Зловещие забавы славянского бога

– Вот именно, что «по морде»… Гора мышц и язык, как помело – вот и все его достоинства. Тогда как, на самом деле: бездельник, балабол и весьма ограниченный субъект. И ещё.… Умоляю тебя. Какой из Андрея, к чёрту, инженер? Если бы его мамаша не работала в железнодорожных кассах, не имела бы «блат», то и института у него никакого не было. Трудился бы твой Андрюша, как и его папаша, инвалид и конченый алкоголик, где-нибудь на заводе. Или, того лучше, служил бы сейчас рядовым солдафоном в каком-нибудь Таджикистане. Вот у Сашки, ничего не скажешь, семья благополучная. Мать учительница, отец бригадир… Да и сам он, надёжен и самостоятелен.

– Подруга, хорош меня сватать… – выкрикнула Дарья, уставшая от бесполезного спора. – …Сказала: хочу погулять, потому и поеду сегодня за город. Оттянусь, развеюсь и возможно, получу кое-что… Чернышев, в отличие от Шурика, уж точно, не станет рассусоливать. Он-то сумеет взять «быка за рога».

– Или корову за вымя… – съязвила Наталья. И тотчас почуяв, что слегка «перегнула палку», поспешила исправиться. – …Эх, Дашка-Дашка. Мне бы твои «данные». Уж я бы, давно замуж выскочила. Кстати, вот и он, лёгок на помине… – Наталья кивнула в сторону троих парней. – …Беги. Встречай своего недоделка.

– Привет, девчата… – приблизившись к лавочке, Андрей заговорил первым. – …Дашуня, ты, как всегда, выглядишь просто обалденно. И тебе Натаха, не хворать. Всё скалишься на меня?

– Да, пошёл ты… – оскорбившись, бросила Наталья.

– С нами сегодня поедешь?.. – Чернышев и не думал оставить в покое раздражённую девушку. – …Поехали. Шашлычок, пиво, водка, фрукты, закат, речка, палатка. Одним словом, романтика. Мальчика тебе подберём. Такого же, тоскливого и скабрезного. Вместе с ним косточки наши будешь перемывать.

– Сказала ведь: от-ва-ли! – грозно зыркнула на парня Наташа.

– Андрей, прекрати донимать мою подругу. Едет она, едет. Успокойся… – вступилась за Наталью Даша. – …Ну? Так, где и когда вас ждать?

– Дашуня, понимаешь… Тут такое дело. Короче вышла одна неувязочка… – нехотя заговорил Чернышев. – …Обломали нас с машиной. Придётся нам добираться до общего места сбора на пригородной электричке.

– Ну?.. – вновь ухмыльнулась Наталья. – …Ведь я предупреждала тебя, Дарья о том, что он не более чем пустобрёх. А как сладко «пел»: мол, на «крутых тачках». Отдохнём в шикарном комфорте. Заранее уверена, что и водка у него будет «палёная»; пиво просроченным. Шашлыки из тухлого мяса. А палатки (если они ещё будет) окажутся рваными и дырявыми.

– Заткнись, кляча! – в глазах Андрея сверкнул огонёк животной агрессии и слепой ярости.

– Что ж. На электричке, так на электричке. Я согласна… – скорее, назло подруге, нежели в её спасение кивнула головой Дарья. – …Только сумки поможете донести.

К слову сказать: Даша и без того предполагала, что вся подготовка к выезду будет не такой гладкой, как планировалась она в начале. А если честно, ей было всё равно: как и на чём они будут выбираться из города. Главное, чтоб это случилось, как можно скорее. Ей безумно хотелось остаться с Андреем наедине. Неизвестно почему, но она трепетала перед этим «самцом», ярким представителем мужской особи. Его нарочитая наглость и агрессивность подспудно пробуждали в ней дикие фантазии. Сейчас он казался ей героем любимого мексиканского сериала, этаким беззаботным «мачо», которому до фонаря политические катаклизмы и мировые проблемы. Он, словно животное, жил лишь нынешним днём и именно тем, что окружало его в данную минуту. Андрей умел получать удовольствие от реального мира, не «заморачиваясь» на абстрактном, эфемерном и недоступном. С ним, в Дашиных представлениях, должно было быть легко и просто.

А ещё, Дарья прекрасно осознавала, что этот «мачо» абсолютно не предназначен для долгих взаимоотношений и, уж тем более, для семейной жизни. Потому и не тешила себя иллюзиями, не строила на счёт Андрея каких-либо долгосрочных планов. Он должен был стать всего лишь глотком свежего воздуха в загазованной городской атмосфере города. Весёлым и увлекательным приключением. Коротким и долгожданным отпуском в череде однообразных рабочих будней…

* * *

Юрий Александрович медленно шёл по знакомым с детства улицам. Он наслаждался размеренным и спокойным ритмом сибирского городка; отсутствием излишней суеты, так присущей крупным европейским мегаполисам. Казалось, он созерцал записанный в юности кинофильм – правда, запущенный в слегка замедленном формате.

За время его отсутствия, город определённо изменился. Причём, в самую лучшую сторону. Там, где в памяти Громова ещё ютились ветхие и отжившие свой век хибары, сейчас возводились «навороченные» современные здания. Вот только грязь, мусор и пыль, в изобилии поднимавшаяся вверх при любом дуновении ветерка, по-прежнему резали глаз, успевший привыкнуть к западной чистоте и благоустройству.

А вот, и та самая аллея, ведущая к заводской проходной. Именно по ней, когда-то Громов ежедневно следовал на работу. По ней же и возвращался домой. Юрию Александровичу даже показалось, что было это совсем-совсем недавно, буквально вчера.

Громов остановился в пятидесяти метрах от ворот проходной и взглянул на часы. По графику сейчас должна была заканчиваться первая смена. В рабочую бытность Юрия Александровича эта аллея, как и прилегавшие к проходной территории, в данное время суток буквально ломились своим многолюдьем. Сегодня ж, той привычной картины, он почему-то не наблюдал.

«Возможно, пришёл рано… – в сомнении спрашивал себя Юрий. – …Или наоборот: поздно. Потому как не может, столь огромный заводище просто так простаивать посреди рабочей недели».

– Ещё как, может… – словно услышав мысль Громова, ответил ему, проходивший мимо дедок.

Лицо того прохожего, как будто бы, показалось Юрию Александровичу знакомым.

– Из тринадцатого? – поинтересовался Громов, подразумевая номер цеха.

– Ага… – ответил дед. – …Да только «тринадцатый» уж два месяца, как закрыт. Всё паскудные демократы разворовали, да распродали, а деньги пропили. Военный заказ с предприятия сняли, потому и собираем всякую, никому не нужную хрень. Да и то, задействовано пять-шесть, не самых крупных цехов.

– Наши-то ещё трудятся? Всё-таки слесари-универсалы. Попасть под сокращение, ни при каком раскладе, они не должны были.

– Под словом «наши», ты кого, мил человек, имел в виду?.. – прищурившись, собеседник вгляделся в лицо Юрия. – …Что-то не признаю тебя.

– Громов я, из бригады Угрюмова. Прокопенко, Тишку, Вовку Андреева знаешь? – Юрий Александрович назвал первые, пришедшие в голову имена из своей прошлой, многочисленной бригады.

– Ну!.. Этих-то знаю. Твои универсалы сточную канаву сегодня чистят. Обожди малость, скоро выйдут. В раздевалке недавно их видел.

И действительно, минут через пять, на крыльце проходной появились знакомые Громову лица.

– Ребята, кого я вижу?!.. – зычно объявил один из бывших коллег Громова, первым заметивший Юрия. – …Не иначе, как нашего «иностранца», из заграниц турнули. И Юрок уже готов упасть в ноги, дабы его вновь приняли в родную бригаду.

– Не-а. Только не на завод… – улыбаясь, ответил Громов. Его не забыли. – …Погостить приехал. Соскучился я, понимаешь, по вашим наглым рожам.

– Делов-то. Вот мы, все перед тобой. Созерцай, сколь хочешь.

– А ещё лучше, наливай… – выкрикнул ещё кто-то.

– Да, без проблем… – в том же полушутливом тоне ответил Юрка. – …Что пить будем?

– Коль угощаешь, то можно и пиво.

– Да, ну его, твоё пиво. Пиво без водки, деньги на ветер.

– Точно. За встречу, мог бы и коньячком угостить… – наперебой загалдели работяги.

Перефразируя поговорку: сколь волка не корми, а он всё одно, в лес смотрит, получим следующее: сколь ни жить русскому за границей, а в душе он, один чёрт, останется русским.

Сегодня в привокзальной «забегаловке», успешно пережившей антиалкогольную компанию и ныне именуемой «Пивным баром», Громов демонстрировал преимущества буржуазного строя. Причём, делал он это, чисто по-русски: от всей души и на всю катушку. Коньяк, водка и прочие алкогольные напитки – текли здесь рекой. А буфетчица не успевала подносить к их столику, имевшиеся в наличии дорогие закуски. Сам же Юрий Александрович, уже слегка подвыпивший, без перерыва рассказывал друзьям, о том «райском уголке», из которого он только что вырвался. Не менее пьяненькие мужички слушали «возвращенца», открыв от восторга рты.

– Говорил ведь, что в ресторан надо было идти… – возмущался раздухарившийся Громов. – …Притащили меня в этот грёбаный и засаленный «гадюшник». Вы что ж? Считаете, что «бабла» у меня мало? Да я, если пожелаю, то полгорода могу скупить.

– Юрка, нам здесь привычней… – ответил один из слесарей. – …Забыл, что ли? Как сам заглядывал сюда после смены? Да и одеты мы вовсе не для приличных заведений.

– Ерунда. Ради такого случая, всех вас, с головы до ног, переодел бы в «цивильное». Кстати, а где Угрюмов?.. – неожиданно поинтересовался Громов. – …Почему я не вижу за нашим столом своего наставника?

– Так он, это.… В больницу попал… Посидел вчера с нами, вот за этим же самым столиком, а утром его нашли с пробитой башкой. Мент сегодня приходил, всё расспрашивал: когда и с кем ушёл «бугор».

– Не мешало бы его и навестить… – задумчиво, словно что-то припоминая, произнёс Юрий.

– Сейчас туда лучше не соваться.

– Почему? Он, что?.. Так плох? – удивился Громов.

– Не в этом дело. Говорят, что от удара у Василия Ивановича «крыша» съехала. Представляешь: жену свою в больнице не узнал.

– А я-то всё думаю, с каких таких щей, Вася мне приснился сегодняшней ночью. Будто бы ругался со мной. Орал на меня матом. А, за что, и не помню. Обязательно к нему съезжу. Вот посижу с вами ещё не много, и двинусь. Пусть только попробует меня не узнать. Так в которую говоришь больницу, его определили?

– За зря прокатишься. Без специального пропуска к нему не пускают.

Громов уже прилично опьянел. Достав из кармана пачку сто долларовых купюр, он развернул её веером перед изумлёнными лицами заводских ребят.