спешиваясь, накидывается на меня с расспросами, кто на той дороге и давно ли ушли. Ну и началось: Марион – в слезы, Тео – за дубинку…

– Мы тут слышали, что сэр Гай Гисборн, выигравший на турнире в Бирмингеме, выбрал королевой черноволосую восточную женщину, то ли мавританку, то ли сарацинку, – Робин, стоявший у входа в шатер, в упор посмотрел на Ясмину.

– Точно, – рассмеялась она. – Но он перед этим пропустил довольно сильный удар по голове, – девушка улыбнулась и, быстро поднявшись, шагнула к выходу из шатра. – Пойдем со мной, а?

– Что?

– Ненадолго, на пару слов. Хочу тебе предложить неплохую сделку.

– Что-то, чего ты не можешь сказать при Скарлете и Туке? – разбойник склонил голову набок, серые глаза его заблестели. – Говори тут, у меня нет от них секретов.

– Ну хорошо, – Ясмина снова опустилась на пол, застеленный бобровыми шкурами. – Так получилось, что мне надо пробыть в Англии до конца сентября, а то и дольше. И я ищу себе пристанище, которое готова честно отработать.

– И что же?

– Я неплохая лучница, ты это знаешь. Сносно бросаю ножи, быстро ориентируюсь где угодно, вынослива и могу быть толковым посыльным, если надо. Разбираюсь в картах и звездах, хорошо говорю по-французски и по-арабски. И легко переношу самую противную вахту – перед рассветом.

– А как насчет вышивки золотыми нитями и прядения шерсти? – очень серьезно спросил Робин. – Или хотя бы игры на лютне?

– Что? – растерялась Ясмина.

Главарь разбойников в упор посмотрел на девушку:

– Под утро охранять лагерь должен был Скарлет, но он пусть отдыхает. Так что будешь ты. Через три часа после полуночи сменишь Эмиля и останешься до рассвета. Для начала с тобой побудет Дик – ты в Англии недавно, здешних лесных звуков не знаешь, и ухо местного охотника не помешает. А пока – со мной на дорогу из Ноттингема. Еще весь день впереди, дорога людная, без добычи не останемся.

– Ты позволишь мне взять чью-нибудь лошадь? Мой каурый еле живой, заставлять его сейчас куда-то скакать – бесчеловечно.

– А тебя?

– Ну, я-то догадывалась, на что иду.

– Возьми кобылу Теодора. Пресвятая Дева, она догадывалась! А я во что ввязался?

– Робин! – заворчал монах. Продолжать вслух Тук не стал, но главарь его понял – он и сам видел, что девушка совершенно измотана и держится только на упрямстве.

– Прости, – улыбнулся он Ясмине. – Прости, занесло.

Она молча улыбнулась в ответ.

– А в одиночку грабить несподручно. Так что сегодня пусть едут через лес спокойно, – начал разбойник.

Топот копыт прервал его на полуслове – к шатру во весь опор подлетел Эмиль.

– Прядильщица, – еле выдохнул он, ловя воздух. – Прядильщица из Лакстона.

– Рыженькая такая? – вскинулся Робин. – Что с ней случилось?

– Не с ней, – Эмиль замотал головой, сбившись с мысли. – Она плачет. С ее братом. Схватили. За браконьерство.

Робин тихо выругался.

– Говорил же – не попадаться! – он быстро развернулся к выходу из шатра. – Скарлет…

– Без него обойдешься, – заворчал отец Тук. – Кровь только остановилась.

– Обойдусь, – кивнул разбойник. – Эмиль, крикни Тео, пусть оседлает Ясмине свою рыжую. Сколько их там?

– Да один у нее брат!

– Стражников сколько? Джон где, остался в Лакстоне?

– Восемь. Джон да, прядильщицу успокаивает.

– Еще бы. Кудрявая, статная. Я б такую тоже успокоил, – Робин протянул руку Ясмине, помогая ей подняться с бобровой шкуры. – Вперед. Далеко уйти они не могли, надо не выпустить из леса. И сейчас мне правда нужен хороший лучник.

– Конечно, – кивнула она, вставая. – У вас тут всегда так весело?

– Думаешь, не прогадала ли? – засмеялся он. – Поздно. Мы договорились, и до конца сентября я на тебя рассчитываю.

– Значит, всегда?

– Нет, сегодня просто день такой, – ответил разбойник, запрыгивая на своего чубарого. – А так-то у нас сплошь пиры да менестрели. И шуты.

– Ага. Одного я уже знаю.

В сравнении с глухим селом в горах Хамадана, где она выросла, Багдад казался суматошным, душным, крикливым. Будь ее воля, Ясмина ни минуты бы не провела в большом городе, но старый Али-Хаджи хотел умереть там, где родился. После почти двухнедельного пути он стал похож на тень, и было понятно, что счет идет на дни.