Тридцать шесть сюжетов

– С автографом! Отлично! До завтра, Илья Ильин! И.… я не желаю интимной обстановки, если что.

Она встала, вытащила кошелёк, положила купюры на стол и направилась к выходу. Очень красивыми ногами. Я нащупал её чулок в кармане пиджака.

Не планировал показываться в редакции на следующий день, намереваясь начать писать вступительную статью к колонке и поработать над деталями полета и посадки Симириуса на планету, охваченную опасным вирусом. Но договор дороже денег, не мог же не явиться, когда назначена встреча с собутыльницей, возможной сотрудницей, да еще и собратом, то есть, гм… сосестрой по перу. Пришлось побриться, найти чистую рубашку, перерыть книжные полки в поисках экземпляра «Потерянных среди звезд» и ехать в редакцию, по пути, разумеется, простояв полчаса в пробке.

Софьи на месте не оказалось, и никто толком не мог объяснить, где она. Область поиска простиралась от «где-то здесь» и «куда-то вышла» до «уехала брать интервью у N или M». Очередной урок – никогда не полагайся на женщину, обязательно выкинет какой-нибудь финт. Я устроился за столом, представленным местной братией, как «рабочее место Шведовой и Славкина»(с Юрой мы когда-то топтали пороги единой Альма Матер, хоть и не были приятелями), в опустевшем по случаю какого-то локального события редакционном офисе и уже было приступил к написанию автографа, как двери отворились, и ясен-перец-свет Софья Санна явилась во всей красе короткой юбки и кофточки, или как там она называется, отнюдь не маскирующих её славные формы. Запыхалась. Прошла к столу, улыбнулась и положила передо мной книгу, что держала в руках – мать твою, я же обещал прочитать это! Половину этого… Идиот, что ещё сказать. С яркой, как карамель, обложки смотрела волоокая зеленоглазая рыжая красотка с пышным бюстом. Пылающий алым курсив сomic sans вещал: «Потерянные в любви». Вполне объяснимо, что я тотчас потерял дар речи и способность управлять лицом. Мог догадываться, что всё запущено, но не настолько же. Софья расплылась в триумфальной улыбке.

– Прошу пардону, чуть опоздала, это последний экземпляр, всё нарасхват, – пропела она.

– Потерянные…? Это и есть ваша книга? – простонал я.

– Да, именно… – сказала она, истекая сарказмом.

– Нет слов, – комментарий мой был краток, но слов действительно не нашлось, во всяком случае, нормативных.

Я вдруг сообразил, что сижу на их совместном с Юркой стуле, а она стоит, и поднялся, уступая даме место.

– Что вы, что вы, Илья Николаич, сидите, сидите, я заскочила на минуточку, дела, знаете ли. Да не пугайтесь вы так, всё не так уж плохо, как вам показалось.

Куда уж хуже, мысленно простонал я. И это не ирония судьбы, а банальность вершителей судеб. Впрочем, кто заставит меня читать это?

– Вот, возьмите в обмен, – сказал я, расписался на титульном листе и протянул ей своих «Потерянных».

– Теперь вы, хоть немного, понимаете меня? – спросила она.

Я кивнул, усмехнувшись, и поинтересовался:

– Вы решили что-нибудь по поводу совместной деятельности?

– Пока нет, думаю, – ответила она.

– Ну что ж, думайте.

– Вам подписать книгу?

– Э-э-э.… да, пожалуйста.

– А я уже подписала! – гордо заявила она. – Желаю приятного чтения! Мой телефон вам сообщит здесь любой, но проще взять у Бонни – Жанны, секретарши. Если что.

Она взяла моих «Потерянных», развернулась и, стуча каблуками, удалилась. А я остался в компании рыжей грудастой красотки, потерянной в любви. Проклятье!

Обернул книгу листом А4 из лежащей на столе пачки и отправился прочь из редакции, на вольный воздух, если так можно назвать забитую колесами улицу. Скорей бы пятница и истинно вольный ветер! Покатил домой, благо, что пробки к этому времени немного рассосались.

Снимая пиджак, в очередной раз вспомнил, что в кармане так и лежит Софьин чулок. Как долго буду таскать его с собой? Достав, скрутил его в комок, сунул на книжную полку, в пустое пространство между чёрно-красным четвертым томом из отцовского восьмитомника Шекспира и зачитанными до дыр «Хрониками Амбера» Желязны и вспомнил, что оставил книгу Шведовой в машине, на сиденье. Обменялись «Потерянными», подумать только! Что ж, пусть её «Потерянная» пока полежит там, подальше. Совпадения, уже претендующие на то, чтобы именоваться чередой, могли навести на мысли о мистике, хотя для «потерянных» у меня имелось иное, вполне тривиальное объяснение.

Вещая вчера Софье про планеты и траектории, стараясь быть остроумным и оригинальным, соответствовать имиджу, я, на самом деле, пытался избежать глупых банальностей, в поисках выхода из нелепой ситуации объясняясь языком, который, как я понадеялся, будет понятен достаточно неглупой и вероятно начитанной женщине. И что в результате? Так пока и не понял что.

Стоило сделать хоть что-то за день, и я, включив ноутбук, нащёлкал тройку вордовских страниц, время от времени застревая взглядом на свесившейся с полки кружевной полосе чулка, или как там она у них называется. Отчего-то пришёл к выводу, что идея с невежественным собеседником, то есть собеседницей, в исполнении Софьи свет Санны, была бы вовсе не плоха, если бы не тот фуршет с последствиями.

Вечером последняя опустевшая пачка сигарет вытащила меня из дома. Купил блок в супермаркете и забрал «Потерянных в любви» из своей Мазды. Попытался читать, в постели перед сном. Заснул на второй странице, так и не врубившись, в чём суть да дело.

С утра оказался весьма популярной личностью. Сначала разбудил звонок приятеля Петрухи, который собрался уйти от жены не раньше и не позже, как полшестого утра. Видимо, ночи на это не хватило.

– Почему так рано? – сонно пробормотал я, выругавшись вслух и мысленно.

– Ну… она… в общем эта идиотка выкинула мои вещи в окно, звоню со двора, батарея сейчас сдохнет.

– Не понял, но, чёрт с тобой, приезжай, – пробормотал я в ответ приятному женскому голосу, который сообщил, что аппарат абонента отключен и так далее…

Я рухнул на подушку. Когда-нибудь мне дадут выспаться?

Минут через пять не по делу запел будильник, вероятно, решив, реабилитироваться после прошлого молчания в нужный момент. Затем раздался дверной звонок, и я выполз из постели, решив, что приехал приятель, но это оказалась соседка, Алла Ивановна, которая вышла из квартиры вынести мусор – в семь утра! – и захлопнула свою металлическую дверь, забыв ключ. Она стояла передо мной с пустым ведром, что, кажется, согласно немудрёным мудрым народным приметам, предрекало, что сегодняшний день можно смело пускать в топку.

– Зачем так рано ходить по воду… то есть выносить мусор? – озвучил я животрепещущий вопрос, параллельно размышляя, насколько её смущает или не смущает моя нагота, прикрытая лишь трусами.

– Я же с работы пришла, с дежурства, – сообщила безо всякого смущения Алла Ивановна, – вот и схватила ведро, ключи бросила на столик в прихожей и побежала.

Я пожал плечами, все ещё удивляясь, в чем смысл выноса мусора тотчас по приходу с ночного дежурства.

– Так чем я могу вам помочь? Я же не спец по вскрытию дверей.

– А слесарь, если появится, то только в восемь, – простонала соседка. – И что же теперь делать? Сидоровы, как назло, в отпуск укатили, так бы я к ним зашла посидеть. Илья, ну сделай что-нибудь!

Пригласил соседку войти, натянул джинсы и полез искать какой-нибудь инструмент, заранее зная, что ничего, кроме молотка, пассатижей и рыболовных снастей не имеется. Как ни странно, нашел потрёпанный временем гвоздодёр и попытался побороться с замком, точнее, постоял с фомкой в руках, тупо глядя на железный занавес. Плюнул, позвонил 911, пригласил Аллу Ивановну на кухню выпить чаю или что она там найдет, если найдет. Вскоре явился Петруха, растрёпанный и донельзя возбуждённый. Выдав вместо приветствия затейливый эпитет, он прошёл в комнату и рухнул на диван, поинтересовавшись, нет ли у меня чего выпить.

– Рано ещё, потом сходим, – урезонил его я, уже чувствуя себя министром по чрезвычайным ситуациям местного масштаба.

Из кухни появилась соседка, введя в ступор Петруху, невозмутимо поздоровалась с ним и сообщила, что приготовит яичницу из двух… трех? яиц, поскольку нашла таковые в холодильнике.

– Это кто? – спросил ошеломлённый приятель.

– Соседка захлопнула дверь, ждём спасателей.

Спасатели явились через четверть часа, когда мы втроем уплетали яичницу на кухне. Когда соседка была водворена в свою квартиру, а эмчеэсники уехали, весьма доброжелательно пожелав быть внимательней с ключами, я вернулся к себе и обнаружил Петруху за осмотром Софьиного чулка.

– Слушай, Илыч, а я тебе не помешаю? – игриво поинтересовался Петруха. – У тебя тут…

Он уже уцепился за кружево, но я успел перехватить руку, схватить чулок и, скомкав, спрятать в первое попавшееся место.

– Ладно, не спрашиваю, понял, – ухмыльнулся Петруха. – Мне уйти?

– Не помешаешь, – сказал я. – Всё о'кей, ноу проблем.

– Ладно, верю, – ответил друг.

– Что там у тебя? С чего это Ленка с утра твои вещи выкидывает?

Впрочем, вопрос был скорее риторическим. Петруха не только не отличался верностью, но был страшно невезуч, поскольку постоянно влипал и нарывался, то попав на глаза жены с очередной девицей, то оставив телефон в открытом доступе.