Заметки изгоя

Я надела джинсы и футболку, накинула ветровку. Уже обуваясь, крикнула маме, что иду гулять.

– А поесть? – в квартире вкусно пахло выпечкой и постиранным бельём. Сегодня мама пекла сытные пироги и жарила пирожки. С картошкой, капустой, луком и яйцом.

Самая прекрасная и дешёвая еда в мире.

– Я ненадолго!

Идеальное утро. Без полных и пустых бутылок.

Железнодорожный вокзал находился рядом с домом. На пути к рельсам мрачными, без промежутков, рядами выстроились гаражи с черными гудронными крышами. Иногда перед сном я считала проезжающие составы по звуку. Засыпала уже после третьего или четвёртого.

Мы залезли на гараж и направились по крышам к железной дороге. Со стороны платформы то и дело раздавались голоса диспетчеров. Они периодически бормотали короткими и невнятными фразами.

Мы остановились на крыше гаража дяди Вити из соседнего подъезда. Он хранил там картошку и играл в карты с моим папой по субботам.

Я побывала в этом гараже один раз, когда папа помогал донести пакет с рыбой для детей и кота дяди Вити. В гараже было не на много теплее, чем на улице. Дядя Витя включил свет и прикрыл железную дверь, оставив щель размером с ладонь.

– Извиняй Ольга, мы тут покурим, – он взял с полки пачку с сигаретами и банку из-под кофе, встал у выхода. В дверном просвете заколыхался дым. Я разглядывала гараж – куча хлама на полу, плакаты с женщинами в купальниках и просто в трусах на стенах, серая пыль и темные углы.

Папа почти каждые выходные уходил куда-то. В гараж с дядей Витей, на рыбалку, помогать двоюродному брату начальника строить баню. Когда он оставался дома, то весь день смотрел телевизор. Комментировал происходящее на экране, а потом засыпал.

Вас всех там расстрелять надо.

Когда вы уже сдохните, ублюдки?

У этого придурка все песни на один мотив и те под фанеру.

Вас там крышуют, а простой народ загибается.

Угробили страну.

Когда я попросила денег на семечки, папа показал мне, где находится пункт приема стеклотары, и мы с Юлей П. ходили сдавать бутылки, а потом в ближайшем ларьке покупали сладости и растворимый сок. Папа выпивал меньше чем мама, и говорил тоже меньше. Он жил с нами, но в то же время, будто на своей планете, на которой было удобней и интересней.

Юля П. остановилась.

В этом месте люди переходили пути, чтобы попасть на берег реки. Мы спустились, разложили монеты на рельсах, стали ждать, вскоре замаячил сигнал приближающегося состава. Грузовой поезд промчался мимо нас с диким ревом за считанные секунды. Мы отыскали монеты – теперь уже безликие металлические пластинки.

– Идем на речку, – Юля П. миновала «стрелку» на рельсах: место, которое нужно обязательно перешагнуть, иначе, если наступишь в момент переключения, ногу зажмет, и ближайшая пригородная электричка переедет тебя как десять копеек. Юля П. уже стояла на другой стороне. Я уловила звук уходящего состава и подумала, что хочу уехать далеко на этом поезде, или броситься под него, но просто пошла дальше, глубоко вдохнув напоследок запах железной дороги. Над головой прогремел «короткий паровоз» – так мы называли составы из двух вагонов. Наверху протянулся красный мост с одной полосой рельс, по которым пару раз в день проезжали грузовые поезда или «короткие паровозы». В сторону от моста уходила насыпь – дорога, с хрустящими под ногами камешками, деревьями, цветами, кустами, громко поющими птицами. Там часто гуляли парочки, выпивали алкаши, играли дети, выгуливались и гадили собаки.

Зелень всеми силами пробивалась к жизни. Трава, деревья, насекомые – все оживало, дышало весной.

На этом берегу мы с мамой в начале осени 1992-го прятались от града под пледом. Я – первоклашка в парадной форме, мама – в брючном костюме бордового цвета. После праздничной линейки мы отправились в магазин за бутылкой Дюшеса и крекерами, а затем пошли на речку – «отмечать» начало моего школьного пути. Солнце внезапно скрылось, я успела сделать глоток газировки, с неба повалил град размером с кулак.

Мама среагировала быстро, спрятала меня, сама залезла под плед, обняла и сказала не переживать

Град скоро закончится и выйдет солнце.

Это был самый счастливый первый день сентября, я не боялась ни капли, вытаскивала руку из-под укрытия, чтобы потрогать льдинки, упавшие с неба.

Мы уселись на поваленное дерево около воды. Поверхность реки была идеально гладкая, без единой морщинки. Юля П. сняла ветровку, ярко-желтая кофточка заиграла на солнце.

– Оль, какая у тебя мечта? Я хочу замок рядом с морем.

– Точно не знаю. Пока. Наверно бесконечные деньги, чтобы каждый день ходить на рынок, покупать новые шмотки. Книгу стихов хочу написать. Про любовь.

– Круто! – она подняла камешек, кинула в воду. – Не нравится – выкинула, новую купила. Захотела, хоть весь рынок скупила, и обувь и джинсы и кофточки. Да зачем на рынок, в нормальном магазине можно взять!

Юля П. знала про меня почти все. Я сбегала к ней, когда пьяные разговоры и «а я вовсе не колдунья, я любила и люблю» на всю громкость были мне не по силам.

Они у тебя не алкаши, но выпить любят.

Раздался громкий короткий свист. Мы огляделись по сторонам. Никого. Свист повторился. Короткий, громкий, противный. Я увидела его. Незнакомец стоял рядом с кустами. Со спущенными штанами и покачивался. С этого расстояния было хорошо видно, что он держит в руках. Юля П. спешно накинула ветровку.

– Пошли отсюда быстрей.

Мы быстрым шагом направились обратно к рельсам, вслед раздался очередной свист, и мы побежали.

Мы стояли на другой стороне железной дороги, пытаясь перевести дыхание.

– Что он делал? – я переделывала растрепавшийся хвостик на голове.

Юля П. лишь пожала плечами. Вечером она рассказала всё маме, спросила, чем занимался незнакомец. Та запретила ей ходить на речку без взрослых, ничего не объяснила, наказала за испачканные джинсы. Какое–то время мы побаивались ходить на берег, но постепенно всё перестало казаться таким страшным. Я не стала рассказывать родителям. Мне было стыдно, я даже чувствовала себя виноватой за то, что произошло. За то, что видела его так близко.

***

У меня остались деньги, которые мама оставила на кровати, поэтому в воскресенье я позвала Юлю П. на рынок. Вещи мы обычно выбирали вместе, и постоянно менялись одеждой.

Юля П. еще на подходе к рынку уточнила:

– Кофточку будешь покупать? Дашь погонять?

– Конечно, только сама поношу хотя бы неделю.

– Если вдруг быстрей надоест, можешь и раньше. Мне мама на следующей неделе тоже обещала денег на шмотки дать. Если что, я тебе одолжу. Круто, если купишь светлую. Нам обоим очень подойдет, мне к моим русым волосам, а тебе к твоим темно–русым.

Рынок пестрел одеждой, обувью и сумками. Хотелось всего и сразу, но денег хватало как раз на кофточку, и мы решили не отвлекаться на другие вещи. Не обращая внимания на зазывания продавцов, искали ту самую, которая нам понравится и подойдет обеим. Мы увидели ее. Молча переглянулись.

– А можно вон ту померить? – обратилась я к продавцу

– Белую, с капюшоном?

– Да! – хором ответили мы.

Женщина, несмотря на свой внушительный вес, быстро и ловко сняла кофточку специальной палкой с крючком.

– Проходи сюда, я тебя загорожу.

Я прошла вглубь ее отдела, она сняла рядом висящую футболку огромного размера и расправила ее, создав подобие занавески.