Прибить нельзя любить!

Прибить нельзя любить!
Ольга Корк

Я Лисандра Мар – профессиональная подставная невеста. Мое имя передают шепотом, по секрету. У меня идеальная репутация, я работаю с гарантией. Даже свод правил, и тот есть. Только один раз я взялась за заказ, поступившись своими принципами, чтобы в итоге оказаться в закрытом мире, на пороге дома незнакомца, которого должна подтолкнуть к решению жениться. Но как выполнить работу, если под ногами постоянно путается наглое животное, сам мужчина увлечен расследованием, а я впервые в жизни по-настоящему влюбилась?!

Ольга Корк

Прибить нельзя любить!

Пролог

– С ума сойти!

Я устало опустилась на свои чемоданы и окинула взглядом высокие кованые ворота. Закрытые ворота!

– Нет, я, конечно, понимаю, что мир закрытый и что тут меня никто не ждал с распростертыми объятиями, но чтобы была такая встреча…

Возмущалась я, в принципе, зря. Райна ведь меня предупреждала, что правила в Лиордании сильно отличаются от тех, к которым я привыкла, но поверить в то, что на меня выплеснули ушат презрения только лишь из-за юбки платья до середины икры. Ну или, возможно, из-за очков с розовыми стеклами. Но, минуточку, может быть, я очень жизнерадостный человек и предпочитаю все видеть в определенном свете, не замечая их любимый серый камень для большинства построек в городе. В конце концов, приглушенно-пудровый, ну или грязно-розовый, куда приятнее бесконечной серости улиц огромной столицы Лордии. Ну и потом, да, мое платье совсем не похоже на местную одежду, но разве это повод отворачиваться от меня и недовольно поджимать губы? Грубияны. Знала бы, что тут обитают сплошные грубияны, закостенелые в своем видении мира – попросила бы оплату в два раза больше. В таких условиях работать просто невозможно!

– Уруруру, фррр, уряряруру…

– Опять ты! – подтянув небольшую дамскую сумочку из мягкой кожи повыше, возмущенно уставилась на зверя, преследующего меня вот уже битый час.

Зверь был смешной. Толстопопый, лохматый, с длинной серой шерстью в темную полоску, с абсолютно бандитской мордой, которая заканчивалась острым любопытным носом. А вокруг глаз этого зверя и вовсе красовалась черная маска, как клякса растеклась на более светлой мордочке. Собственно, такая же клякса венчала и пушистый верткий хвост животного.

– Трартатат, уруруру!

Зверь возмущенно встал на задние лапы и потянулся передней к моей сумке. Сумку пришлось поднять еще выше. Просто там такие когти…

– Ты хищник, точно тебе говорю, хищник, – ворчала я на неведомое мне создание, – у тебя когти и клыки и ты рычать умеешь, я точно слышала!

– Уруруру, – продолжал верещать зверь, забавно дергая носом и глядя на меня жуликоватым взглядом, – уруру, пррф.

– Хищник!

– Прррф!

– Ты и так сожрал половину моего дорожного печенья!

Печенье жаль не было, было обидно, что пекла я его полночи, а скушала… А вот одну штучку и скушала, когда пробовала, что получилось. А остальное все упаковала в чемодан, да положила небольшой кулек в сумочку. Зачем? Понятия не имею. А как оказалось, для того, чтобы привлечь внимание толстопопой меховой щетки!

– Уйди, сказала!

– Зря вы так, – глубокий мужской голос нарушил наш увлекательный спор со зверенышем, – енотакаи условно разумные животные и находятся, к слову, под охраной правительства Лиордании.

– А вы, простите, кто? – подняв взгляд, оценила высокую фигуру смурного незнакомца.

Все те же поджатые губы, нахмуренные брови, как и у всех жителей столицы, которых мне довелось встретить, и взгляд, направленный на мои обнаженные до колен ноги. Хам!

– А я просто мимо проходил, увидел незнакомку, думал, вдруг нужна помощь.

Усмешка искривила его губы.

– Ну так вы и идите дальше. Не видите, у нас со зверем серьезный разговор?

– Я, возможно, бы и пошел, – от голоса незнакомца повеяло холодом, – вот только если вы тут останетесь, вас патруль с радостью заберет.

– Как заберет, так и вернет обратно, – гордо вскинула нос, мысленно перебирая возможные причины встречи с патрулем, – я не просто так тут присела отдохнуть.

– Ну, судя по вашему виду, вы тут присели неприятностей найти на свою очаровательную, маленькую…

– Что-о? – возмутилась не дослушав.

– …. не очень умненькую голову! – не обращая на меня внимания, договорил этот угрюмый тип.

– Хам!

– Я, может быть, и хам, но не разгуливал…

– Подождите, это вы меня сейчас дурой назвали?!

– Прррф, уруруру, пррфр.

– Почему сразу дурой, хотя-я… – снова этот выразительный взгляд на мои голые коленки, и я задыхаюсь от возмущения.

– На что вы намекаете?

– Да разве бы я посмел?!

– Уруру, ряяятатат.

– Мне кажется, вы все-таки посмели!

– Вам только кажется!

С каждым словом мы распалялись все больше, говорили все громче, в какой-то момент я вскочила на ноги, и теперь мы с одинаковым возмущением смотрели друг на друга. Правда, незнакомец смотрел на меня с высоты своего роста, тогда как мне приходилось запрокидывать голову. У-у-у, великан!

– Послушайте, шли бы вы куда там шли дальше, и оставили нас со зверем в покое!

– Енотакай не зверь, это условно разумное существо!

– Да хоть безусловно разумное! Вам-то какое дело, я его не обижала, мы просто делили печенье!

– Какое печенье? – кажется, мое последнее замечание немало удивило мужчину.

– Хурурм, пффр, уурум… – смачное чавканье под ногами поставило точку в бредовом споре.

Опустив голову, я с ужасом увидела свою перевернутую сумку, вещи из которой были рассыпаны у нас под ногами. Мои некогда белые платочки втоптаны в пыль, один из них и вовсе находился под подошвой мужской обуви, баночка духов с индивидуальным ароматом, подарок от лучшего парфюмера мира Зорганда, печально блестела на солнце, косметика, какие-то смятые бумажки, чехол из-под очков, которые удобно сидели на переносице. Парочка милых сердцу мелочей. Особенно вон тот жук с красными глазками-бусинками. Если угрюмый мужлан неосторожно шевельнет ногой и раздавит его, я буду не то что расстроена, я ведь могу впасть в неконтролируемую ярость. Потерять маленького шпиона я просто не была готова! И посреди всех моих вещей сидел этот толстопопый жулик и, разворошив кулек с печеньем, чавкал, то ли фырча, то ли мурлыча при этом.

– Вот это печенье, – растеряв весь запал, выдохнула, пораженно осматривая весь размер бедствия.