Цена хлеба. Защитникам Родины посвящается

– В общем, сам решай, в какую сторону идти. – решительно подытожил он и подчёркнуто равнодушным тоном продолжил – Может, и в правду окажется, что те люди – чеченцы. И весьма возможно, что улик на них у капитана никаких, только лепет о том, что они на месте боя взяты. В таком случае, кстати, признательность чеченцев нам обеспечена… Спроси у Гриневича, сколько у него готового к отправке багажа прибавилось?

Высказываясь, майор не отрывал взгляд от глаз старшего лейтенанта и, читая замешательство на его лице, предложил:

– Ну что, вернёмся?

Евгений судорожно пытался изобразить полное безразличие, но разгоревшиеся глаза его выдавали кипевшую в нём борьбу чувств. Он достал из пачки сигарету, нервно затянулся и выпустил клуб дыма. Раздумья длились недолго, всего в две глубокие затяжки. Когда старший лейтенант отбросил окурок, то в глазах его восстановились прежняя уверенность и спокойствие.

– Что нам шариться здесь без толку! – устало произнёс он – Поедем, что ли, Трофимович, а то стемнеет уж скоро.

Глава 5

Когда задержанных вывели из БМП и усадили на прежнее место, Цагараев понял, что надеяться на прокуратуру больше смысла нет. Он ясно представил свою судьбу в ближайшие ночные часы и, не испытывая больше никаких иллюзий, решился на последний шаг. Неожиданно для своих соратников, Салман вскочил на ноги и закричал:

– Мне нужно к подполковнику фээсбэ Снесарёву! Срочно доставьте мня к подполковнику Снесарёву, у меня для него важная информация!

Снизу на него удивлённо взирали две пары глаз, и главарь понимал, что сейчас открывается перед своими соучастниками отнюдь не с лучшей стороны, но теперь это было не важно. Всем существом его овладела лишь одна цель – выжить любой ценой, и он продолжал кричать, пока не увидел вызванного часовым командира роты.

– Что надрываешься, мерзавец? – спокойно спросил капитан, лучом выхватывая из сгущающихся сумерек фигуру пленного.

Салман повторил требование и добавил:

– Отвезите сейчас же, завтра поздно будет!

– Ещё чего! – возмутился Завьялов, переводя луч фонарика в лицо Цагараева – Переть тебя на ночь глядя не известно зачем! Ты мне скажи, что там у тебя, а я уже решу, стоит ли на того фээсбэшника выходить. Если такой в природе имеется, конечно.

– Имеется! – заверил чеченец и твёрдо заявил – Эти сведения могу сообщить только ему.

Командир роты ещё дважды попытался добиться содержания информации, о которой так громогласно заявлял чеченец, но вскоре оставил попытки и приказал запросить командование, есть ли среди сотрудников ФСБ названный подполковник.

В итоге, через полтора часа, Цагараев стоял в тускло освещаемой комнате с обшарпанными, неопределённого цвета стенами. А прямо перед ним, за единственным в помещении столом, важно восседал начальник отделения ФСБ Снесарёв. Судя по всему, Валерий Валентинович не спешил усаживать ночного гостя, хотя приставленных к стене стульев хватало в избытке. Он молча уплетал тушёнку, не забывая отхлёбывать из кружки крепкий чай, и судя по всему, намерения прерывать поздний ужин не имел. Доставившие Салмана оперативники давно ушли, и ссутулившийся чеченец неподвижно замер на том месте, где его и оставили – перед самым столом в центре комнаты. В тягостной тишине слышалось только чавканье подполковника да стук ложки о стенки опустошаемой банки. Цагараев старался не смотреть в ту сторону, но глаза сами тянулись к уставленному закуской столу. Он облизнул пересохшие губы, сглотнул слюну и тут же вспомнил, что с раннего утра ничего не ел. Желудок стянули голодные спазмы и без того незавидное его состояние стало вовсе невыносимым. Лишь тогда, когда чеченец натужно откашлялся и неуверенно поздоровался, Снесарёв, словно сейчас только вспомнив о доставленном, наконец оторвал взгляд от банки.

– Ты как в ущелье оказался, паскуда? – грозно спросил он и отставил в сторону остатки тушёнки.

Этого вопроса Цагараев ждал, и ответ на него уже давно был готов сорваться с его пересохших губ.

– Там отряд Солтаханова Хусаина на ваших засаду устраивал, меня позвали, и я не стал отказываться. Должен же я в курсе всего быть! Ты сам просил в прошлый раз, чтобы я помогал тебе!

Голос Салмана дрогнул и вид его стал настолько жалок, что, наверное, тронул бы любого душегуба, но только не видавшего виды подполковника. Снесарёв смерил согбенное тело неприязненным взглядом и поднялся со стула. Не говоря ни слова, он приблизился к Цагараеву и коротким тычком в лицо опрокинул его на пол. Затем, не дожидаясь, когда собеседник поднимется, прокричал:

– Ты что, сука, забыл, при каких обстоятельствах мы тогда встречались?! Забыл?!

– Помню! – не замедлил с ответом чеченец, всё ещё не решаясь подняться с карачек.

– Тогда какого ляда ты мне про просьбы бормочешь? Требовал я от тебя! Понимаешь разницу? Требовал! А ты наобещал с три короба и свалил на четыре месяца, ещё лажу какую-то напоследок прогнал!

– Не мог я на связь выйти, Михаил Владимирович… – едва слышно произнёс Салман, размазывая тыльной стороной ладони кровь с разбитой губы – Возможности не было.

– Не зли меня, Цагараев! – как-то буднично посоветовал Снесарёв, снова усаживаясь за стол – Басни свои для кого другого оставь.

Он отхлебнул из кружки, хрустнул маринованным огурцом, и словно в раздумье, проговорил с сожалением:

– Зачем я только ребят за тобой посылал? Вернуть тебя туда, откуда забрали, да и не парить себе мозги!

Салман понял, что перед ним снова загрезила отнюдь не радужная перспектива и, от волнения перейдя на полушёпот, устремил молящий взгляд на подполковника.

– Отпусти меня! – попросил он – А я тебе помогу ещё… Всё, что я узнаю, в этот же день ты знать будешь!

– Да сыт я твоими обещаниями! – взвился голос подполковника – С прошлого раза ещё сыт! Ты знаешь – мне проще тебя солдатам вернуть. Ведь из тебя помощник никакой. Понимаешь, никакой! Тебя сейчас одно может спасти – реальные сведения о таких же уродах, как ты. Причём те, которые в течение суток проверить можно. Но учти – сведения, а не та туфта, что ты мне прошлый раз подбросил! Иначе возиться с тобой не стану, даже к солдатам не повезём – сами завалим! Нацепим фугас и взорвём тебя где-нибудь у трассы. И ни один чинуша прокурорский не докопается: то ли ты под артобстрел случайно попал, то ли на своей мине при установке подорвался! Конечно, если при взрыве от тебя хоть что-то для опознания останется!

«Похоже, в этот раз так просто не отвертеться!» – с тоской подумал главарь и обречённо вздохнул, но тут же преобразился в лице и с открытой улыбкой поспешил заверить:

– Михаил Владимирович, когда я Вас обманывал?! Если сведения неверные тогда дал, значит, меня самого в заблуждение ввели!

И, торопясь высказаться ещё до того, как побагровевший лицом подполковник снова встанет из-за стола, зачастил:

– Я об одном отряде рассказать хочу. Он в нашем районе, совсем рядом базируется…

Салман стал торопливо перечислять имена, фамилии и известные места жительства бандитов, с большим облегчением замечая, как недоверие в лице фээсбэшника сменяется явной заинтересованностью. Он подозвал чеченца ближе к столу и развернул перед ним карту.

– Вот здесь администрация села, вот кладбище, вот обе мечети. Ориентируешься?

Цагараев кивнул и Снесарёв продолжил:

– Теперь ещё назови перечисленных людей и покажи на карте, где их искать.

Салман с минуту вглядывался в покрытый штрихами, обозначениями и линиями улиц лист, затем уверенно заводил по нему чёрным от грязи пальцем, повторяя озвученные только что данные. Закончив, он преданно уставился на подполковника, но тот не торопился с окончанием расспросов. Он недоверчиво хмыкнул, в раздумье постучал ручкой о крышку стола и заявил:

– О половине всех названных тобой людей мы и так знали. Не исключено, что и вторая в природе существует. Только какой нам прок от этого? Ты расскажи, что за дела за ними, вот тогда это разговором будет.

Актёр из Снесарёва был никудышный и чеченец видел, что о названных им членах отряда фээсбэшники и слыхом не слыхивали, но спорить не приходилось и он, всё так же заглядывая в глаза подполковника, с готовностью стал перечислять. Перечислять пришлось долго. Когда Цагараев закончил, Михаил Владимирович отложил в сторону блокнот, с хрустом потянулся, откинулся на спинку стула и завёл руки за голову. «Кажется, с вопросами закончил!» – облегчённо подумал главарь.

– Отпустишь? – спросил он, весь напрягшись.

Снесарёв не удостоил ответом. Он смотрел куда-то сквозь допрашиваемого и казалось, вновь перестал замечать его. Затем, выдержав паузу и словно очнувшись, подполковник снова упёрся локтями о стол и широко зевнул, автоматически прикрывшись.

– Засиделся я с тобой. – сказал он наконец – Давно в кровать пора, а я всё с такими вот гнидами вожусь… Кстати, кто на прошлой неделе колонну возле города перебил? Ну ту, в которой бээмпэшка с двумя грузовиками шла?

За всё время разговора последний вопрос единственно прозвучал почти беззлобно, но именно от него чеченца прошиб озноб. «Теперь точно убьют!» – запаниковал он, содрогаясь от одной мысли о том, что фээсбэшникам уже известно обо всех обстоятельствах той засады. Память живо возвратила в тот день и перед глазами, словно кадры в фильме, прокрутились картины обстрела, горящая техника, трупы и тонущее в окровавленной плоти лезвие ножа. Главарь в ужасе отвёл взгляд от подполковника, но всё же смог снова овладеть собой.

– Сесть можно? – прохрипел он осипшим голосом.

Снесарёв разрешил и Салман, волоча словно свинцом налившиеся ноги, придвинул стул и упал на него, разом обмякнув. Подполковник всё ждал, но в этот раз Цагараев не торопился с ответом. Он вытер рукавом взмокший лоб и пристально вгляделся в лицо фээсбэшника. Наконец решив, что об участии его банды в том преступлении ему ничего не известно, главарь произнёс:

– Мне трудно говорить об этом, но я скажу. Это Хамбиева Идриса дело. Он раньше другом мне был. Но от тебя я ничего скрывать не стану, всё расскажу! Нельзя ему по земле ходить больше, нельзя!

Голос чеченца сорвался на визг и он, снова понизив его, проникновенно продолжил:

– Если вы его не уберёте, то я сам это сделаю. Найду и убью этого зверя! Ненавижу их всех! Веришь?