Другая сестра

– Даже если и самосуд – пока не над кем его устраивать. Я-то их запомнила: бородатый кабан, лохматый красавчик и интеллигент в очках. Но что толку? Они к нам больше не сунутся.

– Надо заявить в полицию!

– Прошу тебя, не горячись! Если клуб закроют, я лишусь приличного заработка и никогда не заберу Данилу из интерната! Они не найдут этих уродов, но моментально выйдут на клуб. Прошу тебя, в память о маме и о том, что я сделала ради нее и ради будущего Даньки!

– Это слишком большая жертва.

– Какая, блядь, жертва?! Ты в своем уме? Все уже случилось! Нужно отомстить? Отомстим! Но раздувать это дело ценой собственного благополучия глупо! Если я не ошибаюсь, тебе больше негде остановиться в Москве, пока ты не получишь работу на каком-нибудь гребаном телеканале и не встанешь на ноги. Приехала покорять столицу – терпи и не ной! Хреновое начало, конечно, но давай не будем усугублять.

– Все было бы прекрасно, если бы ты вовремя сделала дубликат ключей и мне не пришлось бы среди ночи тащиться за ними в эту дыру.

– Вот именно! Если бы ты не приперлась, то я бы спокойно отработала и получила бы свои деньги. А мне ничего не заплатили, заметив, что я не обслужила этих троих… А вообще, Аглай, меня всегда поражало и жутко бесило твое умение всех вокруг выставлять виноватыми. Помнишь, что ты мне сказала, когда заболела мама? Что это все из-за меня – из-за моего разгульного образа жизни и ранней беременности. И я долгое время в это верила и с ума сходила от чувства вины. Короче, – Регина впервые за утро посмотрела в глаза сестре, взирающей на нее исподлобья. – Мне тебя даже почти не жаль сейчас. И тебе точно не удастся снова вселить в меня чувство вины за то, что случилось сегодня утром.

– Регин, сейчас речь не о наших отношениях, – устало, едва шевеля бледными потрескавшимися губами, проговорила Аглая. – Преступники на свободе, понимаешь? Они могут все повторить.

– С хрена ли? Они не маньяки. Просто обдолбанные богачи, решившие развлечься в закрытом клубе и заплатившие за это деньги. Ты оказалась не в то время и не в том месте. Если бы мы не были с тобой близняшками, вообще ничего не случилось бы.

– Сажать их надо.

– Тогда уж сажать надо пачками всех наших постоянных клиентов. Да, все они зверюги похотливые, отморозки. Но это не преступление, поверь! Приди в себя! И если тебе так принципиально, то, клянусь, мы это так не оставим. Но обойдемся без полиции.

Регина бережно помогла сестре избавиться от пледа и, аккуратно проведя пальцами по ее спутанным волосам, вкрадчиво проговорила:

– Иди в душ, смой с себя все это. На полочке у меня найдешь спрей, обработай там все как следует. Потом я дам тебе таблетки на всякий случай. Все будет хорошо. Тебе надо поспать, и все пройдет. Но в таком виде я тебя в свою кровать не пущу, – она нежно коснулась подбородка Аглаи и, улыбнувшись до боли знакомой, самой доброй маминой улыбкой, сжала в своих ладонях ее ледяную руку с остатками грязи под короткими ногтями.

Когда за сестрой закрылась дверь ванной, Регина достала телефон и в очередной раз пересмотрела видеозапись от начала до конца. На экране мелькали мужские силуэты в сероватой утренней дымке, из динамиков айфона доносилось кряхтение и нечленораздельные возгласы.

Несколько часов назад, перед тем как включить камеру, она, не обнаружив в пустом зале своих клиентов, поспешила отпроситься и покинуть клуб в надежде догнать сестру, чтобы поехать домой вместе с ней. Девушка вышла на улицу и приблизилась к беседке, в которой происходила беспорядочная возня…

Вот бы найти их! Всех троих! Настоящий джекпот! Но как? В клубе они были впервые и вряд ли сунутся снова. Но раз оказались там, значит, что-то из себя представляют. Или у них есть влиятельные приятели.

Если она найдет их, то обеспечит себе и Даньке безбедное существование на долгие годы…

– Черт возьми, – с досадой выдохнула Аглая, когда спустя час вышла из ванной, кутаясь в мягкий махровый халат сестры. – Посмотри на меня!

– Чуть разукрасили, – с сочувствием кивнула Регина и сделала большой глоток из чашки. – До свадьбы заживет. Я тебе кофе налила. Наверное, уже остыл.

– Собеседование придется перенести. Как я, такая красивая, приду устраиваться на телевидение? – она села за барную стойку напротив сестры и придвинула к себе чашку. – Надеюсь, не спишут меня со счетов. Вроде мое портфолио им понравилось… Скажу, что заболела, и попрошу, чтобы приняли в пятницу.

– Жива-здорова – и хорошо, – философски заметила Регина. – Повезло, что не прибили ненароком.

– Спасибо, успокоила.

Аглая и впрямь выглядела намного лучше – руки перестали дрожать, к лицу начинала приливать кровь.

– Может, и к четвергу оклемаешься.

Вечером, убедившись, что Аглая крепко спит под действием снотворного, Регина еще раз включила видеозапись. Ее веки чуть подрагивали, дыхание участилось, а рука потянулась к заветному холмику между ног. Она никак не могла проникнуться сочувствием к сестре, поскольку испытывала другие чувства: зависть и досаду. Не только из-за сорвавшегося заработка, но и из-за упущенного удовольствия. Еще танцуя, она положила взгляд на эту троицу и предвкушала нескучное завершение рабочей ночи. Зря они не дождались ее, очень зря! Если бы Аглая ее не отвлекла, она вышла бы вовремя… Надо поспрашивать в клубе, что это за фрукты. К ним подходил завсегдатай – кажется, какой-то телевизионный магнат. Может, и эти ребята как-то связаны с ТВ? Как бы это узнать?..

На смену тревожным мыслям пришел короткий спазм удовлетворения. Видео оборвалось, экран погас. Регина повернулась спиной к сестре и закрыла глаза, пообещав себе завтра же поподробнее разузнать о шишке с телевидения. Она отомстит этим троим за то, что они сделали с ее сестрой. И это не просто слова – в ее голове созрел план. Как и все безумные идеи, посещавшие когда-либо ее голову, он был спонтанным, необдуманным, но интуитивно перспективным. А на руках имелись неоспоримые доказательства.

Осталось только найти их. Она и отомстит, и своего не упустит.

Круг Второй

Вина

1

– Я никогда себя не прощу. Похоже, это конец. – Миниатюрная шатенка с крупными чертами лица и удлиненным каре с грустью помешивала двумя тоненькими трубочками свой апероль.

– Эль, у всех бывает. Вы не в первый раз поругались. Даю вашему расставанию еще пару дней.

– Дело не в том, что мы сильно повздорили. Его любовь прошла. Мне казалось, ничто не может быть крепче. Но я растоптала ее своим поступком.

– Ты не хотела этого ребенка. Имела право сделать такой выбор.

– Нет! – Эля возразила так громко, что пожилая пара за соседним столиком резко повернула головы в ее сторону. – Я не хотела ребенка от него, но и расстаться с ним была не готова. Я не думала, как буду жить одна.

– Эль, по большому счету, тебе нечего делать рядом с мужчиной, если ты избавилась от его ребенка.

– Мне кажется, многие так поступают и не расстаются после этого. Сколько семейных пар делают аборты и живут дальше! А он… Когда я сообщила ему, он так посмотрел на меня, что сразу стало понятно: это конец. В его взгляде сквозили пренебрежение, брезгливость. Как-то разом испарилось привычное восхищение.

– Ты смотрела на него без брезгливости, когда он раз за разом терял работу, когда у него разваливалась машина и не было ста рублей, чтобы угостить тебя кофе. Когда он лишал вас обоих шансов на достойное будущее, зная, как для тебя важно материальное благополучие, и не потому, что ты меркантильная мечтательница, а потому, что много лет усердно работала, чтобы обеспечить себе достойный уровень жизни. Тебе нужен был союзник, а не неудачник, не желающий разделять твои стремления. Он, конечно, не прав, это было неожиданно. Никто не вправе заставить тебя оставлять ребенка. Но сама подумай: зачем тебе быть с человеком, если однажды ты уже не захотела родить от него?

– Во-первых, дело не в нем – не только в нем, – а в его нестабильной работе и отсутствии перспектив на ближайшее будущее.

Нонна закатила глаза, но сдержала свою коронную реплику. Она звучит так: если мужик в тридцать пять из себя ничего не представляет, то глупо надеяться на то, что в скором времени что-нибудь изменится.

– Во-вторых, – Эля уронила голову на раскрытые ладони, – я жалею, что сделала это.

– Ну, вот это уж точно абсолютно бесполезное занятие!

– Может быть, все оказалось бы не так страшно, мы бы поумерили аппетиты, справились бы, и, возможно, из нас даже получилась бы счастливая семья.

– Если этому суждено случиться, то так и будет.

– Но как? – Эля уже не стеснялась посетителей, слезы текли по щекам. – Ты не видела, как он смотрел на меня. Мне показалось, что я только что умерла в его глазах.

– Он не имел права распоряжаться твоим телом и твоей жизнью. А если вам суждено быть вместе, то он переварит случившееся и поймет тебя. Но я все-таки убеждена, что на твоем Мике свет клином не сошелся и ты найдешь того, от кого захочешь родить без всяких «если».

Обеденный перерыв закончился до того, как Эля успела заказать еду. Расплатившись за два апероля и поблагодарив Нонну за то, что та приехала всего на час с другого конца города, чтобы поддержать ее, девушка поспешила обратно в офис.

Шпильки ее туфель с аккуратно заостренными мысками застревали в неровном плиточном тротуаре, что придавало ее походке ложную, не соответствующую внутреннему настроению игривость. Внешне она оставалась той же миниатюрной ухоженной шатенкой с большими серыми глазами, в которых только самый проницательный мог заметить непривычное затухание, вызванное внутренним надломом.

Нонна была таким человеком, но при этом чересчур прямолинейным. Вместо того чтобы успокоить подругу, она расставляла все по полочкам. Ее правоту было сложно оспорить, но горькая правда сейчас мало утешала Элю. Но, тем не менее, именно за прямоту и честность она и ценила Нонну.

Девушки познакомились на творческом неформальном нетворкинге «Рисуем под вино». Успешные художницы наряду с любительницами собираются в каком-нибудь атмосферном пространстве, иногда на природе, и, как несложно догадаться, рисуют и пьют вино. Желающие подтянуть мастерство обращаются к более опытным. Последние, в свою очередь, находят учениц, зачастую обеспечивая себе тем самым весьма достойный заработок, с лихвой компенсирующий затраты на членство в творческом клубе.