Цена хлеба. Защитникам Родины посвящается

– Одни мы у мамки… были.

Затем, вспомнив что-то, он оглянулся на испачканное в крови сиденье, порылся в кармане и протянул смятые в ладони купюры.

– Возьми. Я бы ещё дал, да нет больше.

Иса открыл рот, силясь сказать что-то, но внезапно поперхнулся. Он, словно лошадь, замотал головой, оттолкнул протянутую с деньгами руку и, засуетясь, завёл двигатель. Ни слова не говоря, солдат покинул машину, а чеченец, отъехав прочь, свернул на обочину и всем телом завалился на руль.

Вечером того же дня к Сулеймановым постучали. Иса вышел, и за воротами обнаружил улыбающегося Бабиева.

– Ты почему за деньгами не приходишь? – сверкнув белозубой улыбкой, укорил тот – Ну ладно, я не гордый – сам принёс. И то сказать – заслужил! Всё село тобой гордится. Мужчина!

Говоря так, казначей потянулся к оттопыренному карману куртки, но Иса решительным жестом остановил его.

– Не надо! Не надо мне денег! – произнёс он и захлопнул дверь.

Казбек с минуту потоптался на месте, поднял было руку для повторного стука, но передумал.

Глава 7

На следующий день, ближе к обеду, нежданно-негаданно, из Москвы вернулся Апти, и Усман впервые за последний месяц улыбнулся. Он с радостью разглядывал своего младшего и с удовольствием отмечал произошедшие в нём перемены. Апти заметно раздался в плечах, заматерел, в движениях исчезли прежняя неуверенность и юношеская порывистость. И всё же что-то настораживало. Может быть, всё дело в лихорадочном блеске глаз или в этой ледяной усмешке, так не свойственной их, Сулеймановых, роду? Отец не знал, а впрочем, и не стал задумываться, гоня досадные наблюдения прочь.

– Надолго к нам? – спросил Иса, когда, наконец, закончились обоюдные расспросы о здоровье и жена, забрав с собой дочь, поспешила на кухню.

Улыбка сошла с губ Апти, уступив место усмешке.

– Что, неужели в тягость вам? – ответил он вопросом на вопрос и вдруг, чего не случалось раньше, покровительственно похлопал старшего брата по плечу и ещё больше растянул губы в фальшивой улыбке – Надолго. Ищут меня в России сейчас, переждать надо.

Иса переглянулся с отцом и видя, что тот не собирается впадать в подробности, озвучил интересовавшие обоих вопросы:

– Кто ищет, за что?

– Да уж не за то, что в огороде землю перекапываю! – съязвил младшенький, но тут же постарался сгладить необдуманный выпад и совсем уже другим тоном продолжил – Менты меня ищут. Меня и ещё двоих. Наша группировка полгорода в кулаке держит, но мне не повезло. Так случилось, что одного непонятливого при свидетелях убирать пришлось, а те сдуру показания дали. Теперь погощу у вас, пока наши с этими идиотами не разберутся!

Несмотря на то, что последняя фраза была произнесена почти беззаботным тоном, веселья Апти никто не разделял. И отец, и брат молчали и он, разведя руками, воскликнул:

– Совсем забыл! Я ведь не с пустыми руками к вам. На подарки времени у меня не оставалось, сами понимаете, но кое-что я для вас прихватил…

С этими словами неудавшийся москвич подхватил брошенную на пол спортивную сумку и принялся выкладывать на стол увесистые пачки долларовых купюр. Глядя на них, Иса изменился в лице, но Апти, не обращая на него внимания, продолжал с гордостью выуживать туго стянутые банкноты.

– Зачем деньги достаёшь? – мягко упрекнул сына Усман – Мы что, без них тебя иначе принимать будем, что ли?

– Ээ … – отмахнулся от его возражений тот – Вы всё по старинке живёте, а ведь сейчас многое изменилось. Все от России что-то урывают. Она большая, на всех хватит: и себя не забыть, и родственников поддержать! Вон посмотрите: только в нашем селе сколько дворцов выстроено, и все из итальянского кирпича! Наши деды и не мечтали о таких. Как думаешь, откуда они? Все давно живут, как люди, а вы даже рабов никогда не имели!

Рабов Усмановы действительно отродясь не имели. Конечно, никак нельзя было утверждать, что каждая чеченская семья держала раньше по русскому рабу или рабыне, но явление сие, как таковое, в Ичкерии было довольно распространено, и пошло на убыль лишь тогда, когда восстановилась российская власть.

Когда Апти закончил раскладывание денег, то половина стола оказалась накрытой примыкающими друг к другу пачками. Любуясь ими, он шагнул назад, протянул перед собой руки и воскликнул:

– Ну что вы стоите! Берите, для вас ведь вёз!

– Зря надрывался. – буркнул Иса, и уже более твёрдо заявил – Без твоих денег обойдусь.

Младший так и застыл на месте, искренне удивлённый услышанным.

– Напрасно брата обидел, Иса! – упрекнул отец, зыркнув глазами – Он ведь от чистого сердца!

– Может, и от чистого, зато деньги грязные! – ответил тот и стремительно вышел, не желая сейчас высказывать то, что накипело на душе.

Конечно, Апти покоробила реакция брата, но, не желая усугублять ситуацию, он всего лишь недоумённо повёл плечами и спросил:

– Чего это он? Как будто впервые деньги увидел!

– Не обижайся на него. – примирительно заметил отец – Ты ещё не знаешь: у нас горе – Ибрагим пропал.

Усман тяжело вздохнул и рассказал сыну всё, что ему было известно об обстоятельствах исчезновения старшего: о произошедшем бое, об отсутствии его тела, о возвращении в село Цагараева Салмана и его неосведомлённости о судьбе Ибрагима.

– Понятно. – мрачно промолвил Апти, когда отец замолчал, и тут же с жаром воскликнул – А что наш святоша?! Почему Иса русским не мстит, чего ждёт?!

Отец поднял руку, предупреждая поток резких высказываний, и с укором возразил:

– Не говори плохо о брате. Он вчера отомстил, хотя тело Ибрагима так и не нашли ещё. Кто знает: может, и жив ещё наш…

Усман так и не закончил фразу, взглянув на Апти глазами, в которых он прочёл едва теплившуюся надежду. Но утешить отца сыну было нечем. Будучи неоднократным участником убийств в России с последующим сокрытием тел, он не оставлял себе иллюзий относительно судьбы старшего брата, но молчал, не желая озвучивать мысли о худшем.

– Что теперь делать будешь? – спросил Усман после продолжительной паузы, заранее предугадывая ответ.

Сын ответил не сразу, но ответил прямо, не лукавя:

– Уж точно не на огороде возиться, как Иса! Наверное, к Цагараеву пойду. Я слышал, что у них в отрядах не бедствуют.

Слушая его, Усман заметно помрачнел, но, стараясь не дать прорваться гневу, с деланным спокойствием заметил:

– Ты забываешь, Апти, что не только Иса, но и я своими руками хлеб добывал. С твоей покойной матерью всю жизнь землю обрабатывал, и до сих пор людям в глаза со спокойной совестью смотрю!

– Когда это было! – возразил сын – Сейчас другие времена настали, пойми ты наконец! Нохче стыдно самому работать. Мы, молодёжь, сегодня другим способом жить можем, да ещё как жить!

– Другим способом! Это как? И за счёт кого?

– Ну не обязательно за счёт других нохчей! – хмыкнул Апти – Вон русских сколько, а тем, похоже, не по себе даже, когда у них на шее не сидит кто-то!

– Никогда нельзя жить за счёт другого, даже если этот другой – не нохча. – возразил отец – Удастся тебе наказания избежать – ответят близкие тебе люди. Так устроен мир! И на русских ездить тоже дело не выгодное: они терпят долго, но когда поднимаются… Что тебе рассказывать, ты же знаешь, как было уже…

– Было! – зло воскликнул Апти – Это когда было? Сейчас то время не вернуть никому – и русские уже не те, и нам есть на кого опереться!

– То время или нет – пусть другие гадают! – вскипел наконец отец, не желая больше сдерживать клокотавшее в груди негодование – А тебе хватит чужим трудом жить! Знал бы, чем тебе в Москве заниматься придётся, не пустил бы ни за что! Забирай свои деньги и завтра же начинай помогать брату, а о Цагараеве забудь! Хватит нам Ибрагима: пошёл с ним зачем-то, а теперь сиди и думай – жив ли?

В комнату заглянула невестка, позвала за стол и оба, не имея больше ничего сказать друг другу, поспешили на кухню. За столом уже ожидал Иса. Он сидел, подперев голову рукой, и продолжать разговор также желанием не горел. Кушали в полном молчании. Апти, торопясь, доел суп и, даже не притрагиваясь к остальным блюдам, поднял голову и спросил:

– Где спать постелите?