Оазис

Потом сел на бережок, сам заплакал. Поднял мальца на руки, понес в гору.

Видели люди, как ходили они взад-вперед по той дороге, по которой тащились ночью, заходили к хозяину, у которого гуляли.

Вечером вернулись к шалашику.

Выкопали на колхозном поле десяток картофелин.

Вскипятили котелок водички.

Из котомки достали два больших куска сахара. Малец сахаром наслаждался, как в первый раз: лизал, посасывал, ласкал синим взглядом.

Позже Андрей достал свою дудку и заиграл.

Доверчиво, преданно глядел на него малец.

Стоял сентябрь. Листочки на березах золотились. Ласточки-береговушки летели на юг.

Ну вот, мой рассказ подошел к середине… До сих пор писать было легко и приятно. Хорошо бы закончить на этом месте. Давно ясно, что жизнь у Андрея Соловья не так уж проста, зачем следить за его новыми испытаниями?

А может, пронесет? Подумаешь – потеряли деньги. Не в деньгах счастье. И не все ли равно, где жить, на севере или на юге? Среди холмов или на берегу моря? Да и существует ли он, тот дом на берегу моря?

В конце концов можно отложить поездку. Нельзя? Почему нельзя? Можно…

Новое жилище

Итак, поездка на юг временно откладывалась.

Конечно, если бы повезло найти хорошую работенку, да хозяин с хозяйкой попались богатые и щедрые, да погода выстояла…

А еще хорошо бы найти чужой кошелек. Иногда представлял себе такую картину – лежит на дороге толстенький, на тугой кнопочке, – посмеивался.

Но пока не только чужого кошелька – работы не находилось. Нового строительства или серьезного ремонта никто не затевал на зиму глядя, а кто затеял, имел уже и подмастерьев и мастеров.

Сумма в десять тысяч казалась теперь фантастической, теперь он уехал бы и с пятью, но тех денежек, которые умудрялся выколотить, нанимаясь пилить и колоть дрова женщинам, хватало только на пропитание. А тут еще задождило. Пришлось купить кое-что из одежды, покинуть гостеприимный шалашик и устроиться на квартиру, что тоже требовало денег. Голод – не тетка, сыра-земля мачеха, а не мать.

Можно бы устроиться на работу, например, на кирпичный завод, но в этом случае поездку пришлось бы отложить, считай, на год…

Водки теперь Соловей в рот не брал, разве какая-либо хозяйка подносила стаканчик, на дудке не дудел, перестал и людей забавлять, зато колуном и клином колотил без роздыху, как говорится, аж дым шел – все еще надеялся уехать до наступления холодов.

Впрочем, скоро пришла в голову простая мысль, что уехать можно и зимой… Какая разница?

А однажды вечером шел по городу и увидел чудо – пахучий дымок из-под земли. И тут же на свет божий вышел человек.

– Здорово! – сказал Андрей. – Ты что, живешь в этой норе?

– Живу, – неохотно ответил мужчина.

– Ну и ну. Не страшно?

– Я креститься умею.

Андрей с готовностью засмеялся.

– Сам выкопал или…

– Теща.

Еще веселее захохотал, хотя тот не собирался смешить.

– Ну и как оно… на том свете?

– Чего хочешь? – надоело мужику.

Был он ровня Андрею и по росту и по возрасту, но смотрел сердито – сорокалетним мужиком.

– Можно глянуть?

Пожал плечами.

– Чего глядеть? Никогда не видел?

– Да видел… Один живешь или…

– А ты кто такой?

– Человек.

– Человек… Иди, погляди…

Вход в землянку был пологий и просторный. А когда открылась дверь, вообще удивился Андрей. Стоял стол посредине с яркой керосиновой лампой, в углу жарко и сухо полыхала грубка с лежаночкой, на широком топчане сидела женщина с девочкой и шитьем в руках, стены и полы были закрыты шалевкой, даже вышивка висела на одной из стен.

– Ого! – сказал Андрей. – Я думал – нора, а тут… станция метро! Танцы устраивать можно.

Удивление Андрея было искренним, и мужчина подобрел.

– Прошлый год перезимовал не хуже других, – сказал. – Хотел летом рубить дом, а потом решил подождать еще год. Заработаю – поставлю пятистенку.

Он вроде бы оправдывался: немногие все же жили в землянках. Но Андрея интересовала как раз землянка, а не его будущий дом.

– Не сыро?

– Не-е. Место высокое. Даже весной воды не было.

– Может, и мне, что ли, закопаться?

– Тоже жить негде?

– Ну.