Сказки белой совы

– С этим как раз и плохо дело, – мрачно произнёс Яков, не заметив поправки, – растёт эта зараза только в пустыне Гоби, на южном её крае.

– Кто бы сомневался, что скромностью тут никто не страдает, – проворчала сова, – хорошо, что не на Луне. И как туда добраться? Загранпаспортов, я так понимаю, ни у кого из вас нет?

– Нет, конечно. У меня и обычный паспорт лучше не показывать, к возрасту сразу прицепятся. Мы надеялись, ты придумаешь.

Сова стала думать. Прошлась по столу, цепляя когтями скатерть, заглянула в опустевший горшок, отколупала клювом со стенки уцелевшую крошку, похлопала глазами, вытерла клюв о лежащее на столе полотенце. Уставилась на меч. Меч было жалко. Меч не болел, он тихо умирал, теряя красоту и силы.

– Да уж, – вздохнула сова, – вот не думала, что Симеон может пользу принести.

– Что тебя позвал?

– Нет, раньше. Когда ножки в одной гостинице подгрыз. Ладно, утро вечера мудренее. Сколько того гриба нужно?

– Хотя бы один, – снова прошелестел меч, – если сможешь.

– Всё, полетела я. – Сова перелетела на подоконник, толкнула окно. – Спасибо за угощение, Анна, знаешь, как пилюлю подсластить, хорошая ты хозяйка.

Анна и Яков молча смотрели, как большая белая птица бесшумно взлетает в ночное небо и превращается в светлую точку где-то среди облаков и ветвей.

Обратный путь прошёл в раздумьях и оттого быстро, в дупло сова влезала уже с готовым планом действий. Разбудила Симеона, вольготно расположившегося точно по центру, рассказала ему о приключившейся беде, терпеливо (ну, почти терпеливо) выслушала все визги и писки бесхвостого мыша и даже втолковала ему, что с собой не возьмёт.

– Будешь дупло сторожить.

– Да?! – завопил от огорчения Симеон, – Вот ты как! А ещё сова называется!

– Называюсь, – подтвердила сова, – ею и называюсь. Тебе благодарность и медаль на шею за то, что с Анри свёл. Может, потом и ещё понадобишься. Но сейчас без тебя.

Симеон кряхтел, сопел, умоляюще глядел на сову, проверяющую подстилку в углу. Не помогало ничего. Впрочем, он и сам понимал, что в такой дороге окажется помехой, а то и препятствием, но не помощью. Потому заткнулся довольно быстро, перебежал в другой угол и огорчённо стал наблюдать за совиными сборами. Сова в конце концов нашла, что искала – пару зёрен странных растений, выросших из найденного когда-то клада, пристроила их куда-то в перья над левой лапой, проверила надёжность захоронки и милостиво кивнула:

– Вот и молодец, сам всё понял. Взрослеешь, Симеон. Так глядишь, и хвост когда-нибудь отрастёт.

Сова вылетела из дупла и взяла курс на огни большого города, невидимые, но вполне ощутимые внутренним совиным компасом, который в отличие от человечьих GPS, ловил везде.

*******

– Ну, и где ты взял эту гадость?

Анри с трудом разлепил глаза. Во рту было сухо, в голове противно. От подушки голова подниматься явно не хотела, более того и поворачивалась с трудом.

– Хорошо, что не всё выпил, – продолжил хрипловатый голос, – так будет можно несколько дней поговорить.

Голову повернуть всё-таки удалось. На голос. На столе, среди царившего там бардака, сидела большая белая птица и задумчиво водила лапой вокруг недопитой бутылки «Старого Кахети», купленной вчера с какой-то невероятной скидкой в ближайшем супермаркете.

– Привет! – смог выдавить из себя Анри. Голос у него был ещё более хриплый, чем у совы. – Рад тебя видеть.

– Да? – ехидно удивилась сова. – А по тебе незаметно. Докатился, пьёшь один, непонятно что, хлам на столе сколько дней валяется. Стряслось что?

Анри с трудом вылез из кровати, прошаркал в ванную, открыл кран, долго пил воду, зачёрпывая её ладонью. Когда жажда немного отступила, осторожно посмотрел в зеркало. Оттуда на него глянула помятая на все года физиономия с взлохмаченными волосами. Умылся. Мокрыми руками провёл по волосам. Вроде, стало немного легче. Вернулся в комнату. Птица никуда не делась. За время отсутствия освободила на столе добрую того половину. Внимательно оглядела помятого Анри, вынесла вердикт:

– Нет, разговаривать с тобой сегодня бесполезно. Вон вторая бутылка под столом стоит. С какой печали набрался так? Спать ложись, я тебе сниться буду. Завтра вечером приду, – подумала, поковырялась под крылом, – или прилечу, как получится.

– Завтра меня тут не будет, – мрачно буркнул Анри. – Командировка, не вовремя, но куда денешься.

– А никуда, – согласилась сова. – Ладно, давай рассказывай, что с тобой творится.

– Ничего не творится, – ещё более мрачно отозвался Анри. – Ничего не происходит.

– Теперь ты ещё должен сообщить, что никому не нужен, жизнь прожита зря и никто тебя не понимает.

– Понимает, – возразил Анри, в том-то и дело, что понимает. И, кажется, даже лучше, чем я сам себя понимаю. Только от этого ничего не меняется. Жизнь прожита зря, и никому я не нужен.

– Если тебя понимают – уже не зря и кому-то нужен, – флегматично возразила сова, – хотя бы для того нужен, чтобы понимать. Но насколько понимаю я, ты в том понимании натворил дел, а то и пакостей, и теперь не знаешь, как из этого вывернуться. И рассказывать тебе неловко, даже птице, потому что знаешь, что не прав. И не Лев, разумеется.

– Лев – та, кто понимает. Угадываешь или знаешь?

– Знаю, конечно. Знаю кто, знаю, почему. Правда, не знаю, зачем ей это нужно, но нужно. И не знаю, почему ты сейчас-то вдруг напиться решил.

– Да так… – Анри спрятал глаза и сгорбился, – нашло что-то. Время проходит быстро слишком, ничего не успеваю.

– Врёшь, – констатировала сова. – Самому себе врёшь. Вот перестанешь себе врать – тогда и поймёшь, что делать. И что всё не зря, тоже поймёшь. Но я к тебе прилетела вовсе не за тем, чтобы утешать. Вернее, – тут сова участливо вздохнула, причём получилось у неё это участие сплошным и незамутнённым ехидством, от которого у Анри во рту явственно образовался вкус недозрелого лимона вместе со шкуркой, – не только за этим. Но о деле завтра.

– Так командировка же! – воскликнул Анри

– А я к тебе из-под соседнего куста разве явилась? Найду и в командировке. Ты только коньяк взять не забудь. Помнишь же, что нам с тобой на твою трезвую голову поговорить не удаётся.

Сова неожиданно шумно хлопнула крыльями, перелетела на подоконник, открыла клювом стеклопакет и вывалилась в осеннюю холодную ночь. И тут же отчаянно захотелось спать, да так, что Анри рухнул на подушку, еле успев в последний момент сбросить тапочки.

Во сне скакали лошади, стучали копыта по выжженной солнцем степи. По спине больно бил меч, и надо было непременно нестись куда-то сквозь знойное марево.

Утро, разумеется, началось с головной боли. Анри открыл глаза, обнаружил себя лежащим по диагонали кровати с подушкой на животе. И с полным ощущением того, что ночная скачка была отнюдь не во сне. Кое-как встал, отправился в ванную. Там долго плескался под горячим душем, приходя в себя. Надо было собираться в поездку. Хорошо, что самолёт, не надо трястись уныло и долго, медленно погружаясь в невесёлые дорожные мысли. Плохо, что лететь опять в какую-то дыру с непонятным заданием и неуверенностью в собственных полномочиях.

Интересно, что было надо сове на этот раз? С бывшим памятником Анри не пересекался, тот его тоже не искал. Мышей у него в квартире не водилось.

Побрился, оделся, собрался. Сумка, впрочем, собрана была ещё вчера. Открыл дверь квартиры и затормозил. У дверей стояла незнакомая сумка, наверху которой находилась бумажка с коряво написанными словами.

«Возьми меня»

Анри присел на корточки, открыл сумку. В сумке лежала сова.

– Мда… – протянул Анри, – в самолёт птицу без документов не пустят, а времени эти документы делать у меня нет.

Сова молчала и таращила пустые глаза. Пустые?! Анри сунул руку в сумку и схватил сову. Так и есть. В руках у него оказалось мастерски сделанное чучело полярной совы. Ну, или нечто, выглядевшее, как чучело.

– Уф! – выдохнул Анри, – это проще!

Запихнул чучело под свитер и носки в сумку, проверил на всякий случай, чтобы совсем не завалить птичью голову. Почему-то удивления уже не осталось – всё шло своим чередом, оставалось только подстраиваться под скорость течения.

Аэропорт, досмотр. Чучело словно никто и не заметил. И вот Анри уже в кресле самолёта, набирающего высоту. Рейс до Читы, командировка в городишко рядом. Пять часов полёта, можно успеть подремать.