Другая сестра

– Ну, теоретически, она могла передумать, – заметил Мика. – И мы должны были это принять.

– Тогда она предложила бы вернуть деньги. Она кому-нибудь предлагала деньги?

Судя по выражениям лиц, этого никто не помнил.

– А это точно была она? Как она оказалась на улице? Почему мы оказались на улице? – взволнованно затараторил Дэн.

– В такой глуши в такое время неоткуда было взяться случайно заблудшей благочестивой студентке, – обреченно заметил Вэл и взял со стола листок с результатами анализов. – Дружище, скажи мне, что за хрень попала в нашу кровь и сделала из троих здоровых, цивилизованных, законопослушных мужиков, у которых по разным причинам с месяц не было секса, отвратительных, похотливых тварей, готовых долбиться во все, что движется, забыв про стыд и приличия?

– Как я уже сказал, это типичные средства для повышения либидо. Улучшают циркуляцию крови, активируют работу отдельных участков головного мозга и так далее.

– Другими словами, они не делают монстра из обычного человека, а только лишь обнажают существующие пороки, – пояснил Мика.

– Не драматизируй, – назидательным тоном ответил Вэл. – У каждого полно дури. Не всю прогуляли, значит, в молодости. Есть еще порох в пороховницах припереться домой под утро перемазанным дерьмом после сомнительного мероприятия.

– И больше всего дури у того, кто вообще предложил скинуться на это дело.

– Давай вот только без этого? Обвинениями сейчас ничего не упростишь. Можешь считать себя чистеньким и валить все на меня, но только не включай праведника, тебе это не к лицу. Можете не верить, парни, но я скидывался на приватный танец, без всяких левых мыслей. Ну, может только, с робкой надеждой, что кому-нибудь упадет приятный бонус, – Вэл мечтательно развел руками. – Омлет или чего еще. Причем я бы порадовался за любого из нас, кому перепало бы, клянусь, – он выставил вперед правую ладонь.

– Святой человек! – не унимался Мика. Он, может, и промолчал бы и перестал бы поддевать друга, если бы это был первый раз, когда тот втянул его в передрягу. Но у любого терпения есть предел. – Ладно, что будем делать?

– Надо восстановить цепь событий в памяти, чтобы понимать, есть ли нам чего опасаться. Если мы чисты и действительно таким нетривиальным способом получили секс-услугу – это одно. Свыкнемся как-нибудь с этой мыслью, переживем. Но если же мы переступили черту, то нужно понять, стоит ли нам готовиться к отражению обвинений, – рассудил Дэн.

– Эх, блин! – Вэл так смачно стукнул по столу, что его товарищи вздрогнули. – Помните, к нам в друганы набивался Вовчик из юротдела? Как мы его отшили жестко! А сейчас было бы нас четверо, как мушкетеров. Так и чувствовал, что кого-то нам не хватает! Врач, писатель, распиздяй и юрист! Во! – Он поднял вверх большой палец.

– Я не врач, – устало поправил его Дэн и продолжил: – Вернемся на то место и попробуем что-нибудь вспомнить.

– А если мы конкретно налажали и нас загребут с поличным?

– Мы не пойдем сразу сдаваться. Походим вокруг, попробуем освежить память.

– Я за, – согласился Мика.

– Бес с вами, поехали. Когда?

– Завтра?

– Завтра маму на дачу обещал отвезти, – развел руками Вэл.

– Ну, выберите день на неделе посвободнее – понедельник, вторник? Лучше не затягивать.

– У меня до среды аврал по съемкам будет, – виновато пробубнил Мика.

– Надя просила с ней к врачу сходить в среду. Ладно, повременим немного. Возможно, когда посторонние вещества выветрятся из крови, память вернется. Только хватит бухать! – Дэн встал и подтянул ремень, и без того идеально обхватывающий его стройный торс.

– Куда ты?

– Домой к семье, черт бы вас побрал.

Он сгреб со стола результаты анализов и нервным движением затолкал бумаги в свой портфель.

– До понедельника.

– Эй! Я, может, и не помню, чем дело кончилось, но в моей памяти свежо, как у тебя глаза блестели на клубных шлюшек! – Вэл понизил голос до шепота.

– Хорош, оставь его. Мы все отличились. Все, давай по пиву и домой, – устало сказал Мика.

До понедельника друзья больше ни разу не созвонились, а в первый рабочий день после выходных вели себя как ни в чем ни бывало, ни словом, ни делом не возвращаясь к событиям двухдневной давности.

Казалось, каждый из них испытывал некоторое облегчение от того, что благодаря офисной суете это негласное молчание выглядит вполне органично – не будут же они специально втроем тереться по углам, чтобы лишний раз мусолить произошедшее в пятницу? Чего уж скрывать, каждый из них немного воспарял духом еще и потому, что никто до сих пор не объявился, чтобы расспросить их о пятничных событиях или накинуться с обвинениями, а следовательно – на них никто не заявил и заявлять не пытался. Окончательно расслабляться было рано, ведь они могли случайно спьяну так замести следы, что нерасторопный представитель закона еще не успел соотнести факты. С другой стороны, каждый прекрасно понимал, что вычислить их персоны было бы не так уж сложно благодаря их общему товарищу и виновнику торжества Палычу. Он был хорошо известен каждому сотруднику сомнительного заведения.

Не все друзья были одинаково напряжены. Кого-то больше всего волновало возможное разоблачение, кого-то – сам факт и природа совершенного, а кого-то лишь слегка беспокоил неприятный осадок, причем не столько от содеянного, сколько от факта проявления бесконтрольного поведения, обернувшегося непривычным беспамятством.

Ближе к обеду появился жизнерадостный шеф, и у друзей еще больше отлегло, потому что вместо того, чтобы вызвать их на ковер и устроить допрос с пристрастием («Что за хуету вы устроили той ночью, почему меня все про вас расспрашивают?»), он весело поздоровался с каждым, по-дружески похлопал всех по плечу и заговорщически подмигнул. По всему было заметно, что он до сих пор находится под приятным впечатлением от праздника, который у него-то явно продолжался еще как минимум сутки, но закончился достаточно вовремя для того, чтобы в понедельник появиться в приглядном виде перед подчиненными.

6

– Почему ты не вызвала полицию? – Аглая все еще дрожала под несколькими слоями мягкого пледа крупной вязки. – Почему ты так быстро увела меня оттуда? Надо было вызвать полицию!

– Если бы мы остались там, то, скорее, дождались бы того, что они вернутся да еще приведут с собой дружков-халявщиков. Детка, соберись! Надо в душ сходить, смыть с себя всю эту дрянь. Давай помогу. И так дивану уже химчистка светит…

– Твою сестру чуть не убили, над ней грязно надругались, а тебя заботит только диван! В этом вся ты! – Девушка откинула голову и, проведя рукой по грязным спутанным волосам, из которых на светлый ковер выпали фрагменты прошлогодней листвы, истерично хохотнула: – Потерпи. Если я схожу в душ, то смою улики, сечешь? Или ты их соучастница? Я понять не могу, какого черта ты так спокойна?

Во взгляде Регины действительно не было ни капли сочувствия. Скорее, читался укор за неосторожно брошенные в ее адрес слова, который она не стала озвучивать.

Она отодвинулась на краешек дивана и, разглядывая свои руки, теребящие единственное колечко, вкрадчиво проговорила:

– Они подумали, что это я. Они заплатили за секс со мной.

Аглая приподнялась на локтях и в упор уставилась на как две капли похожую на себя сестру.

– Я так и знала. Хотя до последнего старалась себя убедить, что ты просто танцуешь.

– И на эти деньги снимаю шикарную хату? Ха!.. И не вздумай меня судить, – Регина поднялась и начала расхаживать босиком по мягкому светлому ковру с длинным ворсом. – Ты такая благочестивая, потратила все деньги на учебу! Вся такая невинная приехала в Москву искать перспективную работу… А я нашла быстрый и простой способ зарабатывания денег. У мамы не было времени ждать, пока я выучусь и займу высокооплачиваемую должность.

– Я ценю твою помощь маме, но сейчас нет необходимости в легких деньгах.

– Ты так думаешь? А я привыкла к хорошей жизни! И хочу снимать именно эту квартиру, а не занюханную комнатушку в коммуналке! К тому же то, что я делаю, не так уж и ужасно. Поверь, в офисах и у вас на телевидении – особенно на телевидении! – люди опускаются до куда более мерзких делишек.

– Я хочу пойти в полицию.

– Не торопись. Если они посмотрят записи с камер, то закроют нас. Или мы разоримся на откатах.

– Не вы, а они. Люди, которые зарабатывают на твоем теле.

– Не умничай… Ладно, мы сами что-нибудь придумаем.

– И что же? Самосуд?