Медиум. Эмпат

Медиум. Эмпат
Ольга Ахметова

Вторая книга из мира Окутных земель, где среди бездарных людей до сих пор рождаются одаренные. Ивири – эмпат в котловане чужих эмоций. Сознание зверя, птицы и человека открыты для Ивири, как открыта и чужая боль. А ведь чем опаснее люди, тем больше в них боли.Заперта в замке, варроканцы возненавидели самозванку. Единственным другом ей станет раненый маг и девушка окажется перед выбором: править страной или выбрать любовь и свободу. Тем временем пророчества сбываются, и Мертвая земля растет…

Медиум. Эмпат

Ольга Ахметова

Редактор Анна Науменко

© Ольга Ахметова, 2018

ISBN 978-5-4493-7153-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается Заряне – самой яркой звездочке моей жизни.

Я благодарю Анну Науменко – редактора и подругу — за круглосуточную поддержку, тактичные пинки, кропотливый труд, великолепные идеи, веру в меня и любовь к этой волшебной истории.

Я благодарю вас, дорогие читатели, за невероятное количество восторженных отзывов после первой части, за ваше нетерпение и ожидание финала.

МЕДИУМ. ЭМПАТ

    Сострадание – на этом держится мир.

Мелкими хлопьями летел снег, ложился неровным слоем на промерзшую Дегу, покрывая белым цветом черные непроглядные воды. Всё проходит. Горечь разлуки, боль потери. Всё проходит, лишь бы летел снег, лишь бы мело время.

Но есть места, где время остановилось, и прошлое не прощено, не забыто. И варятся души в котле вечной ненависти, а снег плавится в раскаленном, жаждущем мести разуме. И течет водой – слезами о несчастных.

Пролог

Дерк резко сел посреди влажных от пота простыней. Гулко и неровно билось сердце, частое дыхание разрывало грудь. Блики огня от горящих дров в камине освещали небольшую комнату, в которой он прожил уже несколько месяцев. Дерк сорвал с себя одеяло, неуклюже захромал к окну, морщась от боли, раскрыл ставни. Седая ночь дохнула морозным холодом, осушив мокрые виски. Он закрыл глаза, наслаждаясь, успокаиваясь. Но темнота опущенных век, словно путеводная нить, вернула ему воспоминание увиденного кошмара.

Ему снилось поле, над которым кружили жадные грифы. Падальщики пировали белыми трупами, срывая холодное мясо с костей. Дерк оступился, споткнувшись о чье-то тело, упал. Во мраке совсем рядом проступили очертания женского лица. Он с ужасом заглянул в пустые глазницы Мираим и отшатнулся, рванулся бежать, но его держали цепкие пальцы ледяной хваткой. В разодранных до скелетов лицах он узнал теперь и Лану, и свою мать Лорку. Его беззвучный крик утонул в мертвом, недвижимом воздухе.

Дерк открыл глаза, повел плечами, пытаясь отогнать сон, сделал еще один глубокий вдох. Зимний воздух обжег легкие, впился в нагое тело. Пот высох. Где-то высоко в черном небе тоскливо закричала птица.

Глава 1

Девочку привели на рассвете, как раз перед бурей. Ее восхитительное благоухание заполнило все пространство пещеры, Темен почувствовал, как напряглись ребята, внюхиваясь в сладковатый цветочный аромат нежной кожи и длинных гладких волос цвета блестящих дозрелых каштанов. В полумраке ее испуганные глаза сверкали, точно ягоды жимолости на солнце после дождя. Темен встретился c ней взглядом и тут же отвернулся. Сердце мальчика отчего-то затрепетало в груди, забилось о ребра, словно птица, в последней надежде выпорхнуть на волю. Он разволновался. Зачем схватили эту девочку, зачем привели? Неужели она теперь будет жить с ними?

Не только он забеспокоился – два десятка чумазых разновозрастных ребят от десяти до пятнадцати лет копошилось вокруг, шумно дыша, вдыхая чужой свежий запах. Новичков не приводили давно, очень давно, больше года. А девчонок вообще никогда не приводили. Изд и Лом бросили девочку на пол и остались стоять над ней столбом, довольные – ждали Урку, ее похвалы. Темен услышал шорох – к нему подползал Рог.

– Это девка, Тем!

– Шшш… Я вижу, – прошипел в ответ Темен.

– Зачем ей девка, Тем?

– Я не знаю. Молчи! – шикнул Темен и отодвинулся на всякий случай подальше от Рога.

Ему не хотелось нарваться. Девочка оглянулась вокруг – на детей. Посмотрела на стоящих рядом Изда и Лома, а затем замерла, уставившись вглубь пещеры – Тем понял, кого она там заметила.

Урка кряхтела и стонала, поднимаясь со своего ложа. Он быстро опустил взгляд, чтобы не вызвать гнева жрицы. Мальчик и без того знал, что видит сейчас маленькая гостья. Седые, всклокоченные волосы до пят, черные угли глаз, зеленоватая бугристая кожа, мешок грязного платья. Длинная плеть змеей проползла за своей хозяйкой по земляному полу пещеры мимо жмущихся к холодным стенам мальчишек. Тем скосил глаза, заметил, как сильно наклонился рядом Рог – почти уткнулся лбом в землю.

Необычный звук заставил его вздрогнуть всем телом, вскинуть голову. Девочка залепетала на непонятном, но таком волнующем и прекрасном языке, подобном пению, столь нежно лился голос, мягко скользили звуки. Она смотрела на Урку, словно просила о чем-то – он рассмотрел сверкающие прозрачные капли, скользнувшие по бескровным щекам. Темен сглотнул. Он забыл, как выглядят девочки – эти загадочные создания с пушистыми, пахнущими лесными травами, облаками волос и мелодичным смехом.

Ему было десять, когда старая ведьма выкрала его из деревни у подножья скал Авастамб, наслав забытье на мать мальчика, и увела за собой по каменным лабиринтам. Она говорила мало, но иногда из ее бормотания можно было разобрать обрывки фраз, и за те два года, что он провел в горах, Тем понял, что Урка была изгнанницей Варрока. Старуха долго вела Темена по извилистым тропам, надев на него невидимый, но очень ощутимый «ошейник» – заклятие удушья на тот случай, если мальчик решит сбежать. Когда они, наконец, добрались до холодной пещеры, Темен насчитал там еще с десяток мальчишек примерно его возраста – худые, бледные, изможденные. Все они говорили на непонятном рычащем языке, словно лаяли по-собачьи. Вечером того же дня Урка провела с ним «обряд», и он тоже залаял. Мальчик забыл свое имя, а ведьма подарила ему новое – Темен. Только у всех были очень короткие, неприхотливые имена и его окликали просто – Тем. Мальчик сразу забыл свой родной язык, а со временем и свою мать. У него появилась новая семья, новая мать и много братьев. Да, все они теперь братья и ее дети – так объявила Урка и приказала называть себя не иначе как «матушка Урка» или «жрица».

Она воровала детей уже много лет. Раньше брала тех, кто помладше да без разбору – мальчиков и девочек, но они быстро умирали от тяжелой работы, недоедания и холода. Тогда она решила ловить только мальчишек десяти-четырнадцати лет. Мальчики выносливее. Подросших же брать было нельзя – для той работы, что приготовила им ведьма, годились только детские руки. Они должны были искать волшебный хрусталь горной росы.

От восхода до заката солнца дети шатались в горах, стуча заостренными молоточками по камням. Отбитые куски они распиливали медными резцами на мелкие кусочки в поисках камня, содержащего в себе, по словам Урки, огромную силу. Существовал ли этот хрусталь на свете или все это были фантазии выжившей из ума женщины – никто не знал. По убеждению старой ведьмы, волшебный хрусталь горной росы могут найти и добыть только дети. Так же, как человеческая девочка Амари много веков назад нашла драгоценность в этих самых горах и с ее помощью получила вечную жизнь, неземную красоту, да еще и власть над Покаянным лесом и всеми его зримыми и незримыми существами, превратившись в Королеву фей.

Урка изнывала от старости и дряхлости своего тела, жаждала молодости и бессмертия. Она вожделела властью Королевы фей, неистово желая уничтожить черного Правителя Верана, изгнавшего её с её земли, отнявшего и погубившего её детище, гениальную школу – Академию Дара в Ратриме. Единственный шанс всё вернуть оставлял ей волшебный хрусталь горной росы, который носила на своей голове великая Амари. Урке нужны были детские руки для поиска хрусталя. Много детских рук, потому что эти слабые дети умирали так часто или, что еще хуже, вырастали.

В их «семье» были свои обычаи и правила. На рассвете мальчиков будили старшие «братья» – Лом и Изд. Оба были непроходимо тупы, лет двадцати с виду, а то и больше – у обоих уже отросли густые бороды. Этих двоих Урка ценила сильнее остальных и позволяла многое – они не добывали хрусталь, так как уже выросли и их руки были бесполезны. Но оба нужны были старухе, чтобы присматривать за младшими. Пищи им полагалось больше остальных, разрешалось охотиться с топором и довольно далеко заходить, но все же жрица надевала ошейник и на их бычьи шеи – наверное, не доверяла до конца. Впрочем, она убеждала, что дает своим детям защиту, а защитное ожерелье уберегает ее сыновей от врагов.

Сразу после подъема мальчики шли на поклоны Четырем Стихиям. Нужно было стоять на коленях, ладони завести за голову, а локти растопырить в стороны и в таком положении кланяться, дотрагиваясь лбом до пола. Урка заставляла делать по пятнадцать поклонов в каждую сторону света, разворачиваться нужно было в той же позе. Поначалу новички заваливались, расшибаясь о каменный пол, в награду получая щедрые удары плетью. Ведьма была уверена, что истовая молитва ее приемных сыновей поможет ей быстрее раздобыть волшебный камень. Сама же при этом молилась стоя позади них, подняв кверху руки.

После каждый ребенок по очереди подходил к жрице, получая свою «защиту». Она проводила по горлу мальчика своими грязными пальцами, слегка касаясь кожи острыми длинными ногтями, давно почерневшими от грязи и старости, что-то шептала и Темен чувствовал легкую прохладную тяжесть на шее. Стоило отойти дальше, чем на пятьсот шагов от пещеры и этот безобидный холодок сжимался в раскаленное огнем кольцо. Сила ошейника длилась вплоть до захода солнца – потом он просто убивал тех, кто не возвращался – сжимал до удушья и ломал шею. Мальчик Тем много раз пытался сбежать и каждый раз приползал обратно, жадно хватая ртом воздух. У всех детей на шее были одинаковые шрамы от многочисленных тисков ошейников – точь-в-точь такие же, как у него.

Раздался знакомый резкий свист – плеть рассекла воздух и стало тихо. Прекрасная речь девочки оборвалась. Темен ощутил солоноватый привкус крови во рту – прокусил щеку. Впервые в жизни в нем возникло острое желание броситься вперед и защитить, закрыть собой, сохранить эту белую кожу. Но не шелохнулся. «Только молчи, молчи теперь, молчи!» – взмолился он про себя, рассматривая маленький клубок, в который превратилась девочка, сжавшись на полу, закрыв руками свою головку. Ее тонкие белые пальцы дрожали, а сквозь них он с испугом разглядел выступившие ручейки крови. Мальчик почувствовал, как его самого затрясло. Урка постояла над беспомощным комочком еще с минуту. Затем пнула ее ногой и перевела взгляд на Изда и Лома. Девочка не издала ни звука, обмякнув. Скорее всего, потеряла сознание.

– Мои сыновья, – прохрипела жрица, оскалившись, – Вы одни радуете свою старую матушку.

Изд и Лом глупо заухмылялись, переглянулись.

– А вы, хитрые лодыри! – она обвела взглядом пещеру, зашипела, – Рты пораскрывали?

Два десятка детей вжалось в темноту стен.

– Считайте, вам эта забава была сегодня вместо похлебки! – от удачной шутки Урка зашлась в приступе хриплого кашля.

Темен сглотнул.

Ему на самом деле не хотелось есть, хотя ели они все нечасто: раз в два дня коптили тушки ящериц или варили суп из червяков. Разводить свои костры для прожарки мяса Урка им не разрешала и приказывала есть всем вместе за её костром – делить поровну, а еды на всех никогда не хватало. Темен знал, что остальные, также, как и он, ловили и пожирали еду во время работы, лишь бы брюхо набить и не делиться. Без огня дохлые ящерицы были ужасными на вкус, а вот черви и улитки – вполне съедобными. Не говоря уже о таких лакомствах, как грибы, ягоды и коренья.

Настоящим праздником был день поимки горной козы – с неё сдирали кожу, лучшие куски прожаренного ароматного мяса доставались, конечно же, жрице и её старшим сыновьям. Для них же часть туши коптили про запас, а остальным мальчикам позволялось обгладывать кости. Но и такое лакомство перепадало реже одного раза в десять дней.

Новость о том, что сегодня они вновь не будут есть, племя встретило в гробовой тишине, на девочку больше никто не смотрел – каждый боялся привлечь к себе лишнее внимание. Тем временем Изд и Лом, кряхтя, вновь отодвинули огромный камень от входа. Мальчик зажмурился от яркого света и сильного ветра, одновременно наполнивших прогретую за ночь тлеющим костром, пещеру. Начинался снегопад. Но вряд ли это волновало ведьму – она уже награждала каждого «защитным» ошейником. Тем схватил свои шкуры и поспешил занять место в очереди. Проходя мимо лежащей навзничь девочки, он все же позволил себе быстро скользнуть взглядом по телу – она действительно была без сознания, но живая. Хлыст рассек ей голову и висок, глаза остались целыми.

Когда он вернется, девочка уже забудет тот прекрасный язык и залает, как все они, – с горечью подумал Тем. Но он хотя бы сможет заговорить с ней, когда ее тоже отправят работать. Мальчик вздохнул. Сколько она протянет тут? Неделю? Месяц? Когда настала его очередь и острый ноготь царапнул горло, Тем вздрогнул. Он каждый раз вздрагивал – вот уже два года никак не мог привыкнуть.

Они вышли наружу, ежась, кутаясь в овечьи шкуры, щурясь от ветра и снега. Изд и Лом погоняли, подталкивая в спины, раздали молотки и пилки. Нужно было раздобыть еды. Темен потопал своим привычным маршрутом – все мальчики хорошо ориентировались в местности и различали скалы настолько, что давали им имена. Место от Крохи до Трех Бугров принадлежало Тему, Рогу и Улу, они втроем работали тут уже несколько месяцев после последней смены пещеры. Снега намело уже по щиколотку и руки мгновенно озябли. Но Тем знал, что стоит только начать работать, как пот градом потечет по спине и вискам. Днем они никогда не мерзли, какой бы сильный мороз не стоял. Изд и Лом отстали, быть может, ушли следить за другими. Тем несколько раз оглянулся. Они с Рогом и Улом остались совсем одни. Мальчики, не сговариваясь, принялись стучать по одному из нетронутых ими ранее уступу скалы, согреваясь. Минут через десять, когда захотелось сбросить с себя шкуры, остановились передохнуть. Под ногами уже выросла приличная груда камней, их нужно было распилить, собрать в мешки и принести в пещеру. Вечером Урка рассматривала содержимое мешков, выискивая свой хрусталь. Рог вытер рукавом пот с грязного, прыщавого лба, наклонился, зачерпнул пригоршню снега и провел по раскрасневшемуся лицу.

– Ах-х-х, – захрипел он в наслаждении, – Снежочек.

– Чего радуешься, дурень, – хмуро взглянул на него Ул, – Пожрать в снегу не найти.