Отправляешься в дорогу:
кости – псу, овёс – коню,
сердце – даме, душу – Богу,
честь и совесть – никому.
Но не кайся, бедный рыцарь,
если скажут, дураку,
что милее те, чьи рыльца
от рождения в пуху.
«Я памятник воздвиг из горстки слов…»
Я памятник воздвиг из горстки слов.
Достойный поклонения волхвов,
он интересен, судя по всему,
мне одному.
И потому непрочный, как слюда,
мой памятник исчезнет навсегда
бесследнее языческих могил.
Но всё-таки он был.
«Синева долгожданного неба…»
Синева долгожданного неба
обласкает на несколько дней,
не заботясь о том, как нелепы
и мелки наши страсти по ней.
А когда пролетит паутина,
станут жилы тянуть, ополчась,
беспросветная серость, рутина
и непереносимая грязь.
«Снег, обглоданный туманом…»
Снег, обглоданный туманом
атлантических дыханий,
не является обманом
новогодних ожиданий,
но является причиной,
основной и несомненной,
ссоры женщины с мужчиной,
одиноких во Вселенной
между лживых, безучастных,
вороватых, суетливых
и поэтому несчастных,
но поэтому счастливых.
«Небесные цветы дворов и пустырей…»
Небесные цветы дворов и пустырей
влекут меня к себе невнятно и тревожно.
Я сделал первый шаг. Я вышел из дверей.
Я не могу сказать, вернусь ли. Невозможно
предвидеть результат внезапных перемен,
стремительный итог уходов без прощаний.
Искусство быть вдвоём не знает ни времён,
ни комнат, где скелет напрасных обещаний,
скрываемый в углу от посторонних глаз,
не хочет присмиреть и цокает костями.
Его немой укор, его истошный глас
не значат ничего для движимых страстями
по вечному пути. Незваными гостями
им так легко идти с худыми новостями.
Десятый блюз
Я пена ХХ века
катящегося под уклон
я значу не больше чем Вега
когда приходит циклон
я мясо ХХ века
кровавого с красной строки
я значу не больше чем веха
дрожащая в русле реки
я выбор ХХ века
в последние несколько дней
я значу не больше чем ветка
для листьев шумящих на ней
«В конце дороги крепкий чай…»
В конце дороги крепкий чай
и тёплая постель,
а за окном который час
колючая метель.
А за окном леса, поля,
чужие города,
окоченевшая Земля,
хвостатая звезда,
неразличимая во мгле.
И вся моя беда
в том, что как стрелка на игле
мечусь туда-сюда.
«Верни мне слово – я тоскую…»