Кровный чары 2. Убить оборотня

Лидия с любопытством наблюдала за метаниями госпожи. А Изабель веселилась, приговаривая, что в подруге наконец проснулось женское начало. Апогеем стал момент, когда Стефани принялась красить губы все той же ягодной помадой, которая принадлежала камеристке.

– Я смотрю, кто-то решил сегодня отлично провезти вечер? – Изабель лукаво улыбнулась. – А может и ночь.

– Мне хочется выглядеть хорошо, – Стефани постаралась сохранить равнодушие, но щеки предательски зарделись румянцем. Ей действительно хотелось хорошо провести время. Последнее дни она жила затворницей, занимаясь изучением бидарского языка.

Два-три часа отводились на физические упражнения. Тренировки давались легко. Места для них вполне хватало в гостиной, если сдвинут стол и стулья к стенке. Вот только шпагой не поработаешь, да и не с кем. Рассекать воздух, оттачивая технику интересно, но бесполезно в бою. Стефани скучала по урокам фехтования. Учитель остался в Шато с растянутой лодыжкой. Изабель сказала, что он повредил ногу во время учебного боя с Филиппом.

Стефани не поверила в это. Она вообще не узнавала собственного брата. После традиционной летней охоты он стал совсем не сдержан, агрессивен и груб. Девушка не собиралась ему прощать ни пощечины, ни дуэли с Эдрианом. Она вообще не хотела не разговаривать, не даже видеть Филиппа. Тот тоже не горел желанием мириться. Поэтому брат с сестрой практически не общались. Столкнувшись пару раз в коридорах, они сделали вид будто не знают друг друга.

Изабель предпринимала попытки помирить родных, но Стефани просила не вмешиваться. Она считала, что Филипп достаточно взрослый, чтобы понимать низость своих поступков и сделать первый шаг.

В половину восьмого Стефани выглянула в окно, желая всем сердцем увидеть на бульваре Эдриана. Но среди редких прохожих не заметила кремово-бежевых прядей. Несмотря на распространенное мнение, что оборотень сгинул в священном огне в церкви святого Пьера, люди осторожничали. С наступлением сумерек горожане спешили домой, а после захода солнца на бульварах можно было встретить лишь пьяниц да искателей приключений.

Сердце билось от страха, а воображение не давало покоя, подкидывая ужасные картины, где ей сообщают, что с Эдрианом случилось плохое. С ним она тоже почти не разговаривала. Интендант лишь заходил на короткое время, чтобы узнать, как обстоят дела и передать зачарованных патронов для оружия. Но душевного разговора между ними не происходило.

Ужасающие подробности из его прошлого не выходили из головы Стефани. Все встало на свои места. И почему он так разозлился, когда она, имея неосторожность, зашла к нему в квартиру. И почему вечно приговаривал, что ей не стоит ходить по улицам одной. Эдриан боялся потерять её так же сильно, как когда-то боялся потерять сестру.

Стефани решила, что отныне не будет совершать опрометчивых вылазок по городу. Ей было больно представлять лицо Эдриана, когда он узнает, что с ней что-то случилось.

Через десять минут Стефани отвлеклась от чтения и выглянула еще раз. Она снова не увидела интенданта жандармерии. Девушка не знала, что он уже пришел и вовсю разговаривал с графом.

– Я хочу отправить письмо в Церковь инкетерам и приложить к нему все материалы, – Эдриан старался говорить, как можно тише. В вестибюле гостиницы много лишних ушей, но выпадет ли ему другой шанс переговорить с графом он не знал. А письмо до столицы идет слишком долго, чтобы затягивать с отправкой.

– Несмотря на запрет суперинтенданта? – господин де Монклар изогнул бровь. Его голос прозвучал так же тихо и спокойно.

– Я сделаю это, как обычный верующий, а не как интендант жандармерии. Это мой долг.

Граф хмыкнул и задумчиво обвел потолок взглядом.

– Почему вы решили сообщить это мне? – буркнул он.

– Потому что вы губернатор провинции. От этого письма может пострадать ваша репутация, – Эдриан говорил спокойно, хотя внутри нервничал. В конце концов, он говорил с отцом девушки, на которой собирался жениться.

– Я благодарен вам за заботу, – господин де Монклар встретился взглядом с интендантом. – Пожалуй, я тоже напишу письмо. Пускай оно не будет таким мотивированным, как ваше, но так мы привлечем больше внимания.

– Рад это слышать, месье. Думаю, что ваш голос будет иметь больший вес, чем мой.

– Эх, как знать! В совете провинции мой голос ничего не весит, – он пожал плечами. – А теперь давайте подниматься наверх.

На ужин накрыли в покоях графа. С переездом Лорента из госпиталя, пришлось снять еще комнат. Теперь семья губернатора занимала весь второй этаж. Маркус переселился к младшему сыну. Филипп и Изабель делили другие комнаты, а у Стефани теперь пустовала вторая спальня.

Поднимаясь за графом, Эдриан высматривал среди снующих девушек Стефани. Те, видимо, проживали на третьем этаже, так как отойдя от лестницы интендант перестал встречать кого-либо постороннего.

Коридор был тускло освещен, что немного беспокоило мужчину. После встречи с оборотнем он не мог отделаться от чувства, что мрак наблюдает за ним. В каждой скользящей тени ему мерещилась волчья пасть с оранжево-багровыми глазами. Паранойя заставляла спать только при свете масляного фонаря и с зажженными благовониями, которые приготовил Чинвенду. Зачарованные патроны всегда были с ним, а шпагу камердинер обработал специальным раствором и заговорил. Эдриан хотел, чтобы при возможности Чинвенду сделал тоже самое с вооружением Стефани.

«Раз граф ничего о ней не сказал, значит она не передумала». Вопрос свадьбы все еще стоял остро. Эдриан сомневался, что их душевный разговор о Жизель можно было назвать примирением. Он не таил обиду за произнесенные девушкой слова, а переживал, что она не простила его. Им нужно поговорить, и сегодня интендант надеялся, что у них будет возможность.

Крошечный «повод» лежал в кармане. Чтобы приобрести его, пришлось достать из запасов золото. Обручальное кольцо, тонкое как виноградный ус, с тремя изумрудами, что идеально подходили к глазам девушки, и внутренней надписью «моей Фер де Ланс» покоилось в шкатулке на бархатной подушечке.

Эдриан приобрел кольцо в одной из ювелирных лавок, коих насчитывалось три в городе. Обрадовавшись свалившемуся на голову везению, что украшение как нельзя лучше подходит будущей хозяйке, он попросил сделать надпись. О которой потом пожалел. «Не стоило. Она вряд ли оценит такую шутку». Но было уже поздно что-то менять.

Глава 7.1

Стефани вынырнула из комнаты в коридор в тот момент, когда Эдриан проходил мимо двери. Они чуть не столкнулись.

– Добрый вечер, мадемуазель, – поприветствовал он, поклонившись. Сердце екнуло от волнения.

– Добрый, – девушка слегка замялась, взглянув на него. Потом нерешительно протянула руку. Все же формальности надо соблюдать. Его губы обожгли нежную кожу тыльной стороны ладони, а мурашки волнительно пробежали от затылка вниз вдоль позвоночника. – А я уж распереживалась, где ты.

Эдриан пожал плечами.

– Уже здесь, – он продолжал держать её за руку, не желая выпускать. Смотрел в изумрудные глаза, нервничая, что сегодня должен окончательно скрепить помолвку.

– Пойдемте. Нас ждет разговор, – мягко вмешался граф.

В столовой уже ждали Филипп и Изабель. Молодой виконт смерил уничижительным взглядом интенданта жандармерии. Тот в долгу не остался. Они еле процедили друг другу слова приветствия. Но, если сын господина де Монклар бушевал от злости, то Эдриан открыто ухмылялся. Его радовали зелено-желтые скулы незадачливого дуэлянта.

Напряжение, возникшее между мужчинами, гудело в воздухе. Стефани чувствовала это, но как смягчить ситуацию не знала. Она боялась сделать хуже. Спровоцировать на открытое противостояние. Филиппу ничего не стоит вновь выхватить шпагу, на что Эдриан непременно ответит.

Нервно крутя веер, Изабель молчала. Её взгляд в основном был направлен на супруга, лицо которого багровело от подступающего гнева.

– Присаживайтесь, – граф первым занял свое место.

По правую руку от графа де Монклар уселся Филипп, как старший сын. Рядом с ним Изабель. По левую – ближайшее место пустовала. Его должен был занять Лорент. Но из-за поврежденного бедра юноша не мог сидеть. Поэтому проводил сегодняшний вечер в своей комнате. Дальше сидела Стефани, которая ловила на себе тяжелый взгляд брата. Казалось, что от его присутствия в комнате завяли цветы, а еда безнадежно испортилась. Рядом устроился Эдриан. Он не мог сдержать улыбки, предвкушая разговор.

Беседа за столом не строилась. Говорили в основном граф и интендант жандармерии. Стефани плохо ела. Изабель вовсе не притрагивалась к пище, опасаясь ругани или новой дуэли. Эдриан спокойно ел и шутил. Он знал, что ему извиняться не за что, поэтому вел себя расслаблено и не обращал на глумливые фразы Филиппа.

– Итак, сегодня мы собрались, чтобы принести извинения друг другу, – начал граф, когда принесли третье блюдо. – В скором времени наша породнится с…

– С торгашами и служаками, – процедил Филипп, взглянув на интенданта.

Стефани закатила глаза и хотела было грубо попросить брата замолчать, но Эдриан успел высказаться первым.

– И медиками! – он театрально возвел указательным палец к потолку. – Не забывайте, месье, в моем роду еще есть врачи. Профессора медицины.

– Плевать, – скривился Филипп.

– Ведро в углу, – Эдриан постарался вложить в улыбку все очарование. Сейчас, после лечения, которое провел Чинвенду, он был готов даже к очередной дуэли. В этот раз никаких ошибок и просчетов.

– Хватит, – граф стукнул ладонью по столу, призывая к порядку. – Сегодня должно наступить примирение.

– Да, отец, – отозвался Филипп.

– Поскольку вы все не дети и требовать словесных извинений не в силе, то я решил, что в качестве приданного отдаю усадьбу со всеми землями на острове святой Марии.

– Что? – хором произнесли Филипп, Изабель и Стефани. Один Эдриан не выразил удивление воскликом.

– Я уже занялся переоформлением бумаг.