Кровный чары 2. Убить оборотня

Эдриан с нетерпением стащил камзол и сбросил на пол. Следом пришла очередь жилета. Раздеваясь, он все время смотрел на Стефани. Кружевная сорочка задралась, открыв взору рельефные ноги по самые бедра. На молочной коже играли красно-оранжевые отблески пламени. В изумрудных глазах плясали огоньки бушующего желания. Она жаждала его, звала одним только взглядом.

На Эдриане осталась лишь рубашка без воротника и штаны, когда он залез на кровать. Он замер, уперев ладони в матрац справа и слева от девушки. Она ждала порыва, но мужчина медлил.

– Ты же помнишь, что у меня швы. Их еще не сняли, – с лукавством в голосе произнес Эдриан, любуясь стыдливым румянцем на девичьих щеках.

– Я не подумала… – Стефани пробрала дрожь. Ей нужен он. Сейчас. Сегодня.

Эдриан медленно склонился к ней. Поцеловал шею, развратно провел языком от ямочки между ключицами к подбородку, потянулся к уху и шепнул:

– Тебе придется взять инициативу, – прохрипел он и, склонившись, принялся целовать грудь по краю сорочки.

– Как? – тихо спросила она, ощущая увеличившуюся влагу между ног.

– Узнаешь, – мужчина начал стаскивать кружевную сорочку.

Стефани покорно позволила раздеть себя. Томный вздох сорвался с губ, когда мужчина обхватил губами сосок. Со вторым он поигрывал пальцами, пропуская между подушечками темную вершинку. Девушка млела, отдаваясь в его власть. А Эдриан продолжал любить каждый дюйм её тела, каждый изгиб и каждый шрам, оставленный долгими тренировками. Он целовал, ласкал, заигрывал с ней. Его длинные мозолистые пальцы впивались в плечи. Не больно, но достаточно хватко, чтобы оценить силу. И Стефани это до безумия нравилось.

Она лежала перед ним как раскрытая книга, а он наслаждался страницами с таким благоговением, будто отыскал самую редкое и дорогое сердцу сокровище и больше не желал отпускать.

Эдриан поцеловал под грудью и принялся спускаться ниже. К пупку. Растерявший от настойчивой ласки, Стефани подняла голову и положила ладонь на макушку мужчине. Пальцы вмиг зарылись в длинные кремово-бежевые волосы.

– Что ты делаешь? – она смутно догадывалась к чему ведет ласка. Но эта мысль была слишком смелой, чтобы поверить. Неужели он будет целовать еще ниже? Это же будет так развратно и вульгарно, но в то же время… так желанно.

– Люблю тебя, – прошептал Эдриан. Его горячее дыхание обожгло выемку между бедром и низом живота.

– Да… я… – громкий стон прорезал тишину комнату, когда его теплый влажный язык коснулся промежности, – тоже тебя…

Стефани не договорила. Пульсация между ног так усилилась, словно туда утекло сердце. Девушка прогнулась в пояснице. Его прикосновения были слишком бесцеремонными и настойчивыми, слишком развязными и откровенными. Они вели к пику удовольствия, но почти полное отсутствие опыта и нахлынувшее смущение от вида не давали отпустить себя. Она не позволяла блаженству взять вверх над собой, и совершала слишком много лишних движений.

Колени дрожали от напряжения. Натянутые вдоль бедер нервы, как гитарные струны, ждали нового аккорда, а в пояснице пекло. Стефани извивалась, хватаясь за простыни, но разрядка не приходила. Отвлекало щемящее чувство пустоты. Ей нужно ощутить себя заполненной. Ощутить внутри его.

Эдриан продолжал дразниться. Он заигрывал с ней, чувствуя спиной, как вздрагивают её ноги. Касаясь языком определенных точек, мужчина получал бурную реакцию. И ему нравилось это. Он изводил девушку ожиданием, потому что томился сам. Потому что чем дольше разгорается пламя, тем больше оно горит.

Два пальца вошли так вовремя, что Стефани чуть не задохнулась. Живот свела сладкая истома. По коже пробежала волна покалывания. Тонкие невидимые иголочки удовольствия затронули каждую клеточку от промежности к макушке и кончикам пальцев рук и ног. Тело стало невероятно чувствительным. Мановение воздуха, холод нетронутой части постели, его дыхание и горячие ладони. Неважно. Кожа реагировала остро на любое касание.

Эдриан на миг отпустил её. Опьяненный разум рисовал картины, полные похоти и немыслимого разврата. Ему хотелось проделась с ней все, о чем он только знал. Что умел и о чем мог помыслить лишь в самых тайных и смелых мечтах, что приходили долгими зимними ночами. Она была так прекрасна, что будоражила самые греховные помыслы, что только могут прийти в голову мужчины.

Эдриан стащил рубашку и взялся за завязки на штанах. Он не отводил взгляда от девушки, которая с неуместной робостью положила руку себе на живот. Как-то нехотя она потянула пальцы к собственной промежности. Почти дойдя до низа, она в нерешительности замерла, отвернув лицо в сторону.

Стефани стало неловко от собственных стонов до низких мыслей. Она никогда не ласкала себя, но ей до безумия хотелось дотронуться до влажной чувствительной кожи между ног прямо сейчас. Хотя бы одним пальчиком или же пусть он это сделает.

И Эдриан сделал. Стащив всю одежду, кроме скрывающей шрамы повязки на груди, мужчина взял её руку в свою и потянул вниз. Он алчно-развратно смотрел на неё сверху. Однако взгляд Стефани был устремлен на то, что находилось ниже пояса и лишь периодами она посматривала на него.

– Зачем ты сдерживаешься? – мужчина положил девичью ладонь ей на промежность и принялся возить её пальцами по разгоряченной плоти. – Здесь только мы с тобой.

– Да…я… – Стефани касалась себя, он касался её. Это было какое-то безумие. Безумие, которое она не желала прекращать.

– Вот так… – Эдриан убрал руку, а девушка продолжила, откинув голову назад. Он прилег к ней с боку и принялся целовать шею, ласкать тело, шептать то, что она никак не ожидала услышать, но хотела.

Внезапно его пальцы соскользнули к промежности и оказались внутри. Она сократилась и застонала от подобной утехи. Стефани трогала себя, а он настойчиво проникал. Это длилось ровно столько, чтобы вознестись к небесам и упасть на землю бездыханной и никчемной.

Тяжело дыша, Стефани убрала руки. Кожа заблестела от проступившего пота. Ей стало жарко, легко и немного одиноко от того, что блаженство закончилось.

Больше Эдриан не медлил. Он накрыл девушку собой и вошел одним медленным движением. Узко и горячо. Мужчина повел бедрами, а затем резко толкнул.

Лицо Стефани стало проводником к её чувствительности. Она закусывала губу, когда стыдилась и не позволяла себе отдаться до конца. И сводила брови «домиком», когда сдерживаться не получалось. Алые от ягодной помады губы раскрывались при стонах, а тело извивалось. Гибкое, натренированное. Оно завораживало мужчину. Мышцы ходили под кожей в такт его движениям. Это привлекало сильнее, чем подрагивающая грудь.

Эдриан покинул девушку, чтобы улечься рядом на кровать. Швы немного покалывало. Это была маленькая неприятность, которой он играл, чтобы оттянуть свое удовольствие. Мужчина потянул Стефани на себя. И та удивилась – это была заметно по широко распахнутым глазам, – но молча, без недовольства или расспросов, медленно опустилась. Она не знала, как двигаться дальше, и Эдриан направил её руками, взявшись за бедра.

– Это напоминает скачку, – первая фраза с момента, как они слились, принадлежала девушке.

– Потом будешь краснеть в седле, вспоминая этот момент, – усмехнулся он, позволив Стефани вести. Она улыбнулась, не поверив, что так и будет.

Нет ничего более трогательного и страстного, чем внемлющие друг другу возлюбленные. И они понимали это. Потому не торопились, медлили, подавали невербальные знаки и сгорали в буйстве любовного пожара.

Глава 8.3

Искушение заснуть в обнимку было высоко, но тогда всё таинство ночной встречи упадет под копыта лошади. Поэтому, лежа нагишом в кровати, они болтали о всяких мелочах. Оба жались друг к дружке, беря и отдавая тепло своих тел. Они смеялись, делились нелепыми ситуациями и просто болтали. А когда наступали моменты молчания, то их объятия становились крепче.

Не прозвучало ни одного слова о любви, кроме тех случайных фраз брошенных во время близости. Счастье казалось им таким же хрупким, как горный хрусталь. Неумелое слово, как и неловкое движение, рушит всё. Никто из них не умел красиво изъяснятся, а портить такую чудесную ночь не хотелось.

Водя пальцем вдоль шрамов на груди мужчины, Стефани неожиданно задала вопрос, который показался ей вполне уместным:

– Сколько у тебя было любовниц?

Не теряя улыбки, Эдриан вскинул брови.

– Зачем это тебе? – вопрос ничуть не обидел его. Скорее, он переживал, что ответ расстроит девушку.

– Хочу знать, как ты научился всему… – девичьи щеки покрыл яркий румянец, – этому… Тому, что ты умеешь, – она дрожащей рукой коснулась на мужского подбородка.

– Стефани, я начал жить в столице самостоятельно в общежитии при Академии права, когда мне стукнуло пятнадцать. Как ты думаешь?

Девушка призадумалась, прикидывая в уме количество ночей за все эти годы. Потом хорошенько взглянула на мужчину, точно в первый раз оценивала его внешность. Вспомнила о харизме.

– У тебя было много женщин, – выдохнула она.

– Ну… А как ты думаешь? Сколько? – «Лучший способ правильно ответить женщине на компрометирующий вопрос, позволить произнести его самой», – вспомнил Эдриан фразу отца, которую тут ненароком обронил после ссоры с матерью.

Стефани оживилась. Сев на кровати и прикрыв грудь покрывалом, она уставилась в потолок, словно там кто-то нацарапал число.

– Тридцать?

Мужчина прыснул.

– Пятьдесят? – девушку ужаснуло, что любовниц может быть так много.

– Да вы мне льстите, мадемуазель, – рассмеялся он. – Чтобы научиться ласкам хватит и одной.